Как видим, число новейших броненосных крейсеров, которыми не захотел укрепить свою и без того мощную эскадру адмирал Рожественский, возросло с двух до шести. Не купленные зловредным адмиралом крейсера плодятся, как кролики. Но, что характерно, разговор об этом возник после прихода отряда Добротворского.

Не зря ждали!

Все любили и уважали…

И слухи эти пошли отнюдь не от рядовых моряков или молодых офицеров отряда. Есть много свидетельств, что и среди прибывших команд и офицеров Адмирал был в большом авторитете. У многих этот авторитет сохранился даже после Цусимы. Например, вахтенный офицер «Олега» мичман Борис Карлович Шуберт в своих воспоминаниях, посвященных им «с глубоким уважением» «Зиновию Петровичу Рождественскому, своему бывшему командиру и учителю», так описывает свои «мадагаскарские впечатления».

«1 февраля в 8 часов утра на горизонте показались туманные очертания гористого берега Мадагаскара — до островов было миль сорок. Около 10 часов со стороны острова появилась масса дымов, по приближении к которым мы обнаружили нашу эскадру, шедшую в строе фронта нам навстречу: адмирал делал эволюции. Еще несколько времени, и мы разобрали сигнал, поднятый на “Суворове”: “Олег”, вступить за “Алмазом”, остальным судам отряда также были указаны места в общем строе. Вслед за тем эволюции продолжались до часу дня.

Это присоединение к эскадре — один из счастливейших моментов в моей жизни. Сколько всяких догадок, разноречивых слухов ходило про эскадру Рожественского, особенно после инцидента у Доггер-банки, сколько раз мне приходилось быть свидетелем унижения русского имени во время похода на “Смоленске”, сколько пережито тревоги, что мы не догоним Рожественского во время томительного перехода на Мадагаскар, и наконец, — вот она, эта эскадра, целая и невредимая, совершившая так поразительно удачно длинный переход!

Эволюции, в общем, делались стройно, но лучше всех были четыре однотипных броненосца, составляющие 1-й броненосный отряд эскадры, предмет особых забот Адмирала, — ими нельзя не залюбоваться. Конечно, “Олегу”, не имеющему еще навыка в маневрировании, Адмирал несколько раз выражал свое неудовольствие.

Но вот “Суворов” повернул ко входу в Носси-Бе, эволюции были окончены. Мы стали на якорь одними из первых; на судах, проходивших теперь мимо нас, играла музыка, раздавались крики ура, приветствия — на душе становилось так радостно и весело: сомнений как не бывало. Верилось в будущее, в возможность успеха».

И дальше об Адмирале.

«Рожественский всегда был моим любимым адмиралом современного нашего флота. Много я слыхал о его энергии, строгости, подчас суровости — знал, что это человек большого ума и железной воли, но вместе с тем о нем говорили как о человеке в высшей степени справедливом и благородном, джентльмене до мозга костей. И я убедился в последнем сам, встретившись с ним в обществе.

…Когда на другой день нашего прихода в Носси-Бе Рожественский посетил “Олег”, мы воочию убедились, что ему стоило привести сюда эскадру в целости, не потеряв по дороге ни одного миноносца. Худой, желтый, с ввалившимися глазами, предстал перед нами этот человек, еще год тому назад прекрасно выглядевший и далеко не старый. Но блеск его глаз, голос полный решимости и обаяние его внешности, оставшись прежними, производили теперь еще большее впечатление, чем когда-либо.

…У нас на “Олеге”, где кают-компания слилась в единую тесную семью, никогда не подымалось ропота на тяжесть службы, и мне ни разу не приходилось слышать малодушного голоса, высказывающегося за возвращение в Россию или осуждавшего распоряжения Командующего. Последнего все любили и уважали, и общее желание было, чтобы хватило у него сил довести дело до конца, так как кроме Рожественского мы не считали никого из прочих русских адмиралов способным совершить этот подвиг…

Мне приходилось еще читать… о неслыханной жестокости нашего Адмирала по отношению к подчиненным… Писалось и не раз, что по его приказанию были повешены несколько человек, ослушников его воли. Нужно ли говорить, что это чистейший вымысел его недоброжелателей и что если Адмирала и можно было в чем-нибудь упрекнуть, то это только в мягкости к своим подчиненным, особенно к нижним чинам»^{194}.

Довольно неожиданная фраза в отношении нашего грозного Адмирала, не правда ли? Но у нас есть документальные свидетельства, если и не о мягкости Адмирала, то во всяком случае о высоте его души и умении оценить и наградить успешные действия своих подчиненных. Вот одно из них^{195}.

Счастлив буду… 

Приказ Командующего 2-й эскадрою флота Тихого океана

Индийский океан, 10 марта 1905 года. №157

На рейде Носси-Бе распоряжениями водолазных офицеров Лейтенанта Вырубова 2-го и Мичмана Яковлева водолазами… выполнена огромной боевой важности работа по исправлению рулей на крейсерах II ранга «Жемчуг» и «Изумруд».

Счастлив буду при первой возможности представить вниманию Высшего Начальства об отличной распорядительности Лейтенанта Вырубова 2-го и Мичмана Яковлева и о значении их заслуги.

Преклоняюсь перед возвышенными чувствами этих юношей и думаю, что, если хоть половина офицеров эскадры одушевлена столь же благородным рвением к службе и такою же самоотверженностью, нам не придется считать число и развешивать по весам калибры японских пушек.

Спасибо молодым водолазам, не впервые выручающим нас из беды.

Предлагаю поименованным в списке выдать по одному фунту стерлингов сверх положенной по закону заработной платы.

Приказ этот особенно хорошо смотрится на фоне соответствующего абзаца из уже цитированного письма лейтенанта Вырубова 1-го из городка Носси-Бейска, в котором он в очередной раз выражает свое возмущение Адмиралом: «…Приказы пишет лично, обыкновенно с маху, не разобравши дела, и прямо поражает диким тоном и резкостью самых неожиданных выражений. Благодаря недостаточной осведомленности происходят довольно курьезные анекдоты»^{196}.

«25 января….Получено Высочайшее повеление[192] дождаться прибытия на о. Мадагаскар отряда капитана 1-го ранга Добротворского. Одновременно предоставляется усмотрению Командующего эскадрой решение вопроса — ждать ли отряд контр-адмирала Небогатова на Мадагаскаре или соединиться с ним в другом месте».

«26 января… Адмирал Рожественский просит приказания идти дальше без отряда кап. 1-го ранга Добротворского, т.к. суда этого отряда по прибытии будут требовать продолжительных починок и задержат эскадру, что отразится и на моральном и на материальном ее состоянии (тел. №№ 34, 35)».

«31 января. Получено известие о приближении отряда капитана 1-го ранга Добротворского, почему утром навстречу был послан мин. “Бравый”, который вернулся к вечеру, не найдя отряда».

«1 февраля. В 6 час. утра вся эскадра вышла в море на эволюции. Сейчас же по выходе было получено по беспроволочному телеграфу от кап. 1-го ранга Добротворского (кр. “Олег”, что его отряд находится в 70 милях от Носси-Бе. Расположив свой курс навстречу, эскадра в 11 час. 30 мин. соединилась с судами отряда капитана 1-го ранга Добротворского), которые, заняв указанные места, приняли участие в эволюциях.