[4] …в лимбе… Любознательному читателю: лимб, он же первый круг ада, по представлению средневековых теологов, место, где находятся души некрещённых младенцев, добродетельных людей, которые не стали христианами по независящим от них причинам, героев языческого мира и другие души, которые в силу обстоятельств не имеют права на рай или чистилище, но и не достойны адских мучений. В настоящее время теория лимба отвергнута.

Каждый человек должен сам спасать своё тело и душу.

Те, кто надеется, что их спасут другие, будут разочарованы.

Парацельс.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 30.07–31.07.1410 года.

— Ну вот и пришло время пустить в ход последнюю уловку, — мрачно подумал фон Плауэн, поднялся со своего места, хмурым взглядом обвёл зал и тяжко уронил, — Суд постановляет!

И услышал звенящую тишину вокруг. Казалось, даже воздух загустел и перестал дуть из окошек.

— Суд не убедили ответы свидетелей! — угрюмо сказал он, — Суд не убедили чересчур слащавые речи адвоката! И я бы с чистой совестью приговорил еретика к смерти…если бы не вердикт присяжных. Но суд не удовлетворён и вердиктом!

Генрих фон Плауэн бросил мимолётный взгляд на скамью, где сидели присяжные. Все двенадцать сидели напряжённые, сжав кулаки, а брат Ричард покраснел и пучил глаза.

— Но суд не может не учитывать этого вердикта, — поспешно добавил фон Плауэн, — А это значит… это значит… это значит, что суд постановляет! Ордалия!

И всё вокруг разом зашумело. Яростно зашептались присяжные, растерянные зрители вертелись на местах и недоумённо переговаривались друг с другом, радостно потирал ладошки обвинитель, капеллан, отец Мартин — подожди, мерзавец, после суда мы ещё с тобой поговорим наедине! — зачем-то полез в свои бумаги на столе растерянный адвокат, и только обвиняемый продолжал сидеть спокойно и уверенно, только в глазах у него плескались тревога и непонимание. Ну, ничего! Скоро ты всё поймёшь! Скоро ты будешь ждать избавления от этой жизни, как манны небесной!

— Я готов заменить обвиняемого на поле боя! — гордо поднялся со своего места брат Гюнтер, — Пеший или конный. Любым оружием. Все знают, что у меня нет правой руки. Так пусть более зримым станет результат ордалии, суда Божьего!

— Всем известна ваша доблесть, брат Гюнтер, — вкрадчиво заметил фон Плауэн, — Но в данном случае она может спать спокойным сном. Суд выбирает ордалию огнём! Я уже отдал соответствующие распоряжения. Кузнец готовит материал. Объявляю, что заседание суда переносится на площадку перед кузницей! Все желающие могут присутствовать и лично удостовериться, что суд относится к подозреваемому непредвзято. На всё воля Божия! А дело суда — правильно понять эту волю Божию!..

— Да смилостивится Христос над вами! — потрясённо прошептал адвокат, — Но, видит Бог, я сделал всё возможное!

— А что случилось? — позволил я себе задать вопрос, — Почему все так возбудились? Куда потянулись люди из зала? Я не понимаю, что решил судья.

— Судья назначил испытание, — сурово ответил мой защитник, — Окончательное. И да будет над тобой благословение Господне!

А позади меня, словно сами собой, выросли два крепких рыцаря, опоясанных мечами, в белых плащах с крестами и с самыми суровыми лицами. И предложили мне пройти к новому месту заседания суда. Впрочем, обращались достаточно вежливо. Предварительно убедившись, что я никуда бежать не собираюсь. Даже не препятствовали, когда по пути ко мне пристроилась Катерина и, подлаживаясь под мой мужской шаг, быстро затараторила:

— Главное, не бойся! Верь в промысел Божий и не бойся! Были христианские мученики, которых тоже подвергали испытанию огнём, и не устрашились они! Вот, хоть пресвитер Пармений, которому безбожный Декий урезал язык, но милостью Божией Пармений и без языка говорил внятно. Тогда взъярённый Декий приказал терзать Пармения и других узников: жечь огнём, прикладывать раскалённое железо к бокам, и рвать тело железными крючьями. Но и тогда не сломилась их стойкость! Умерли, но не отреклись от Христа! А пресвитер Пармений стал святым! Или Поликарп, епископ Смирнский. На восемьдесят шестом году жизни был заживо сожжён. Несмотря на такой преклонный возраст, несмотря на страшные мучения, не отрёкся он от Христа, и тоже стал святым! Разве может быть что-то более чистым, возвышенным и одухотворённым, чем мученическая смерть за Христа?! Не бойся и верь!

— Эй, подожди! — меня, признаться, сильно смутили её слова о мучениках и их страшных мучениях, — А разве они уже не были христианами-католиками? А я ещё даже не оглашён!

— Ну… — Катерина слегка растерялась, хотя тут же приободрилась, — Ничего страшного! Были святые, которые не успели креститься, но потерпели за веру Христову и мученически скончались. Например, святой Уар. Из знатной семьи, любимец императора Диоклетиана. Но услышал христианское учение и уверовал. Не успел креститься, но настолько уверовал в жизнь вечную, что смело вышел на муки, вместо одного из христиан, который умер в тюрьме. Заменил его собой. Сперва его просто били, но Уар только улыбался в лицо мучителям и ободрял остальных. Тогда его связали и разорвали ему утробу, так, что внутренности выпали на землю. А Уар ещё пять часов мучился, но не раскаялся в своём выборе. Оттого и стал святым, и на могиле его происходят чудеса исцеления. Про таких говорят: «кровью крестился».

— Я уж лучше водой… аки Христос! — возразил я, и тут у меня сверкнула идея, — И вообще, вон адвокат к чему вёл? Неспроста меня с того света на этот вернули! У меня есть миссия! А ты хочешь, чтобы я опять умер? Не выполнив предназначения?!

— Это я не подумала… — покаянно призналась Катерина, — А какая у тебя миссия?

И я увидел, как насторожились уши у окружающих. А я вдруг вспомнил, что у меня на пальце непростой перстень. Далеко не простой.

— Не знаю, — туманно ответил я вслух, — Но вполне могут быть и чудеса Господни, явленные им через меня… Если будет на то Его воля, конечно!

— Пришли, — буркнул один из стражей, и слегка подтолкнул меня в спину, — Выйди на середину, обвиняемый!

Понятно, на какую «середину». Все зрители собрались толпой, образовав в самом центре пустое пространство в виде круга. Вот на середину этого круга меня и вытолкнули.

А ещё в этом кругу стоял Генрих фон Плауэн, только не в центре, а чуть сбоку. Отдельно и от меня и от толпы. И он явно был доволен.

— Всем объявляется решение суда по ордалии, — улыбаясь уголком рта, возвестил он, — Сейчас кузнец нагреет стальной брусок до белизны. Мы подождём, пока цвет не перейдёт в красноту. И обвиняемый должен будет взять раскалённый брусок голой рукой. И крепко зажать в кулаке. В этом положении кулак будет завязан в специальный маленький мешочек, как раз под размер мужского кулака. И опечатан моей личной печатью. Через указанный срок печать будет проверена и мешочек снимут. И мы увидим воочию результат Божьего суда. Обвиняемому приготовиться! Кузнец уже приступил к делу.

— Мой совет, — как рядом со мной оказался адвокат, ума не приложу. И говорил он очень серьёзным тоном, — Мой совет: ничему не верь! Можно дерево покрасить и оно будет выглядеть, как металл. Можно металл покрасить, и брусок будет выглядеть раскалённым. Не бойся! Смело хватай рукой указанный тебе кусок металла и сразу же, не рассуждая, крепко зажми его в кулаке! И уповай на милость Божию!

Ах, вот оно что! Здесь проверка на смелость! Мол, дерзнёт ли обвиняемый сцапать кусок металла, который выглядит раскалённым? Если душа черна, то забоится. И ещё по пути Катерина всякими жуткими историями стращала. Спасибо адвокату, предупредил. Теперь-то я не испугаюсь. Хе!

— Обвиняемый! Покажи руки! — приказал фон Плауэн.

Я послушно протянул обе руки ладонями вперёд.

— У тебя на правой руке перстень. Что это за перстень? Что означает?