– Ладно, мне нужно бежать. Вы приносите все Ниедду и остальным. Ну и последнее… Теории Морено, рассказы о масках и так далее. Откуда это? Каков был его источник?

– Несколько университетских профессоров. В частности, один антрополог, – ответила Мара.

– Хорошо. Идите, поговорите с ними и попробуйте понять, есть ли за этим что-то реальное.

– Ты говоришь о…

Под столом Ева пнула коллегу по голени, перебив ее на полуфразе.

– Отличная идея, – сказала она.

– Жду отчет в трех экземплярах. Один лично для меня, один для команды и один для судей, которых, кстати, трое вместе с нашим прокурором: двое других – Маццотта, расследовавшая исчезновение Долорес, и Яккароне из Кальяри. Мне нужно дать им что-то, чтобы они не дышали мне в затылок.

– Мы пойдем к ним сейчас же, – заверила Кроче.

Фарчи встал.

– Скажите остальным, чтобы они позвонили мне, как только Тромбетта закончит с телом.

Двое кивнули.

– Извините, если я был немного резок. Эта история меня уже с ума свела.

Женщины смотрели, как он быстро уходит, ссутулившись.

– Фарчи – хороший человек, но у него нет сил выдерживать такой стресс, – прокомментировала Раис. – Я ему не завидую, бедняга он.

– Это да.

– Почему ты не сказала ему о болезни Баррали? – грубо спросила Раис.

– Не знаю… Неподходящее время.

– Давай проясним одну вещь, Кроче. Если мы хотим попробовать работать вместе, никаких личных инициатив.

– Это не…

– Если ты хочешь придерживаться определенной линии поведения с начальством, свидетелями или кем-то еще, сначала мы договариваемся об этом. Потому что, если ты еще не поняла, это дело может стать для меня и тебя спасительным… Если что-то пойдет не так, а я уже чувствую запах жареного, как ты думаешь, кто будет первыми козлами отпущения, на которых упадут все шишки от высшего руководства?

– Мы, – признала Ева.

– Вот. И если я не знаю заранее, когда прикрывать твою задницу, то мы помогаем им, – кисло сказала Раис, вставая и направляясь в Институт судебной медицины, не дожидаясь Евы.

Женщины-полицейские проигнорировали размещенное объявление о переносе собеседований и экзаменов на следующую неделю и постучали. Раз, два. Ева уже собиралась сделать это снова, когда дверь распахнулась и сорокалетний профессор обругал ее, приняв за студентку:

– Читать не научились? Вы видели объявление?

– Видели. А теперь, может, вы взглянете? – сказала Мара, выходя из-за спины коллеги и показывая свое полицейское удостоверение.

Валерио Ноннис, профессор культурной антропологии, побледнел и пробормотал извинения.

– Мы – инспекторы Кроче и Раис из мобильного подразделения, – сухо продолжила Мара. – Предполагаю, вы знаете, почему мы здесь.

Ева оценила жесткую линию поведения напарницы. Было неочевидно, что она сработает, но с Ноннисом это сработало. Он испугался, превратившись в сырую глину в руках сыщиков.

Профессор побледнел еще больше.

– На самом деле я не…

– Мы можем войти? – с нажимом спросила Ева.

– Я не …

– Мы не отнимем у вас больше десяти минут, – заверила Раис, пройдя в кабинет.

Оказавшись внутри, Кроче закрыла дверь: это тоже был жест с психологическим подтекстом: «Теперь ты заперт здесь с нами, силами Закона».

– Мы можем сесть? – спросила Мара, садясь за стол.

– Пожалуйста… – пробормотал профессор.

Ева осталась стоять, оглядываясь; очередной психологический трюк – разница в росте между двумя инспекторами заставляла профессора переводить взгляд с одной на другую, усиливая их опасность.

– Расслабьтесь, мы с дружескими намерениями, – сказала Раис с откровенно фальшивой улыбкой. – Садитесь, пожалуйста.

Два инспектора молчали несколько секунд. Это тоже была техника, чтобы вселить напряжение в человека, которого нужно допросить. По правде говоря, они пришли не для того, чтобы допрашивать его, но две вещи их насторожили. Первую они собирались разыграть позже. Вторая – руки профессора: одна была забинтована, а у другой костяшки пальцев были так сильно ободраны, что создавалось впечатление, будто он колошматил стену. Или человека. Деталь, которая не могла остаться незамеченной.

– Что у вас с руками? – спросила Раис сладко.

Мужчина посмотрел на них так, словно ничего не понял.

– Вы с кем-нибудь дрались? – продолжала Мара.

– Ах, это… Нет-нет… Я помогал старым коллегам на раскопках, и эти идиоты засунули меня… Ничего.

– Археологические раскопки? – спросила Ева.

– Да.

– Где? – спросила Раис.

– Зачем этот вопрос?

– Простое любопытство, – сказала Мара. – В детстве я мечтала стать археологом. Это было время Индианы Джонса…

– Я… Может, вы мне объясните, в чем дело, пожалуйста?

Кроче и Раис могли произвести впечатление безобидных, но на самом деле они чуяли ложь, как акула кровь. Удерживая при себе понимание того, что этот человек солгал, полицейские понимающе улыбнулись и продолжили.

– Мы здесь, потому что вы считаетесь одним из ведущих специалистов по сардинской культурной антропологии и этнографии, – улыбаясь, сказала Ева. – Вы известны и уважаемы в академических кругах, а ваши исследования получили признание в национальных университетах и за их пределами. Короче, поздравляю.

После первого удара – лесть: это смутило свидетеля, заставив его ослабить бдительность.

– Я… я бы не преувеличивал, но все равно спасибо…

– Не скромничайте. Мы видели ваши книги, – уговаривала Мара.

– Ну, я написал несколько, да…

Как ни в чем не бывало Раис достала планшет и протянула мужчине: там были изображения Долорес.

Ноннис застыл от удивления, его глаза расширились.

– Мы здесь неофициально, профессор, – сказала Ева. – Просим вас держать этот разговор при себе, так как расследование продолжается.

Мужчина уставился на нее так, словно не понял ни единого слова.

– Можем ли мы доверять вам? Вы никому об этом не расскажете? – Мара давила на него.

– Я… Конечно, конечно.

– Ну… Мы реконструируем сеть антропологических значений, лежащих в основе того, что мы считаем ритуальным убийством, – продолжила Ева.

– Снова…

Полицейские сделали вид, что удивленно переглянулись. Ноннис это заметил.

– Подобные преступления были и раньше, – сказал он. – В семьдесят пятом и восемьдесят шестом…

– Что вы об этом знаете? – спросила Мара, снова авторитетным тоном.

– Меня привлек один из ваших коллег, Морено Баррали. За эти годы он консультировался со мной несколько раз.

– Баррали, ну конечно… – приглушенно сказала Ева.

Мужчина снова посмотрел в планшет.

– Посмотрите еще. Листайте картинки, – сказала Раис.

Ноннис повиновался. Его глаза сузились от жестоких изображений.

– Вы замечаете что-нибудь отличное от других убийств?

– Это нурагическое святилище Санта-Виттория в Серри, – сказал себе под нос ученый.

– Точно, – подтвердила Раис.

– Когда это произошло? – спросил профессор.

– Это не важно, – сказала Ева. – Вы замечаете какие-либо диссонирующие со старыми преступлениями элементы?

Несколько минут Ноннис молча рассматривал фотографии.

– Я так не думаю, – сказал он наконец, возвращая ей планшет.

– Если б мы попросили вас изучить культурные аспекты этого убийства, вы бы это сделали? – спросила Ева.

– Конечно, если я могу быть полезен следствию…

– Можете ли вы потратить около двадцати минут сейчас? – спросила Раис.

– Сейчас? Честно говоря…

– Кажется, эти преступления вдохновлены ритуалами сардинского карнавала, верно?

Профессор посмотрел на Еву и кивнул:

– Да.

– Можете ли вы рассказать нам об этом побольше? – сказала Мара.

Ноннис пожал плечами. Ева заметила, что он носит обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки. Она обошла стол, чтобы сделать вид, что хочет посмотреть в окно; вместо этого присмотрелась к столу профессора. Там были фотографии мальчика и девочки; на одной была изображена вся семья, включая жену.