— Говорил, — совершенно трезвым голосом подтвердил Гюнтер, хотя глаза у него подозрительно блестели, — А ещё говорил, что у него была веская причина обзывать всю польскую шляхту макаками и клопами. И я хотел бы уточнить у своего оруженосца, действительно ли была такая причина? И насколько она веская?

— Очень веская причина! — серьёзно ответил я.

— В самом деле? И какая же?

— Я не могу ответить… — отвёл я взгляд, — Но так было надо!

— Надо… — задумчиво повторил брат Гюнтер, — Надо, но ты не можешь объяснить…

— Мне жаль, — честно ответил я, — Но не могу. Могу только заверить, что цель самая благая, и я надеюсь, что в ближайшее время осада с замка будет снята. С выгодой для крестоносцев.

— Вот даже как? — удивлённо подпрыгнули брови брата Гюнтера, — И как же повлияет обзывание макакой на снятие осады?

Я промолчал.

— А я ему в-верю! — заявил вдруг доктор Штюке, — Ангел он или нет, но я ему в-верю!

— Представь себе, я ему тоже верю! — огрызнулся брат Гюнтер, — Даже сам не понимаю почему! Только хотелось бы заранее знать о подобных… веских намерениях! Чтобы хоть письма прощальные успеть написать! Прежде чем лезть в пекло, рискуя головой!

— Да, б-брось! — протянул доктор, — К-какой-то Кнышко из… как его? Бр-рр-р-ж-ж… На трезвую голову и не выговоришь!

— Из Бржески, — подсказал Гюнтер.

— Вот-вот! Оттуда! Ну, какой он тебе п-противник?

— Однако, умудрился рубануть!

— Х-ха! Я видел, ты с-сам подставился!

— А что случилось?! — встревожился я, — Что-то серьёзное?

— Ерунда! — коротко прокомментировал брат Гюнтер.

— Ер-рунда! — согласился доктор, — Если не считать, что он тебе к-ключицу сломал!

— Старею… — поморщился Гюнтер, — Кости хрупкие стали…

— Та-а-ак… — растерянно протянул я, — А кости раздроблены, или просто сломаны?

— С-сломаны, — любезно ответил доктор, — Я ему их соединил, в-вправил, и плотно забинтовал. Теперь пусть с-срастаются! Вот только пациент уж больно… ш-шустрый! На месте не сидит. Начнёт завтра с утра руками размахивать, кости срастутся не так, а я буду опять в-виноват!

— Позвольте?.. — я протянул руку с перстнем и коснулся плеча брата Гюнтера.

И доктор, и сам брат Гюнтер, удивлённо уставились на меня. А я почувствовал, как слегка потеплела моя ладонь. Сама по себе. Нет, магии не было, это опять же свойство перстня, но ладонь почувствовала, как перстень начал свою работу. Минута… две… три…

— И это должно помочь? — не выдержал брат Гюнтер, — Хотя, должен сказать, я чувствую себя лучше!

— Ну-ка, ну-ка! — встрепенулся доктор, — Дай-ка я тебя проп-паль-пи… тьфу! Дай я тебя прощупаю!

Чуткие пальцы доктора пробежались по плечу брата Гюнтера. Потом ещё раз. И ещё.

— Чудо! — сказал он вдруг совершенно трезвым голосом, — Второй раз я вижу настоящее чудо и второй раз его являет Андреас!

Брат Гюнтер ничего не сказал. Но очень внимательно посмотрел на меня.

— За это надо выпить! — быстро заметил я, — Тем более, брат Гюнтер потерял столько крови! Её же надо возместить! А про исцеление… умоляю, не говорите никому! Так надо!

— Опять «так надо»? — проворчал Гюнтер, — Хм… Ну… ладно! Я уже говорил, что верю тебе? Сам не пойму почему, но… верю!

— Спасибо! — искренне ответил я, — Не подведу!

— Тогда иди уже, — потянулся к кувшину доктор Штюке, — У тебя потери крови нету? А значит, и вина тебе не положено! Не хватало, фон Плауэн унюхает! Во время боевых действий оруженосец бражничает! Не пощадит. Да и вижу, торопишься ты куда-то…

— Тороплюсь, — согласился я, — По делам. А вам… здоровья! Я помолюсь за вас!

— Иди-иди, — повторил доктор, — А то, не дай Бог, на нас глядя, ещё слюной захлебнёшься! Хе-хе!

— Благодарю за ключицу, — услышал я в спину запоздалое от брата Гюнтера.

На дворе уже сгустились сумраки и уверенно моросило. Скоро должен разыграться настоящий ливень. Поэтому, я искренне удивился, увидев сестру Катерину. Разве она не должна сейчас быть в своей келье?

— Андреас! — ну, вот! Глазастая девушка тоже заметила меня, — Андреас, подожди!

— Подождём… под дождём! — попытался я скаламбурить.

— Я слышала, ты сегодня ругался на стене нехорошими словами! — осуждающе посмотрела на меня Катерина, не обратив внимания на шутку, — И даже, из-за твоих мерзких слов произошёл поединок, в котором пострадал крестоносный рыцарь, брат Гюнтер? Как ты мог?!

— Так было надо… — промямлил я. Кажется, я недавно говорил то же самое?..

— КАК было надо? — не отставала девушка.

— Вот так! Как я сделал!

— А как ты сделал? Чего ты добивался?

Н-да… Это не брат Гюнтер! Девушка просто так не отстанет… С другой стороны, она и так знает слишком много… Эх, так и быть!

— Я сегодня буду колдовать! — заговорщицки прошептал я.

— Правда? — любопытно блеснули глаза Катерины, — А что ты будешь наколдовывать?

— Сегодня на стене я дважды или трижды повторил одну легенду: якобы брёл здесь неподалёку старец с горы Афон, и сказал, дескать, кто виновен, тот кровью умоется! А чтобы фраза мимо ушей не прошла, пришлось добавить несколько крепких слов. Теперь я уверен, что в палатках наших противников только и разговоров, что о странных словах святого старца и о том, что польское войско сегодня кровью умылось. Но это ерунда! Подумаешь, пострадало человек сорок-пятьдесят! Что это значит, среди пятнадцатитысячного войска? Я хочу, чтобы сегодня ВСЁ вражеское войско кровью умылось! Вот тогда они насмерть перепугаются! Тогда моя простенькая легенда станет в их головах ужасной явью! Они будут своей собственной тени бояться! И, надеюсь, в таких условиях, о продолжении осады не может быть и речи. Я думаю, поляки снимут осаду!

— Как интересно!!! А как ты сделаешь, чтобы они «кровью умылись»?

— Не догадываешься? — я поднял голову к небу.

— Ты… Ты перекрасишь дождик в цвет крови!!! — задохнулась от восторга девушка.

— Да!!! Я так подгадал, чтобы мои слова прозвучали прямо перед дождём! Чтобы этой же ночью легенда нашла своё подтверждение! Сегодня на вражеское войско прольются реки крови! Пусть не настоящей, разве это имеет значение? Лишь бы красной!

— Подожди! Но и на крестоносцев прольются кровавые реки?

— Нет. Я обратил внимание, что ветер с запада. Значит, когда у нас дождь уже утихнет, на поляков он ещё будет лить. Вот тогда я и начну колдовать!

— А можно… а можно я посмотрю?..

— Боюсь, ты ничего не увидишь. Даже я не увижу. Это далеко и в темноте. Получилось или нет мы сможем узнать только завтра, когда рассветёт. Тогда будут видны красные польские палатки, стоящие в «кровавых» лужах.

— Всё равно! Я хочу быть рядом, когда ты будешь колдовать! Ну, пожа-а-алуйста…

Ну, вот как от такой отвяжешься?.. Ближе к двум часам ночи, промокший и продрогший, я начал колдовать. А рядом стояла Катерина, открыв от волнения рот.

Если вы хотите, чтобы ваши дети были умны,

читайте им сказки. Если вы хотите, чтобы они

были еще умнее, читайте им еще больше сказок.

Альберт Эйнштейн.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 08.09.1410 года.

Утро началось с суеты. Все бегали, кричали, шумели. И хотя я догадывался о причине шума, почти бессонная ночь, да ещё под дождём, давала себя знать. Я потянулся, сладко зевнул, но рассудил, что выделяться из общей массы не стóит. Поэтому быстро оделся и выскочил наружу.

— Тревога! — орали все вокруг, — Тревога! Все к стенам! Все на оборону!

Упс! Как-то не так представлял я себе, что поляки испугаются и снимут осаду!

Конные крестоносцы, облитые бронёй, уже строились в боевые колонны, горожане и горожанки бежали к заранее припасённым корзинам с булыжниками и разжигали огни под котлами со смолой, а на стене возбуждённо прыгала знакомая фигура с длинными руками и ногами. Понятно, что даже не умывшись, я помчался на стену. К своей кулеврине. Да, я считал её уже «своей»! Мы с ней уже сдружились, можно сказать!