Пустая салфетница рядом со мной.

Раковина, полная посуды, которую он вызвался бы убрать без моей просьбы, пока я помогала Ками мыть голову.

Мерлин свернулся калачиком под столом, прямо у моих ног, составляя мне постоянную компанию.

— Я скучаю по Кэлу, — Ками вздыхает.

Мое сердце разрывается надвое.

— Ты скучаешь?

Она кивает.

— Он сказал мне, что вернется.

Моя вилка стучит по тарелке.

— Он так сказал? — слова вырываются как хрип. Я только слышала, как Ками просила его дать обещание на мизинце, поэтому я понятия не имею, что Кэл сказал ей, когда он был в ее комнате.

Она оживляется.

— Ага. После того, как ему станет лучше.

Комок в горле не проходит, сколько бы глубоких вдохов я ни делала.

— Что еще он сказал?

— Он попросил меня позаботиться о Мерлине ради него, — ее глаза сияют. — И о тебе.

Мои губы сжимаются, чтобы подавить рыдание, угрожающее вырваться.

— Как ты думаешь, мамочка, он скоро вернется?

— Я не слишком уверена, — я ломаюсь в конце своего предложения.

— Ты любишь любишь его?

Мои брови сходятся вместе.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что он сказал мне, что любит любит тебя.

Острый укол боли пронзает мою грудь.

— Я знаю.

— Он будет моим новым папой?

— Я не уверена, — воздух со свистом выходит из меня, как воздушный шарик, теряющий весь свой гелий.

Ее улыбка дрогнула.

— Я сказала ему, что хотела бы, чтобы он был.

Я моргаю.

— Ты сказала? Когда?

— В мой день рождения.

Ох, Камила. Я крепко обнимаю ее.

— Это то, чего ты хочешь?

Она кивает, уткнувшись мне в грудь.

Я знала, что Ками понравится Кэл. Он не мог не понравится, но услышать, как она признается, что хотела, чтобы он был ее отцом, пронзает меня насквозь, особенно когда я не уверена, что это когда-нибудь произойдет.

Кэл может вернуться, но сколько времени ему потребуется, чтобы избавиться от разрушительного характера? Я отказываюсь позволять ему влиять на Ками — как бы мне ни хотелось, чтобы мы трое были вместе. Если он решил стать трезвым только ради наследства, это никогда не сработает должным образом. Это все, что я знаю.

И я не собираюсь ждать все это время и смотреть, как человек, которого я люблю больше всего, снова причиняет себе боль, даже если я потеряю частичку себя в процессе, как только отпущу его навсегда.

Только когда Ками ложится спать, уход Кэла по-настоящему поражает меня. Память о нем витает в каждом уголке дома, напоминая мне о счастье, которое мы разделили вместе, прежде чем он все сжег.

Даже Мерлин, кажется, расстроен отсутствием своего владельца. Он сидит на диване на том же месте, которое Кэл всегда занимал во время кино-вечеров. Я пытаюсь расслабиться на другой стороне и посмотреть что-нибудь, но мои мысли продолжают возвращаться ко всему, связанному с Кэлом.

Он плохо себя чувствует из-за всего, что произошло?

Имел ли он в виду то, что сказал о том, чтобы лечь на реабилитацию, потому что хотел, а не ради своего наследства?

Вернется ли он трезвым и готовым сделать все возможное, чтобы вернуть меня, или он сдастся в тот момент, когда я начну немного сопротивляться?

Вопросы проносятся в моей голове, не давая возможности сосредоточиться на чем-либо, происходящем на экране передо мной.

Со стоном я выключаю телевизор и покидаю свое место на диване. Направляясь к своей комнате, я останавливаюсь перед дверью и поворачиваюсь к закрытой двери через коридор.

Даже не думай об этом.

За исключением того, что я не думаю, когда вхожу в пустую комнату, которую когда-то занимал Кэл. Он изо всех сил старался застилать постель, чего он никогда не делал, если я его не просила.

Я так быстро поднимаюсь с кровати, что чуть не пропускаю белый прямоугольник, который не совсем подходит к одеялу цвета яичной скорлупы. Тупой дискомфорт в моей груди превращается в острую боль, когда я беру его и читаю сообщение, написанное на обороте неаккуратным почерком Кэла.

«Я прошу тебя подождать меня.

Настоящего меня.

Трезвого меня.

Лучшего меня, который хочет провести остаток своих дней, упиваясь жизнью с тобой.»

Он нарисовал табличку, которая соответствует нашему плану, за исключением того, что на моей стороне есть дополнительный счет, которого раньше не было.

Я переворачиваю фотографию. Мое зрение затуманивается, когда я смотрю на нас троих в Дримленде. Мы с Ками смотрим в камеру с сияющими улыбками, но Кэл украл наше шоу своей улыбкой. Он выглядит трезвым. Живым. Счастливым.

Я проигрываю битву с гравитацией и падаю на матрас, прижимая фотографию к груди, как спасательный плот посреди океана. Один край сминается от моей небрежности, поэтому я быстро кладу фото на тумбочку.

Все пахнет им. Кровать. Простыни. Подушка, которую я прижимаю к груди, когда сворачиваюсь в клубок.

Я прошу тебя подождать меня.

Пять слов крадут мое дыхание и разжигают мои слезы. Они стекают по моим щекам, прежде чем пропитывают подушку подо мной. Я не уверена, почему я плачу. Это от грусти? Надежды? Страха, что то, что он говорит, может оказаться ложью?

Может быть, сочетание всех трех, если честно.

Я даю себе обещание уйти через минуту. За исключением того, что минута проходит и уходит, а я все еще не могу встать с его кровати.

В какой-то момент Мерлин прижимается ко мне. Тот факт, что Кэл оставил его здесь, говорит мне об одном.

Он действительно планирует вернуться, хочу я этого или нет.

И часть меня хочет, чтобы он сделал именно это.

Кэл

Поездка из Лейк-Вистерии прошла как в тумане. Я не останавливаюсь, пока не паркуюсь у дома Айрис и Деклана на окраине пригорода.

— Кэл? — Айрис моргает, глядя на меня. — Что ты здесь делаешь?

— Я улетаю завтра, — выпаливаю я.

— Я думала, ты уезжаешь в пятницу? — ее брови хмурятся.

Я качаю головой.

— Я поменял свой рейс.

— Почему?

— Потому что Лана выгнала меня из гостевого дома.

— Ох, черт. Заходи внутрь, — Айрис тащит меня в дом, прежде чем закрыть за мной дверь. Я следую за ней в пустую гостиную.

Я оглядываюсь.

— Где все?

— Мы переезжаем в новый дом на следующей неделе.

— Уже?

Она смеется.

— Прошло уже несколько месяцев.

— Вау, — у меня вырывается вздох, когда я устраиваюсь на надувной кровати, которую Айрис установила перед телевизором в качестве импровизированного дивана.

— Что случилось? — она садится с другой стороны надувного матраса.

— Лана узнала о завещании.

Брови Айрис поднимаются.

— Как?

— Она подслушала, как Роуэн, Деклан и я говорили об этом.

Ее широко раскрытые глаза только усиливают растущую тревогу внутри меня.

— Черт. Это объясняет, почему она выглядела как олень, пойманный в свете фар.

— Я облажался.

— Что именно ты сказал?

Я рассказываю то, что подслушала Лана.

Айрис хмурится.

— Она хотя бы выслушала тебя?

— По большей части, но это ничего не меняет. Она уже ходила по тонкому льду, доверяя мне, и теперь…

— У нее вообще нет причин тебе доверять, — заканчивает за меня Айрис.

Мои глаза опускаются.

— Нет, — возможно, она мне не доверяет, но я найду способ вернуть ее доверие и не рисковать своим наследством.

Айрис просит у меня больше информации, поэтому я делюсь всем, что произошло за последние несколько дней, начиная с ужина.