Интересно, а когда тебе горло перерезают, пусть даже для магического ритуала, — это же не очень больно?

Без предварительного стука дверь моей комнаты внезапно распахнулась, и внутрь влетел Адриан.

— Что случилось? — с порога резко спросил он. Я хотела было возразить, но он предупреждающе поднял руку вверх. — Только не ври, что ничего. Ты бы видела свое лицо в тот момент, когда умчалась прочь.

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, а потом решительно спросила:

— Скажи, если бы я все-таки согласилась на этот ритуал, ты смог бы оживить меня после него?

— Что? — изумленно переспросил он, а затем недоумение на его лице сменилось злостью. — Нет. Не смог бы. В этом суть подобных жертвоприношений — они забирают из человека все жизненные силы, высасывают досуха, так что вернуть его уже невозможно. Я не знаю, какая очередная благородная идея взбрела тебе в голову, но осуществлять ее ты не будешь. Поняла?

Любой другой, наверное, испугался бы, если бы архивампир выразил ему свое недовольство таким ледяным голосом. Да и я, возможно, в иной ситуации почувствовала бы себя некомфортно, но только не сейчас.

— Это не только мое желание, — мрачно заявила я, глядя ему прямо в глаза. — Этого хочет и Хель.

— Что за ерунда?

— Не ерунда, — возразила я и устало прислонилась к стене. — Помнишь, на пути в Селендрию ты спросил меня, каким образом мне удалось спастись два года назад от «Кары Снотры»?

— Помню, — настороженно ответил он, не понимая, к чему я вдруг это вспомнила.

— Это была Хель, — хмуро призналась я. — Когда меня убили, она явилась ко мне и сказала, что защитит от вашего некромантского ритуала, поскольку я понадоблюсь ей в дальнейшем. Сказала, что Вёр сделала какое-то предсказание, и я должна буду что-то сделать.

Несколько секунд Адриан молчал, а затем повернулся, закрыл за собой дверь в коридор и подошел ближе ко мне.

— И с чего ты взяла, что речь идет именно об этом ритуале и об Арлионе? — все еще сердито спросил он, не усомнившись, однако, в моих словах.

— Хель сказала тогда, что больше всего ее волнуют архивампиры. А когда Арлион меня забрал… В общем, он сказал, что собирается убить тебя, — на последних словах мой голос звучал совсем тихо. Адриан не стал оспаривать мои слова и заявлять, что Арлиона ему бояться нечего, и я с тревогой уточнила: — Это ведь серьезно? Насколько он опасен для тебя?

Адриан ответил не сразу, а какое-то время думал, как будто снова взвешивал свои возможности и способности.

— Достаточно, — поморщившись, честно признал он. — Мой отец был сильнее его, но он был гораздо старше Арлиона. Я же… пока недостаточно силен.

Я только несколько раз кивнула, получив подтверждение своим догадкам. Адриан же, вернувшись из своих мыслей, пристально взглянул на меня.

— Но это еще ничего не значит. Неужели ты готова так сразу принести себя в жертву, даже не попытавшись найти другой выход из ситуации? Слепо подчинишься воле богини и не будешь бороться за собственную жизнь? Корделия, это же совершенно на тебя не похоже!

Его упрек, может, отчасти и справедливый, показался мне в этот момент совершенно неуместным, и мое смятение медленно сменилось подступившим гневом. Напряжение от событий последних дней разом навалилось снова, и я резко ответила, не сумев справиться с собой:

— Да при чем здесь они! Мне плевать на пророчество Вёр и на волю Хель, дело вовсе не в них!

— Тогда в чем же? — Адриан тоже перестал изображать спокойствие, и на его лице отразилась целая гамма чувств, среди которых преобладала тревога, смешанная со злостью. — Ради каких высоких идеалов ты вдруг готова пожертвовать собой?

— Дело не в идеалах, дело в тебе! — рявкнула я, мельком удивившись про себя, куда внезапно пропала знаменитая архивампирская проницательность. — А еще в том, что я люблю тебя и не хочу, чтобы спятивший темный архимаг тебя убил, ясно?! И ради этого, как мне кажется, можно рискнуть!

Адриан разом остыл, а затем на его лице появилась легкая улыбка.

— Любишь меня? — переспросил он.

— Да, люблю! — резко ответила я, но уже без прежнего запала.

Вместо ответа он вдруг стремительно подошел ко мне и поцеловал. Я ответила, разом позабыв обо всем на свете, и не сразу поняла, о чем шла речь, когда Адриан потом тихо сказал, продолжая обнимать меня:

— Никто тебя не убьет. И если дело все же докатится до ритуала, я перережу горло Натаниэль.

Моему позвоночнику стало холодно от той непоколебимой уверенности, которая звучала в его голосе.

— Но Хель… — заикнулась я.

— Плевать на Хель, — повторил он мои слова. — Ничья воля — ни людская, ни божественная — не заставит меня причинить вред той, которую я люблю.

Я снова поцеловала его. Адриан легко подхватил меня на руки и прижал к стене. Где-то на краю сознания пролетела удивленная мысль — и как это он раньше казался мне похожим на глыбу льда? Все переживания из-за ритуала и богов испарились, поцелуи становились все горячее, и во мне рождались странные, неведомые ранее ощущения. Хотелось стать еще ближе к нему, и когда Адриан отстранился от меня, я почувствовала разочарование, хоть уже и начала задыхаться. Архивампир, кстати, тоже выглядел непривычно — его темно-серые глаза стали еще темнее, как и я, он тяжело дышал, а затем с заметным усилием шагнул назад.

— Извини, — его голос звучал хрипло. — Наверное, мне будет лучше уйти.

Я не сразу поняла, о чем он говорит, но, когда увидела, что он и впрямь собрался исчезнуть, торопливо схватила его за руку. Адриан повернулся ко мне, и я сделала то, что уже давно хотела — дотронулась до его лица и провела пальцами по белому шраму на виске — затянувшейся ране, полученной им, когда он спасал меня от проклятия Раннулфа.

— Нет. — Мой голос тоже был хриплым, но в нем прозвучала та уверенность, которую я в тот момент испытывала. — Не уходи.

Секунду он еще смотрел мне в глаза, а затем снова притянул к себе, словно отрезая от всего прочего мира.

О божественной воле мы больше не говорили.

Когда я проснулась на следующий день, то обнаружила, что на улице распогодилось, комнату заливает яркий солнечный свет, а из приоткрытого окна не тянет утренним холодком — должно быть, уже было позднее утро. Повертев головой, я обнаружила, что лежу в смятой постели одна, а Адриан исчез, причем я этого даже не слышала. Снова отправился в Вереантер по государственным делам? Вот и выходи после этого замуж за королей — ни тебе совместного пробуждения, ни утренней романтики…

Рассмеявшись вслух этим мыслям, я вылезла из-под одеяла и отправилась в ванную. Мне было так легко, что я, казалось, могла воспарить над полом и перемещаться по воздуху, а все вчерашние волнения из-за жертвоприношения и богини смерти сегодня казались чем-то несущественным.

Приняв ванну и, одевшись, я спустилась в столовую, искренне надеясь, что меня покормят, несмотря на то, что я гарантированно проспала завтрак. Ожидания, к счастью, оправдались, и слуги расторопно накрыли заново стол, поскольку я встала самой последней, и остальные уже успели поесть. После еды я намеревалась найти Надю и узнать, все ли у нее в порядке, но не успела. Едва я поднялась по лестнице на второй этаж, как из-за угла внезапно выскочили Фрост и Эр, подхватили меня под локти и деликатно, но решительно затащили в гостиную, где друзья активно что-то обсуждали. При моем появлении они замолчали. Из всех одна Оттилия выглядела вполне довольной жизнью — сидя у окна, она грелась на солнце, блаженно прищурив глаза. Мужская же часть нашей компании показалась мне более озабоченной. Войдя в гостиную, эльфы поставили меня посреди комнаты, а сами присоединились к остальным, сидевшим кто где. За моей спиной раздался щелчок, повернувшись, я увидела, что это Дирк закрыл дверь. Я удивленно приподняла брови.

— Ну а теперь рассказывай, — хмуро велел Эр. Судя по лицам ребят, они ждали от меня каких-то объяснений. — Архивампир и в самом деле сделал тебе предложение?