Почему я не удивлен, что ты даже не смог преуспеть в том, чтобы отбить кусок резины — суровые слова, сказанные моим отцом во время послеоперационного периода после того, как я порвал связки.

Единственная причина, по которой ты состоишь в совете директоров этой компании, заключается в том, что твой дедушка знал, что ты ничего не добьешься сам.

Единственное, в чем мой отец преуспел, так это в поиске сотни различных способов заставить меня чувствовать себя жалким неудачником.

А теперь Деклан…

К черту его.

— Черт. Кэл… — взгляд Деклана смягчается.

К черту Деклана за то, что он использует мою единственную слабость против меня. Не то чтобы я не хотел быть лучше.

Я просто не знаю как.

Я улыбаюсь ему своей самой фальшивой улыбкой, от которой у него дергается глаз.

— Не нужно извиняться, брат. Не то чтобы я всю жизнь не слышал эти слова снова и снова.

Слова Деклана преследуют меня еще долго после того, как я покидаю здание компанию «Кейн» питаясь моей неуверенностью, как паразит, которого можно вылечить только бутылкой водки.

Ты можешь снова получить помощь. Моя рука дрожит, когда я наливаю себе выпить. Часть напитка проливается от моего резкого движения, смачивая мою руку и окружающее пространство вокруг стакана.

Я качаю головой, игнорируя голос в моей голове, призывающий меня остановиться, прежде чем я сделаю первый глоток.

Всегда разочаровываешь.

Я делаю паузу, когда мои губы касаются краев бокала.

Ты лучше, чем это.

Нет. Я действительно не лучше.

Я выпиваю первый бокал за несколько глотков, а затем наливаю себе второй. Деклан пытается позвонить мне дважды в течение ночи. Он даже оставляет голосовую почту, которую я сразу же удаляю, потому что слишком пьян, чтобы беспокоиться.

Как раз то, что мне нравится.

Алана

— Мне жаль, мисс Кастильо, — адвокат Брэди Кейна извиняется уже второй раз за сегодня, хотя это мало помогает облегчить жжение в моем горле.

Этого не может быть. Я тянусь к кухонной стойке, чтобы успокоить свои шатающиеся ноги.

Лео прочищает горло, заставляя динамик рядом с моим ухом потрескивать.

— Я понимаю, что все это должно быть шоком, но я уверен, что у Брэди были самые лучшие намерения. Он с нежностью отзывался о вас во время всех наших бесед.

Давление, нарастающее у меня в голове, усиливается несмотря на то, что я потираю виски.

— Мне так не кажется.

— Если вас это утешит, Каллахан выразил похожее разочарование во время нашего разговора ранее.

— Он также упомянул о том, что хочет продать дом?

— Да.

Мои пальцы, сжимающие прилавок, побелели от напряжения.

— А что будет, если я не захочу его продавать.

— Все решения относительно собственности должны быть обоюдными. Каллахан может продать собственность только в том случае, если вы согласитесь, и наоборот.

Я тяжело вздохнула.

— Наконец-то хорошие новости.

Лео делает паузу на мгновение, прежде чем заговорить.

— Учитывая это…

О нет.

— Если вы настаиваете на сохранении дома, несмотря на заинтересованность Каллахана в его продаже, то вам придется выкупить его долю в доме.

Hijueputa — Сукин сын.

После телефонного разговора с адвокатом я отправила Далиле и Вайолет сообщение с просьбой о срочном девичнике. Обе они приехали ко мне вечером, вооружившись закусками и средствами по уходу за кожей, как будто немного еды и заботы о себе могут решить все мои проблемы. Вайолет даже пошла на то, чтобы купить несколько «Bon Bon Bums⁴», злейшего врага моего дантиста и мою любимую конфету.

Я бегу наверх, чтобы проверить Ками и убедиться, что она в порядке. Мое сердце сжимается при виде того, как крепко она спит, а ее любимая плюшевая овечка развалилась под обеими ее руками. Я все еще помню социального работника, который дал ей его. Ками была совсем маленькой, поэтому она не помнит, но я помню. Это был тот самый день, когда я вернулась в Мичиган с ребенком на руках и новой целью в жизни.

Прежде чем выключить свет, я убираю волосы с глаз Ками и целую ее в лоб.

— Buenas noches, mi amorcito — Спокойной ночи, моя дорогая.

Я возвращаюсь в гостиную и вижу, что Вайолет и Далила уже устроились на своих привычных местах на огромном диване.

Вайолет достает из сумки мой любимый леденец и бросает его мне.

— Вот. Чтобы снять напряжение.

Я срываю обертку и кладу его в рот.

— Спасибо. Мне это было нужно.

— Ты уверена, что не хочешь алкоголя? Я могу сбегать в винный магазин и вернуться через десять минут, — Вайолет роется в пакете в поисках своего любимого вкуса.

Далила запускает подушкой прямо в лицо Вайолет, путая ее белокурые локоны.

— Ты же знаешь, она не пьет.

Я не пила ни капли алкоголя уже более десяти лет, с тех пор как Кэл отправился в реабилитационный центр прямо перед тем, как мне исполнилось восемнадцать. Сначала я просто поддерживала его и его обещание оставаться трезвым. Меня никогда не волновало, что я не пью, и, если отказ от алкоголя помогал ему, я была только за.

Когда он ушел шесть лет назад, я пыталась пить. Я даже пошла и купила бутылку самого дорогого белого вина, какое только смогла найти, с намерением нарушить свое обещание. Предать его, как он предал меня. В то время этот план казался надежным, учитывая состояние моих эмоций. Оказалось, что я была настолько расстроена, что даже не подумала о покупке штопора. Моя единственная попытка выпить была быстро пресечена, и я поклялась никогда больше не пробовать.

Вайолет надулась.

— Я пошутила!

Карие глаза Далилы закатываются.

— Неудивительно, что твоя карьера стендап-комика не удалась.

— Я не виновата, что никто в этом городе не оценил мой юмор. Средний возраст здесь датируется Юрским периодом.

Мы с Далилой обе разразились смехом. Лейк-Вистерия, возможно, больше склоняется к пожилой публике, но сейчас здесь живет много молодых людей, поскольку городок приобрел популярность среди жителей Чикаго, которые ищут более легкого ритма жизни.

Далила убирает темный локон волос за ухо.

— Итак, по какому поводу экстренное собрание?

Я сообщаю Далиле и Вайолет основную информацию о ситуации. Они молчат, хотя бывают моменты, когда глаза Вайолет цвета мха расширяются или Далила хмурится.

Вайолет вынимает леденец изо рта, чтобы сказать.

— Вот дерьмо.

— Я знаю.

— Что ты собираешься делать? — Далила подтягивает длинные загорелые ноги под себя.

— Разве это не вопрос на миллион долларов?

— Или на два миллиона, учитывая, сколько, вероятно, стоит этот дом, — Вайолет жестикулирует по комнате своим наполовину съеденным леденцом.

— Ты действительно думаешь о его продаже? — темные брови Далилы поднимаются.

Я опускаюсь на диван с тяжелым вздохом.

— Не думаю, что у меня есть выбор.

Вайолет фыркнула.

— Почему? Потому что Малибу Кен так сказал?

Я бросаю на нее взгляд.

— Он владеет половиной дома, нравится мне это или нет.

— Но и ты тоже.

— Это правда, но адвокат Брэди сказал мне, что если я не хочу продавать, то мне нужно выкупить у Кэла его процент.

— Это… — загорелое лицо Далилы побледнело.

— Миллион долларов? — мои плечи опускаются. — Даже если бы я нашла вторую работу, обслуживая столики или что-то в этом роде, я бы никогда не смогла себе этого позволить.

Вайолет щелкает пальцами.