Можно однозначно принять за аксиому, что снарядами такого типа потопить и даже всерьез вывести из строя броненосец класса «Суворов» практически невозможно, как ясно показал пример «Полтавы»^{397}. Да и для броненосцев типа «Ослябя» особой опасности эти снаряды не представляли. Как показывает уже пример однотипных порт-артурских броненосцев «Пересвет» и «Победа».

Что касается эскадренной скорости, то у незакончившей ремонт японской эскадры она была бы все же на узел-другой меньше, чем в мае, а у нашей без небогатовского хвоста — на два-три узла больше. А это были бы уже сколько-нибудь сравнимые величины. Примерно как при Шантунге.

Так что случись бой при Цусиме в феврале, была бы 2-я эскадра во Владивостоке на 90-й ходовой день. И, скорее всего, в целости и сохранности. Японская, возможно, тоже бы уцелела — стрелять-то нам все равно бы пришлось теми же муляжами снарядов, что и в мае. Но досталось бы Соединенному флоту в феврале явно больше, чем в мае: и скорость меньше, и целого броненосца в строю не хватает, и снаряды не те, вернее — те же самые, не «модернизированные», с «шимозой обыкновенной».

Во Владивостоке же нашу эскадру ждали обычные, неперемоченные «порт-артурские» снаряды, отправленные туда по железной дороге. И вот их-то Соединенному флоту при следующей встрече со 2-й эскадрой пришлось бы опасаться весьма и весьма.

Отсюда вывод. Однозначный и ясный: допустить такого вполне реального развития событий было никак нельзя!

Его и не допустили: 87 дней «задержки из Петербурга» сыграли свою историческую роль!

Последние точки над «i», или Кто из прикрывшихся?

«Генерал-адмирал и вице-адмирал Ф.К. Авелан, прикрываясь широкой спиной Императора, поставили 2-й Тихоокеанской эскадре труднодостижимую новую стратегическую цель — самостоятельное “завладение господством на море”.

Из Петербурга настаивали на ожидании крейсеров Л.Ф. Добротворского и на сообщении маршрута эскадры…»^{398}

Интересно все же, кто из этих двух главных действующих лиц, прикрывшихся широкой спиной Императора и организовавших гибельные «Высочайшие повеления» о задержке эскадры на Мадагаскаре, отправку Небогатова и Добротворского и т.д., играл в этом дуэте первую скрипку? Кто был, так сказать, «примой», а кто «второй»? Августейший шеф флота Генерал-Адмирал Великий Князь Алексей Александрович или его верный сподвижник беспамятный Управляющий Морским Министерством адмирал Федор Карлович Авелан^{399}?

С одной стороны, Великий Князь Алексей реально закончил действительную службу командиром корабля, не считая командования достаточно номинальными силами в войну русско-турецкую. А Федор Карлович, напротив того, все ступени службы не формально прошел. И эскадрой командовал, и ГМШ возглавлял, и в замминистрах de facto еще при занятии Порт-Артура сидел. Ему и стратегические карты в руки, а сиятельный шеф — в качестве «главного аргумента», как паровоз-толкач.

Все это так. Но сильное у меня впечатление, что инициатором в этом вопросе мог быть и сам высокородный шеф флота. Вспомним историю с «Варягом» и сопутствующие ей, в которых ВК Алексей неизменно оказывался на острие прогресса технического с неизменно отрицательным для родного флота результатом. Так, может быть, под занавес карьеры захотелось ему и стратегическим гением блеснуть?

Ведь по-своему грандиозно: одним хорошо спланированным распоряжением обречь на заведомое поражение 2-ю эскадру, а тем самым и весь русский флот? И заведомо выигрываемую Россией войну свести как будто к ничьей?

Не уровень Авелана. Оставляю окончательное решение вопроса иным изыскателям исторической правды, а здесь повторюсь, что, похоже, в лице последнего Генерал-Адмирала Россия имела не только технического гения, по неизвестной причине ненавидевшего собственный флот, но и гения стратегического не меньшего масштаба. Либо, повторюсь еще раз, такой гений стоял у него за спиной.

Мера петербургская

Таким образом, мера петербургской «большой измены», или, скажем чуть мягче, мера вредительства из Петербурга, складывается из:

— покалеченных при постройке и неиспытанных даже минимально кораблей,

— снарядов, нежелающих взрываться,

— странной истории с «Иртышом»,

— трехмесячной задержки 2-й эскадры в пути под предлогом ее усиления, позволившей:

а) снабдить Соединенный флот новым типом боеприпасов во много раз большего бризантного действия;

б) обеспечить их доставку в Японию, в случае если часть боеприпасов нового типа была произведена в «третьих странах»;

в) окончить ремонт броненосцев «Асахи» и «Микаса»;

г) Соединенному флоту провести необходимые стрельбы и маневры.

И вот все эти поражающие своей элегантной слаженностью мероприятия, требующие согласованности в буквальном смысле в мировом масштабе, вновь и вновь пытаются выдать за тривиальную глупость и неразворотливость петербургских верхов. Якобы искони присущих русскому человеку.

Прямо как в случае с бедным «бездарным» Куропаткиным. Приятно, видно, выдать спецоперацию международного масштаба за набор ошибок и случайностей. Может, хватит уже больше века скармливать народам ложь и взращивать на этой лжи все более оглупленные поколения?

В конце концов, это становится просто смешным, господа.

Не обладая специальным военно-морским образованием и предпочтя в свое время мехмат любому техническому вузу, в частности из-за отсутствия на мехмате черчения, автор совершенно не собирался вносить свой вклад в графику Цусимского боя. Даже той начальной его фазы, восстановлению правды о которой и посвящена значительная часть этой трилогии.

Совершенно искренне автор считал, что сказанное выше позволяет читателю при желании самому внести необходимые поправки в традиционную вышеприведенную схему Цусимского боя^{400}.

Кроме того, есть и более подробные схемы маневрирования русской и японской эскадр: от визуального контакта до первых минут контакта огневого. Одна из таких схем приведена, например, в статье В. Чистякова «Четверть часа для русских пушек» в февральском номере «Морского сборника» за 1989 год на стр. 91.

Поэтому, когда один из первых читателей компьютерной версии «Цусимы» попросил привести рисунок, наглядно изображающий встречу двух эскадр, включая пресловутую «петлю адмирала Того», ответом ему было предложение воспроизвести в крупном масштабе и с некоторыми подробностями и дополнениями соответствующую схему из статьи Чистякова для последующего помещения полученного результата в книгу. Этот вариант схемы Чистякова и был воспроизведен выше в главе 7.5 Части четвертой этой книги в разделе «Из рапорта японского адмирала» (схема II). К сожалению, кое-какие нюансы в этой схеме потребовали, на взгляд автора, некоторого уточнения.

Трилогия была к этому времени полностью завершена и поместить лишний рисунок, казалось, проблем не представляло. Но беда в том, что автор, несмотря на все приводимые в книге факты и свидетельства, считал тиражируемую уже столетие во всех трудах по Цусиме схему боя верной. Не считая разве момента первого огневого контакта. Следовало просто разместить русский и японский флагманские корабли на места, занимаемые ими 14 мая 1905 года в 13 часов 49 минут по часам нашей эскадры, согласно рапорту адмирала Рожественского: