Он вскидывает руки вверх.

— Лучше? Или я просто оттягиваю время, пока не превращусь в него?

Ему не нужно уточнять, о ком именно он говорит, потому что я и так знаю. Это написано на его лице.

У меня защемило в груди, от этого ощущения каждый вдох становится болезненным.

— Единственное, что у вас двоих есть общего — это проблема зависимости.

— Ты права. Потому что в отличие от меня, мой отец успешен. У него есть наследство. А что есть у меня?

— Для начала, сердце.

Он хмурится.

— Кого это волнует? Что это дало мне в долгосрочной перспективе? Боль? Страдания? Разочарование? — он со вздохом смотрит в потолок. — Я не могу сделать ни одной правильной вещи. Вся моя жизнь была одной неудачей за другой, и я так чертовски устал притворяться, что меня это не беспокоит.

В этот момент Кэл крадет фрагмент моего сердца, когда по его щеке скатывается единственная слеза. Слеза, которая уничтожает последнюю каплю злости, которую я испытываю к нему сегодня.

Завтра я буду злиться из-за того, что он напился в доме.

Но сегодня…

Сегодня ему нужен друг.

Я притягиваю его в свои объятия и вытираю слезу, изгоняя ее из своего существования, как будто ее никогда не было.

— Ты не во всем потерпел неудачу.

— Назови хоть одну вещь.

Я не пропускаю ни одного удара.

— Ты попал в НХЛ.

Он насмехается.

— Только чтобы потерять свое место несколько лет спустя.

— Ну и что? Не многие могут сказать, что они вообще пробились так далеко.

— Я даже не выиграл чемпионат, — его голос звучит слишком слабо. Такой неуверенный. Такой сломленный.

У меня внутри все разрывается от осознания того, что такой энергичный и живой человек, как он, может быть настолько неуверенным в себе.

Иногда именно тем, кто громче всех говорит, приходится труднее всего.

— Жизнь — это перспектива. Пока ты не изменишь свою, ты всегда будешь привязан к этому, — я протягиваю ему бутылку водки.

Он сжимает бутылку смертельной хваткой.

Я запираю этот образ в своей голове, напоминая себе, что ничего хорошего из нашего с Кэлом пребывания друг рядом с другом не выйдет. Даже после стольких лет разлуки он все еще не приложил усилий, чтобы изменить себя.

Как бы сильно я его ни любила, этого не было и никогда не будет достаточно, пока он не полюбит себя.

Я знаю, что это правда.

Кэл, должно быть, вчера устроил пьяный разгул, потому что нет никакого объяснения десяти пакетам, которые появились на пороге моего дома следующим днем. Этикетки на коробках варьируются от самого дорогого роскошного универмага в Америке до каких-то французских названий, которые я не могу произнести, не говоря уже о том, чтобы узнать.

— Пожалуйста, распишитесь здесь, — курьер протягивает мне планшет.

Как только он уходит, я пишу Кэлу сообщение.

Я: У тебя доставка.

Он отвечает мгновенно.

Кэл: Сейчас буду.

Отлично. По крайней мере, так мы сможем поговорить о том, что произошло вчера, и кое-что прояснить.

Я планировала поговорить с Кэлом, когда он придет сегодня днем, чтобы поработать на чердаке, но он так и не появился после того, как я вернулась с работы.

Ему не требуется много времени, чтобы въехать на подъездную дорожку на своей шикарной машине. Не знаю, как он планирует разместить все эти коробки в багажнике, но я желаю ему удачи.

— Привет, — он не снимает солнцезащитные очки.

Я скрещиваю руки.

— Привет.

Он потирает затылок.

— Насчет вчерашнего… Спасибо, что проверила меня.

Я нахмурилась.

— Я не хочу, чтобы ты снова напивался в моем доме.

— Хорошо.

— Я серьезно. Если я еще раз застану тебя в таком состоянии, то вызову грузовую компанию, чтобы она упаковала твои вещи.

Его голова повисла, а солнцезащитные очки сползли на переносицу, открывая налитые кровью глаза.

— Мне жаль.

— Извинения ничего не значат, если у тебя нет намерения решить проблему с самого начала.

Его руки сжались в кулаки.

— Ты права.

— Я права?

Он смотрит вверх, и от того, как он сжимает челюсть, мое сердце замирает в груди.

Я не хочу причинять ему боль, но мне нужно думать о ребенке. Я ни за что не хочу, чтобы Ками нашла Кэла, шатающегося по дому, пьяного и неспособного контролировать свои эмоции.

Она заслуживает лучшего, чем это.

— У меня проблема. Зависимость.

Мой рот открывается, чтобы через секунду закрыться.

— Я знаю, что бессилен перед алкоголем. Меня многому научили в реабилитационном центре. Но я не могу игнорировать то, как мне стыдно, зная, что мне лишь немного лучше, чем было шесть лет назад.

Мои глаза горят.

Он делает глубокий вдох.

— Я пока не могу полностью бросить пить, но ради тебя я буду ограничивать себя. Я не хочу причинять тебе больше боли, чем уже причинил, а то, что произошло на чердаке, было неприемлемо и жалко.

О, Боже. У меня вся грудь болит.

— Хорошо? — спрашивает он.

— Хорошо, — прохрипела я.

Он тяжело выдыхает, берет самую большую коробку из кучи и поворачивается к своей машине. Учитывая размер его багажника и заднего сиденья, он успевает поставить только три коробки, прежде чем у него заканчивается место.

Не желая задерживаться, я проскальзываю обратно в дом, оставляя его разбираться с остальными пакетами, а также с тем, как, черт возьми, он собирается прибираться на чердаке без алкоголя.

Алана

Кэлу потребовалось всего два дня после инцидента на чердаке, чтобы назначить встречу с оценщиком. У меня не было возможности отказаться, особенно когда Кэл из кожи вон лез, чтобы спланировать встречу с учетом моего школьного расписания.

Ками пообещала остаться наверху в своей комнате и играть со своими игрушками, при условии, что я закажу пиццу на ужин сегодня. Это справедливая цена за ее сотрудничество. Я не готова к тому, что она будет задавать мне вопросы о доме, особенно когда есть риск, что мой план может провалиться.

Сомнения по поводу идеи Вайолет закрадываются в душу, разъедая мою уверенность, пока я приближаюсь к входной двери.

Все, что тебе нужно, это сделать так, чтобы Кэл не смог продать дом.

Легче сказать, чем сделать — отвечает мне антагонистический голос, который всегда раздается в самое неподходящее время.

Я откидываю плечи назад и открываю дверь.

— Привет.

— Здравствуйте. Я мистер Томас, — представился пожилой мужчина. От очков в роговой оправе до подтяжек, я не уверена, где Кэл нашел этого человека. Судя по костюму в полоску и его черно-белым туфлям с крылышками, я подозреваю, что это в 1920-х годах.

Мистер Томас сдвигает очки на переносицу.

— Вы мисс Кастильо?

— Это я.

Он опускает взгляд на свой планшет с выгнутой бровью.

— Мистер Кейн здесь?

Я не видела его с тех пор, как он исчез на чердаке час назад.

Меня осеняет идея.

Я надуваюсь.

— Вообще-то Кэл сегодня не сможет прийти, так что будет лучше, если мы перенесем встречу на другой день.

— О. Тогда ладно. Когда вам будет удобно?

— Вам подходит декабрь?

Он смотрит на календарь на своем телефоне.

— В этом году?

Я качаю головой.

— В следующем.

Одна из бровей мистера Томаса поднимается.

— Я не планирую так далеко.

— Жаль. Тогда я обязательно попрошу Кэла позвонить вам через год.

Говоря о дьяволе, звук его шагов отражаются от сводчатого потолка, когда он сбегает по лестнице.