— Ты прав, дружище, — вынужденно признал Гарик, — Люди всегда стремятся познать неведомое и всегда тянутся к прекрасному. Я тоже слушал научные диспуты в Пражском университете. Я тоже восхищался великими полотнами художников, прекрасными скульптурами и, конечно, как писатель, с удовольствием наблюдал за зарождением романистики… Именно поэтому я не хочу бросать проект «Рубины…».

— Понимаю… — пробормотал друг, — Понимаю, но… но всё же, я думаю, что проект «Рубины…» нужно сворачивать. Мы пишем не для себя. Мы пишем для читателей.

— Вот именно! — неприятным голосом проскрипел Гарик, — Мы пишем для читателей. И пока читатели не скажут: «Фу-у, какая гадость!», мы не можем оценить, что это действительно, гадость. А может, читателей всё устраивает? Может, им нравится? Может им наши пространные размышления, с массой подробностей, по душе? Может, они потому и не пишут, что всё хорошо? Когда всё хорошо, о чём писать?

— Если всё хорошо, тогда бы нас хвалили, — вздохнул Фунтик, — А читатели молчат…

— Пока молчат — будем писать про рубины! — отрезал друг.

— А может, всё же спросить самих читателей? — не выдержал Фунтик, — Пусть они сами выскажут своё мнение: продолжать или свернуть проект и вернуться к привычному формату?

— Ну, спроси… — пожал плечами Гарик, — И это… у меня кофе кончился!

— Подожди! — отмахнулся Фунтик, — Не до тебя сейчас!

Фунтик смущённо откашлялся и даже, зачем-то, поправил ворот рубашки:

— Дорогие читатели! Любимые подписчики! Авторы стоят на распутье! Без вашей обратной связи они не могут определить, нравится ли вам новая книга или нет. Пожалуйста, не пожалейте минуты времени и дайте свою оценку! Можно совсем кратко, например: «Два из пяти» или «Три из десяти» или «Не нравится» или «Замечательная вещь, продолжайте!». В общем, любой комментарий, пли-и-и-из!!!

Когда очевидцы молчат, рождаются легенды.

Илья Эренбург.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 25.07.1410 года. Утро.

Шестьдесят дней! Полных шестьдесят дней шёл караван к цели. Шестьдесят дней верблюды мерили своими длинными, мосластыми ногами песчаные просторы. Первые дни Андреас беспрестанно вертел головой, не завихрились ли сзади, на горизонте, жёлтые пески от неотвратимой погони? Не скачет ли по пятам каравана фараонова конница? Много не надо. Достаточно пяти человек. Потому что никто не посмеет сопротивляться, а наоборот, с великим усердием помогут поймать преступника. Потом успокоился: больше чем за десять дней пути в пустыне без верблюдов не обойтись. А значит, если и есть погоня, то её скорость будет равна скорости каравана, и можно надеяться уйти. А потом бесконечные дни, насквозь пропитанные зноем и песками, притупили все человеческие чувства. Только сидеть между горбами, под импровизированным пологом, защищающим от жгучего солнца, да кивать головой в такт шагам животного.

Другие купцы коротали дни в беседах, на привалах играли в сенет[1], и как могли, скрашивали серые будни. Андреас от общения с купцами уклонялся и старался оставаться подальше от их палаток. За что вынужденно платил беспросветным, пыльно-жёлтым унынием и серым одиночеством.

Беда пришла аккурат на шестидесятый день. Уже в воздухе появились первые, робкие запахи, уже песок под ногами верблюдов стал твёрже и там и сям появлялись зелёные былинки, на смену опостылевшим верблюжьим колючкам, уже сами верблюды прибавили ход, в надежде на скорое окончание путешествия и близкий отдых, уже люди стали улыбаться друг другу, уже купцы засуетились, проверяя свои узлы и тюки. А потом караван встал. И люди с тревогой и волнением заговорили, гортанными голосами. Андреас, который ехал позади каравана, не разбирал слов. Но общие страх и волнение впролне уловил. И, нарушая походный строй каравана, подхлестнул своего верблюда, подъезжая ближе к источнику тревоги. И увидел.

Не меньше сорока всадников весело скакали наперерез каравану. Небрежно держа оружие в опущенных руках. Они даже не угрожали. Они просто ехали брать своё. Не ожидая сопротивления.

Конечно, караван охранялся. Полтора десятка воинов ехали всё время поблизости, держа наготове луки и короткие копья. Но смешно было даже предположить, чтобы они ввязались в драку с этой оравой. Слишком не равны силы. Слишком предсказуем результат.

Андреас скатился с верблюда и спрятался в его тени. Если эти трусы готовы подставить свою шею под топор, то он — нет! Он будет бороться до конца!

Парень заметил, как быстро скинул с себя всё вооружение ближайший к нему воин. И ещё отъехал чуть в сторону, вроде как, и я не я, и лошадь не моя… Стараясь быть незаметным, Андреас проскользнул под шеей верблюда и подобрал брошенный лук и связку стрел. Лично он постарается продать свою жизнь подороже.

Теперь определить, где главарь. Если с первого выстрела попасть во вражеского главаря, наши воины должны приободриться, не так ли? И дадут настоящий отпор захватчикам! Так, кто же главарь? Вот он! Прямо, как в папирусах пишут: высокий, надменный, седобородый, с серебряной серьгой в ухе, с повязкой на одном глазу… Получи стрелу, вражина! Андреас тщательно прицелился и выстрелил. Не совсем удачно. Обсидиановый наконечник только оцарапал плечо врага. И всё же попал! Ну? Где всеобщий крик: «К оружию!!!»?

— Какой-какой наконечник? — разинула я рот.

— Обсидиановый, — посмотрел на меня, как на маленькую, Андреас.

— То есть, каменный, что ли?! — уточнила я.

— Ну, конечно! — нетерпеливо заметил парень, — Какой же ещё? Ты дальше слушай!

Я только головой покачала в сомнениях. Это он сейчас про какие времена?!

В общем, пустил он одну стрелку, стал заряжать вторую, да не успел. Налетели свои же. И по лицу настучали и не по лицу тоже. Мол, предупреждали же всех вчера! Чтобы, если что, никто ни-ни! Ни под каким предлогом! Тогда местные разбойники, от такой лёгкой добычи раздобревшие, позволят купцам собственные товары выкупить. По весьма льготной цене. Ибо лень этим разбойникам возиться с перепродажей товаров и верблюдов. А здесь как удобно: захватил караван, а у тебя его тут же и купили! Набил мешок золотом и вали куда глаза глядят. Даже если стража схватит кого, как докажешь, что это золото за разбой? Чем одна золотая монетка от другой такой же, трудовым потом нажитой, отличается?

Ну, это, когда все тихо-мирно сдались. А если вот так стрелять во все стороны, тогда как? Кто теперь будет разбойников успокаивать?!

Ударил себя по голове в отчаянии бедный Андреас, который вчера ничего не слушал, да только сделанного не воротишь. Потащили беднягу перед грозные очи разбойников. Тут ещё выяснилось, что и главаря он перепутал. Не тот главарём был. Тот был дядей главаря. А настоящий главарь — молодой, сухощавый, в богатой одежде, сурово поглядывал на пленника. И раздумывал. А купцы из каравана пластались перед ним, посыпая жёлтой пылью свои седые головы.

— Связать! — коротко бросил главарь.

И через пару секунд Андреас вздохнуть полной грудью уже не мог. Настолько оказался стянут верёвками.

— Как ты смел, бродяга?! — гневно задышал главарь разбойников, — Знаешь ли, что я с тобой сделаю?!

— Скормим львам? Бросим в клетку к носорогам? Разорвём конями? — посыпались со всех сторон предложения, — Бить плетьми, пока не сдохнет? Пусть бежит, связанный, пока не упадёт, а потом будем тащить на аркане, пока об песок до половины не сотрётся?

— Не-е-ет, — зловеще процедил главарь, — закопаем его, связанного, по пояс! И пусть торчит здесь, в назидание остальным караванам! Солнце его в три дня иссушит. Пусть и засушенный стоит, своим видом остальных пугая!

И, под весёлый гогот остальных разбойников, главарь неторопливо слез с седла. Подошёл и лично проверил, хорошо ли затянуты верёвки.

От главаря вкусно пахло жареным мясом и молодым вином. И борода и руки лоснились от жира. Видно, хорошо проводили время разбойнички, в ожидании очередного каравана!