Я посмотрел на шмыгнувшую носом Солу, и сразу же в памяти всплыли те события, что происходили после переговоров с Митхар.

Самое сложное — это было убедить змееголовых в необходимости одновременной посадки всех их кораблей на планету. Иначе наш план попросту бы не сработал.

Убедили.

Не без помощи старцев, но убедили, обосновывая это вопросами безопасности. Император долго сопротивлялся, но затем согласился хотя и не сразу. Его Ши не видели в массовой посадке для себя ничего опасного и это сыграло ключевую роль.

Еще у них было одно условие, из-за которого все наши договоренности разом повисли на волоске и могли рухнуть в пропасть в один момент.

Они настойчиво требовали от нас посетить планету, якобы для забора воздуха, воды и почвы. Мы в свою очередь позволили им осмотреть Нарих с высокой орбиты, а я поклялся на каком-то там свитке, что воздух, вода и почва там соответствуют всем их жизненным критериям. На удивление этого хватило, и в назначенный час вся орбита Нариха была забита митхарианским кораблями, способными совершить посадку на поверхность. Мы тогда насчитали их больше тысячи.

В живых змееголовых оставалось чуть больше миллиона, и поэтому там, кроме боевых кораблей, находились еще и суда гражданского назначения — транспортники, буксиры, лайнеры и так далее… Мы даже для такого дела вернули им все трофейные корабли.

Не жалко.

Зрелище, конечно, поражало своей масштабностью и захватывало дух от истинного смысла происходящего.

Митхарианцы были красиво выстроены в заранее оговоренный порядок. На высокой орбите плотным кольцом расположились мы — Зоты, Буры и Сиал. На средней — корабли Митхар. На нижней вокруг Нариха — больше двух десятков мощнейших крепостей, которых мы перегнали туда из-под Нового Зота. Рискнули и почти оголили планету, оставив там только «Остров» и «Суар», но это того стоило.

В точности соблюдая все договоренности, в назначенное время и по общему сигналу корабли змееголовых вышли за линию крепостей и, начав маневр снижения, стали быстро приближаться к поверхности.

Первыми неладное почувствовали на корабле «Шио», на котором находился сам император с наложницей и сыном.

Я сам следил за ним с борта «Зекпетриторса», будучи готовым в любой момент открыть по нему огонь.

Подавая пример всем остальным, «Шио» первым совершил посадку на гигантскую равнину, которую Хоги с опаской называли — Огненной Пустошью.

Следом за ним, поднимая в воздух тонны песка, стали опускаться все остальные. Несколько минут ничего не происходило, наверное, все ждали, пока уляжется песочная пыль, и можно будет выйти на поверхность.

А затем началось!

Их корабли прямо на глазах начали таять, как снег в теплую погоду. Из них начали выбегать змееголовые и, подняв руки к небу, потрясали ими, посылая на наши головы всевозможные кары и проклятия.

Я своими глазами видел, как ещё раньше «Шио» удалось оторваться от поверхности, как, медленно набирая скорость, корабль пытался вырваться из цепких лап Нариха, но в итоге это ему так и не удалось. Взлетев уже достаточно высоко, он вдруг начал рассыпаться на части и затем камнем рухнул вниз, похоронив под своими обломками Изгуша и всю его команду.

Вскоре и с другими кораблями противника было покончено раз и навсегда.

К концу светового дня уже ничего не напоминало нам о той грандиозной высадке Митхар на Нарих. Просто по всей планете добавилась еще одна тысяча курганов из мелкого ржавого песка, да сотни тысяч растерянных и ничего не понимающих митхарианцев, бесцельно бродящих по всей округе.

Кто знает… может, они и смогут когда-нибудь адаптироваться к жизни на этой планете. Построят себе хижины, будут растить детей, ловить рыбу и охотиться на карминов, а затем щеголять друг перед другом в их шкурах.

Всё может быть…

Я за эти два года особо не следил за событиями, происходившими на Нарихе. И без этого забот хватало. Почти всё это время добивали небольшие разрозненные отряды, не пожелавшие сдаваться, а тех, кто всё-таки сдавался в плен, отправляли вместе с кораблями на Нарих к их императору…

Отец взглянул на меня и вставил слово, обращаясь к Мору:

— Последний митхарианский корабль наши патрули засекли и уничтожили уже больше половины цикла назад. Поэтому больше нет нужды держать там блокаду, эти крепости пригодятся нам для охраны Нового Зота и Литэр.

Мор кивнул и, улыбнувшись, посмотрел в огромный, во всю стену иллюминатор.

В помещение зашла Дина и с очаровательной улыбкой доложила:

— Командор, через три минуты мы выйдем из гиперпрыжка на границе Солнечной системы. Прибытие на Терру через три часа сорок семь минут. Корабли сопровождения отстают от нас на одну минуту двадцать две секунды.

Я кивнул.

Корабли сопровождения — это три истребителя клана Акум и большой ударный крейсер «Эсурра», восстановленный и заново введенный в строй.

Выход из гиперпрыжка прошел незаметно, и Дина, развернувшись, собралась уходить, но остановилась и снова посмотрела на меня.

— Командор, с Терры передали: возле Марса нас будет встречать почетный эскорт.

Мы с отцом переглянулись и широко заулыбались.

Узнаем Деда.

Эскорт действительно встречал нас возле Марса.

Три малогабаритных юрких корабля незнакомой нам конструкции выполнили четкий разворот и присоединились к трем истребителям клана Акум.

Я радостно заулыбался и подмигнул отцу. Еще один наш план сработал на все сто.

Земные ученые и инженеры, в свое время получившие от нас бриал и соответствующее обучение, смогли в сравнительно короткий срок построить свои собственные корабли, способные перемещаться внутри Солнечной системы. Да, у них был пример в виде некогда грозных орбитальных истребителей класса «Са-оч», но то, что сейчас летело рядом с нами, совсем не было похоже на них. Это что-то совсем новое и, возможно, не менее опасное.

Прямо посреди кают-компании включился голографический экран.

С него на нас смотрели и улыбались Дед, Тея, их прекрасная дочь и совсем еще маленький сын. За спиной у них стояла счастливая Марго, потрясавшая в воздухе бутылкой шампанского.

— Добро пожаловать! — хором крикнули они по-русски и весело засмеялись.

Большая комната с каменным полом и высокими стрельчатыми окнами. Одно из них распахнуто, рядом стоит столик с разложенным на нем игровым полем, чем-то похожим на шахматное. Отличие заключается в том, что фигур на доске всего две и перемещаются они в соответствии с незнакомыми нам правилами. За столом, друг напротив друга, сидят двое, и их положение условно делит комнату на две части. Молодой человек улыбается женщине напротив. У него открытая мальчишеская улыбка до ушей, сияющее лицо, а сам он словно бы излучает тепло. Вот только синие глаза не вяжутся с его обликом — в них слишком много мудрости для столь юношеского возраста. В той половине комнаты, которую он занимает, будто царит лето — прямо по стенам вьется дикий виноград, воздух здесь теплее, и эта часть помещения кажется освещенной солнцем.

Женщина выглядит полной противоположностью своему визави. Она взрослее, угрюмее, в ее облике нет и капли той жизнерадостности, которая исходит от ее партнера. Наоборот, вокруг нее будто сгустилась тьма. Виноград за ее спиной засох так, что на стенах повисли черные мертвые плети, а солнечные лучи не попадают в комнату.

Их родство выдают лишь выразительные глаза. Нет, не цветом, они у нее черные. Как и юноша, женщина выглядит значительно старше из-за по-настоящему старых глаз.

Некоторое время странная пара наблюдала за фигурами на доске, которые двигались сами по себе, без участия игроков. Когда они наконец-то остановились, оба некоторое время еще задумчиво смотрели на них, а потом юноша вдруг рассмеялся и весело сказал:

— Поздравляю, сестра! Ты победила!

Женщина безразлично кивнула, на ее лице не отразилось никаких эмоций. Молодого человека, привычного к ее хладнокровию, это не смутило, и он так же весело объявил: