Ева вернулась в зал с раковинами и зеркалами.

– Виноватой? В чем? В том, что мы сделали с этим гребаным извращенцем?

– Нет, не в этом.

– Тогда в чем?

– Если б я не орала как истеричка, отвлекая вас, наверное, все пошло бы по-другому, и Илария…

– Раис, эта сука была вооружена. Вероятно, наша ошибка была в том, что мы этого не осознавали, а может быть, ошибки и не было, и так просто случилось, к сожалению.

– Нет, это моя вина…

– Послушай, черт возьми, так вышло. Она могла застрелить тебя или меня, это был вопрос невезения. Не бери на себя не свою вину. Мы действовали точно по инструкции.

– Спасибо за утешение, но что-то внутри меня подсказывает, что это не так.

– Раис…

– И потом, если быть честной, когда я держала ее на руках, я с облегчением подумала, что это была она, а не я. Я смогу вернуться к дочери, а она…

– У нее есть дети?

– Двое. Мальчик и девочка.

– Господи… Послушай, я понимаю, что это нелегко, но ведь это не ты в нее стреляла, ясно? Не ты нажала на курок, и чем скорее ты это переживешь, тем лучше.

– Ты упрощаешь…

Ева посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Мне тоже жаль, и ты не представляешь насколько, но мы ничего не могли поделать. Кроме того, я уверена, ее смогут спасти.

– Будем надеяться… Если хочешь принять душ, у меня есть полотенце и трусы в шкафчике.

– Ты серьезно или в тебя вселился какой-то святой?

– Не хочу злить героиню дня.

– Ну, тогда я с радостью соглашусь. Я не хочу разговаривать с людьми в таком виде…

– Дай мне минуту, и я тебе все принесу… Но сначала скажи мне кое-что.

– Валяй.

– Если он этого не делал, то кто, черт возьми, это сделал?

– Как ты говоришь, это вопрос на миллион евро, Раис.

Мара улыбнулась. Она уже собиралась возразить, когда возле кабинок раздались возгласы ликования, аплодисменты и крики, как на чемпионате мира.

– Что, черт возьми, происходит? – спросила Раис и пошла проверить.

Ева воспользовалась возможностью, чтобы посмотреть свой мобильный телефон: там был как минимум десяток неотвеченных звонков от Баррали плюс несколько сообщений на автоответчике. Он, должно быть, вне себя от беспокойства, подумала Ева. Она написала ему, что ответит в течение получаса и что они с Марой в порядке. Затем вымыла лицо, смыв несколько оставшихся на ней пятен крови Иларии.

Вернувшаяся Раис уставилась на свою напарницу затравленными глазами.

– Что там? – спросила Ева.

– Пришли первые результаты по биологическому материалу и эпителиальным клеткам, найденным под ногтями Долорес, – неуверенно сказала Мара.

– И?..

– ДНК совпадает с ДНК Мелиса… Это сделал он. Мы арестовали ублюдка, который ее убил.

Комната сына была пуста. Бастьяну почувствовал, как что-то внутри его растворилось. Микели принял решение, которое поставило под угрозу единство общины. Он предал Ладу. Он отвернулся от него, своего отца.

– Это моя вина. Я слишком ему потакал. Я дал ему свободу, которой он не заслуживал, – обвинял он себя, глядя на развевающиеся шторы, расшитые лунным серебром.

Либорио, младший из его братьев, присоединился к нему и удрученно покачал головой.

– Говори, Либо.

– Он взял одну из молодых лошадей.

– А потом? Не стесняйся. Тем более сейчас…

– Он взломал ящик твоего бюро. Третий.

Тот самый, где Бастьяну хранил деньги. Мужчина чувствовал, что сейчас заплачет от стыда. Он отвернулся от брата, чтобы скрыть от него глаза, мокрые от слез и от ядовитого чувства обмана.

– Он оставил какую-нибудь записку?

– Ничего.

– Девушка, Эздра… Где она?

– Она тоже исчезла, – ответил Либорио.

Бастьяну кивнул, нервно теребя бороду.

– Позови остальных, в том числе двоюродных, и поищите его… Он не мог уйти слишком далеко, – коротко приказал он, глядя в окно на ночной туман, окутавший деревню.

Когда брат был уже на лестнице, он снова позвал его.

– Либо, никто не должен говорить этого деду, понимаешь? Никто. Если кто-то попытается сказать это ему, то будет иметь дело со мной.

Либорио кивнул и оставил его в одиночестве. Бастьяну закрыл дверь и сел на кровать сына.

Он был выбран, чтобы взять на себя бразды правления семьей, потому что у него выработалась способность предугадывать развитие событий на основе небольшого количества данных; многие из родственников говорили, что он даже обладает каким-то даром, как некоторые пожилые женщины, способные видеть будущее. В его случае это было не совсем так: Бастьяну был всего лишь сообразительным практичным человеком, прекрасным наблюдателем и слушателем. Однако теперь этот его талант стал адским проклятием, потому что он ясно представлял, какими будут последствия побега сына. Но прежде всего он предвидел действия, которые ему как главе семьи придется предпринять, чтобы смыть этот позор.

И это уничтожало его.

Несмотря на поздний час, Грация приготовила еду, а затем попрощалась с ними, оставив одних на кухне.

– Она очень милая, но я не хотела бы, чтобы она беспокоилась в такой час, – сказала Ева.

– Это доставляет ей удовольствие. И потом, она тоже волновалась, хотела тебя видеть, – ответил Морено, держа в руках рюмочку бренди.

– Ты же знаешь, что такое СМИ: они все драматизировали. Телевизионные новости приукрасили и превратили историю в подобие фильма ужасов.

– Могу себе представить, – ухмыльнулась Ева. – И боюсь того, что завтра будет в газетах.

– Не думай об этом сейчас. Вы поймали ублюдка, а это самое главное.

До полуночи оставалось несколько минут. Поговорив с сотрудниками внутреннего отдела и повторяя им в течение полутора часов одну и ту же версию стрельбы и поимки Мелиса, Ева сдала отчет. Затем в комнате для допросов она наблюдала за бесполезными попытками Ниедду и других коллег выудить хоть что-то у лидера секты. Те использовали ДНК, компромат, найденный в его доме, старые прецеденты изнасилования и его побег. Мелис – разумеется, по совету адвокатов – не произнес ни слова: он продолжал дьявольски улыбаться следователям, поглаживая свою козлиную бородку и качая головой, как будто ему пытались втюхать бесполезный и слишком дорогой набор кастрюль. В конце концов Кроче устала и пошла в зал, где с помощью диаграмм и хронологических отметок на досках прошла все этапы расследования, приведшего – по общему мнению – к поимке убийцы. Чем дольше она взвешивала улики, тем больше убеждалась, что Мелис несет ответственность за многие отвратительные преступления, но не за убийство девушки. Ева сообщила об этом Морено, за ужином пересказывая ему подробности этих бесконечных сорока восьми часов.

– Так ты думаешь, он кого-то покрывает? – спросил Баррали.

– Да. Я считаю, что он защищает кого-то, и в то же время кто-то покровительствует ему. Это тот самый человек, который разговаривал с прессой и предупредил Мелиса о налете.

– Чтобы располагать такой информацией, это должен быть кто-то наверху, – сказал Морено.

Кроче кивнула, вытирая губы носовым платком. Она очень устала, но когда Мара сообщила, что ДНК совпадает с ДНК лидера секты, ощутила прилив адреналина. Заскочив домой, чтобы переодеться, вернулась в машину и поехала в сторону Капитаны, потому что Баррали настаивал на встрече с ней в любое время.

– Кто-то, кто носит униформу, – намекнула Ева, выражая свои опасения.

Морено кивнул:

– Это объяснило бы многое… Значит, судьи и Фарчи хотят закрыть дело и выдвинуть обвинение против Мелиса?

– Да. Они еще ждут результатов от судмедэкспертов, но Мелиса уже перевели в тюрьму…

– Тюрьму в Уте, – пришел на помощь Баррали.

– Точно. Ты лучше меня знаешь, что при таком зверском убийстве, на которое кидаются возбужденные кровью акулы пера, чем быстрее найдут виновного и скормят публике, тем лучше всем, особенно следователям.