— Я ненавидел его, когда оно напоминало мне о том, каким человеком я мог бы стать, если бы вылечился раньше.

Я протягиваю руку и касаюсь его щеки.

— А теперь?

— Я смотрю на него твоими глазами, и теперь я не могу представить себя где-либо еще, кроме как рядом с тобой — будь ты на озере или на другом конце света. Куда бы ты ни пошла, я хочу следовать за тобой. Чего бы ты ни достигла, я хочу быть там, чтобы поздравить тебя. И всякий раз, когда тебе приходится бороться, я хочу быть рядом, чтобы собрать осколки и собрать тебя, пока ты не станешь достаточно сильной, чтобы стоять самостоятельно.

Слеза скатывается по моей щеке.

— Что изменилось?

— Я изменился, — он хватает меня сзади за шею и тянет вперед. — Оставаться трезвым — это процесс. Тридцать дней в реабилитационном центре — хорошее начало, но это не мгновенное излечение от пожизненной зависимости. Мне придется приложить усилия и посвятить себя улучшению каждый божий день. Я только надеюсь, что ты готова разделить со мной это путешествие, потому что, Боже, я хочу, чтобы ты это сделала. Я знаю, что не заслуживаю другого шанса, но я умоляю тебя дать мне его в любом случае. Просто дай мне последний шанс показать тебе, что я могу быть тем мужчиной, с которым ты захочешь провести остаток своей жизни. Что я могу стать тем, кто воплотит твои мечты в реальность.

Я принимаю мужчину, которого любила еще до того, как поняла, что означает это слово.

— Последний шанс?

Он кивает.

Я обнимаю его лицо и прижимаюсь губами к его губам.

— Разбей мне сердце еще раз, и на этот раз я всажу в тебя пулю по-настоящему.

Он улыбается мне в губы.

— Тогда обязательно целься в сердце, потому что только так ты удержишь меня на расстоянии.

Я обвиваю руками его шею сзади и приподнимаюсь на цыпочки, так что наши губы всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Это будет наша сделка.

Кэл

Громкий стук заставляет Мерлина с шипением спрыгнуть с моих колен и устремиться к лестнице. У Ланы нет шанса дотянуться до ручки, прежде чем входная дверь ударяется о стену, и Ками врывается внутрь.

— Каэль! Ты вернулся! — Ками бросает свой рюкзак на пол и бежит ко мне.

Я опускаюсь на колени и раскрываю свои объятия.

— Привет, малышка.

Ками обвивает руками мою шею.

— Я скучала по тебе.

Мое сердце замирает где-то в горле, когда я сжимаю хватку.

— Я скучал по тебе больше, — мой голос дрожит, от легкой дрожи у Ланы слезятся глаза. Она опускается на пол рядом со мной и присоединяется к нашим объятиям. Уайтт наклоняет голову, прежде чем закрыть за собой дверь в дом у озера.

— Теперь вам всем лучше? — Ками смотрит на меня снизу вверх.

Моя улыбка дрожит.

— Да.

— Правда? — ее голубые глаза становятся невероятно ярче.

— Ага. Ты позаботилась о Мерлине ради меня, пока меня не было?

Ее улыбка становится шире.

— Да! Я кормила его. Очень много.

— Я это заметил. Мне придется устроить парню небольшую пробежку с тем количеством еды, которое ты ему дала.

Ками хихикает, отчего моя грудь наполняется теплом.

— И я давала ему воды. Я пыталась поспать с ним, но мамочка забрала его.

— Она сделала это? — я бросаю на Лану взгляд.

Она слегка толкает меня плечом.

Ками надувает губы.

— Она не любит делиться.

Я притворно ахаю.

— Что? Как она смеет.

Лана высовывает язык.

— Я люблю делиться. Мне просто нужен был приятель для объятий.

— Я буду твоим приятелем для объятий, — я подмигиваю.

Ками прижимает ладонь к моей щеке.

— Ты останешься?

Мое горло сжимается, когда я обнимаю Лану и притягиваю ее к себе.

— Конечно.

— Навсегда? — спрашивает Ками.

— Ага.

— Навсегда?

Я смеюсь.

— Таков мой план, пока ты хочешь меня.

Она визжит, обнимая нас обеими руками и сжимая. Чувство невесомости овладевает мной, заменяя тяжесть в груди, которая присутствовала с тех пор, как я покинул Лейк-Вистерию для реабилитации.

Ками с улыбкой отрывается.

— Вы с мамочкой собираетесь пожениться сейчас?

Кровь отливает от лица Ланы.

— Камила.

— Что?

Лана бросает на нее взгляд.

— Ты не должна спрашивать людей об этом.

— А почему нет? — скрещивает свои маленькие руки на груди.

— Потому что это грубо.

Я подношу левую руку Ланы к своим губам.

— Однажды я планирую пожениться на твоей мамочке.

Ками ликует, а Лана моргает. Я улыбаюсь ей, мои губы касаются гусиной кожи. Даже Мерлин возвращается, чтобы потереться о нас своим телом с мурлыканьем.

— Ты любишь мою мамочку? — Ками хлопает своими темно-русыми ресницами, глядя на меня.

— Я люблю ее больше всего на свете, — я отвечаю, глядя в глубокие карие глаза Ланы.

— А как насчет тебя, мамочка? Ты любишь Кэла? — Ками прижимает руки к груди.

— Я любила его задолго до того, как поняла, что такое настоящая любовь.

Ками ликует, когда я мягко чмокаю Лану в губы.

Наличие собственной семьи заставляет меня чувствовать себя полноценным человеком так, как я никогда не мечтал. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что никакое количество алкоголя, наркотиков или денег не сравнится с кайфом, который я получаю, когда меня окружают те, кого я люблю.

И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы убедиться, что я никогда не потеряю их снова.

Прогулка по главной улице с Ками и Ланой на этот раз — совершенно другой опыт. Обычно местные жители либо игнорируют меня, либо стреляют кинжалами в мою сторону всякий раз, когда я пробираюсь через город.

Сегодня все, на что я надеялся, но никогда не думал, что это возможно. Люди действительно находят время, чтобы остановиться и поговорить с нами, обращаясь со мной так, как будто я не социальный изгой. Я так потрясен, что не раз терял дар речи, в том числе, когда Мэг останавливала меня возле своего книжного магазина, чтобы сказать, что она сохранила копию нового научно-фантастического выпуска, который, по ее мнению, мне может понравиться.

Я как будто попал в альтернативную реальность, где люди в Лейк-Вистерии больше не ненавидят меня за ошибки, которые я совершил шесть лет назад.

Ками, Лана и я заходим в «Святое Барбекю BBQ» с твердым намерением перекусить на скорую руку. Наш план немедленно нарушается горожанами, которые сдвигают свои столы напротив наших и создают один длинный стол, подходящий для средневекового застолья.

— Итак, Кэл наконец вернулся, — Изабель опускается на скамейку рядом со мной.

Я смотрю на нее прищуренными глазами.

— Значит, ты помнишь мое имя.

Она стучит своим стаканом с водой о мой, подмигивая.

— Не позволяй этому забить твою голову.

— Слишком поздно. Я уже чувствую, как она раздувается.

Сын Изабель, Эрни, ставит поднос с мясом в центр стола, прежде чем вернуться к стойке для следующего заказа.

— Что за особый случай? — спрашивает Лана.

— Ты больше не хандришь, ожидая, когда этот вернется, — Изабель сияет.

Лана хмурится.

— Я не хандрила.

— Ты точно хандрила, — Изабель поворачивается ко мне. — Все в городе потолстели в этом месяце, пытаясь не отставать от того, сколько выпечки появилось на кухне этой женщины. Благодаря ей и этим чертовым пирогам с нутеллой у моей задницы теперь есть собственный почтовый индекс.

— И печенье! — Ками поднимает кулак, сжимая карандаш в воздухе.

— Изабель! — Лана вскидывает руки в воздух.

Я улыбаюсь.