Пока Лана занимается разрезанием торта, Ками подзывает меня ближе.

Я опускаюсь на колени.

— Что такое?

Она поднимается на носочки и шепчет мне на ухо.

— Я загадала, чтобы ты стал моим новым папой.

Я загадала, чтобы ты стал моим новым папой.

Боже. Почему-то от этих восьми слов мои колени стали такими же слабыми, как и сердце.

Я обхватываю ее руками и сжимаю.

— Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем этого.

И я имею в виду каждое слово.

Кэл

Когда все ушли, я попытался отвести Лану в сторону, чтобы поговорить, но она бросилась убирать беспорядок, оставшийся после вечеринки. Уайтт, Далила и Вайолет помогали ей. Вместо того чтобы сидеть без дела, я присоединился, хотя было очевидно, что никто этого не хотел. Бездумное занятие дало мне время протрезветь и обдумать все, что произошло сегодня.

Когда я выбросил последний пакет с мусором, Лана уже перешла к укладыванию Ками.

Я не стал беспокоить ее до часа. Когда я поворачиваю ручку двери, она не двигается.

Я прижимаюсь лбом к двери и вздыхаю.

— Лана.

— Уходи. Я устала.

Я могу только представить. Проведя большую часть дня на вечеринке Ками, я удивляюсь, что она еще не спит.

Моя рука остается приклеенной к ручке.

— Мы можем поговорить?

— Нет.

— Я умоляю тебя уделить мне несколько минут своего времени.

Ее стон выходит приглушенным из-за двери между нами.

— У меня нет ничего хорошего, чтобы сказать тебе прямо сейчас.

— Тогда скажи мне не очень хорошие вещи.

— Почему?

— Потому что я бы предпочел, чтобы ты разозлилась на меня, а не отгораживалась. Я не думаю, что смогу выдержать это снова, — кажется, невозможно вернуться к тому, что было раньше. Я не уверен, что смог бы жить в том же доме, зная, как хорошо все могло бы быть между нами, если бы я собрался с духом.

— Ты хочешь поссориться? Отлично. Давай ссориться, — она затаскивает меня внутрь и закрывает дверь.

Я поднимаю руки.

— Я знал, что это неправильно.

Она скрещивает руки.

— Тогда зачем это делать?

Я опускаю голову.

— Потому что я ничего не мог с этим поделать. Быть рядом со всеми… знать, что они, возможно, думают обо мне… Это было слишком много всего сразу.

Ее глаза закрываются, когда она делает несколько глубоких вдохов.

— Я не могу снова переживать эти взлеты и падения, Кэл. Я просто не могу, — ее голос трещит, совпадая с тем, который образуется в моем сердце. — Я не могу заставить тебя захотеть стать трезвым. И, честно говоря, я не хочу быть причиной, по которой ты вообще отказался от алкоголя. Это не сработало в прошлый раз, и не сработает в этот, потому что что-то подобное должно исходить из глубины души. И пока этого не произойдет, тебе никогда не станет лучше. Это я знаю, — она выпускает тяжелый выдох. — Я готова поддержать тебя на твоем пути к трезвости — всегда поддерживала, и всегда буду поддерживать — но только если ты готов приложить усилия, чтобы найти лучшие способы управлять своими чувствами.

Весь прогресс, которого я добился с Ланой до этого момента, ускользает от меня.

Я сглатываю густой ком в горле.

— Я могу выбрать быть трезвым, — мне просто нужно время. Как бы я ни хотел принять предложение Уайтта посещать местные собрания Анонимных Алкоголиков, я не могу этого сделать, пока не пройду курс реабилитации. Я проходил через этот процесс достаточно раз, чтобы знать, что мне нужно, и ежедневные собрания Анонимных Алкоголиков сейчас не помогут.

Ее губы приподнимаются в маленькой, обнадеживающей улыбке, которая режет меня больше, чем все ее слова.

— Я знаю, что ты сможешь. Я никогда не переставала верить в тебя, даже когда ты отказался от себя.

Я сжимаю ее руки и прижимаю их к своему колотящемуся сердцу.

— Пожалуйста, дай мне время, пока мы не продадим дом, чтобы получить помощь. Это все, о чем я прошу.

Моя надежда развеивается, когда она качает головой.

— Пожалуйста, — я прижимаю ее ладонь к своей щеке, обращая ее взгляд к моим умоляющим глазам. — Я хочу быть тем, на кого ты можешь рассчитывать. Я действительно хочу, но я не могу вернуться в реабилитационный центр, пока не продам дом, — отчаяние сквозит в моем голосе.

Процесс копания в моем прошлом и проработки моего дерьма выбьет меня из колеи на несколько недель, а может, и больше, и я не готов к такой эмоциональной боли, пока не уложусь в срок, установленный моим дедом.

Ты имеешь в виду срок получения наследства, о котором ты даже не сказал ей?

У меня заурчало в животе, чувство вины когтями впилось в горло.

Ты можешь сказать ей.

Нет, раздается голос разума.

Рассказывая Лане о завещании деда, я рискую всем, и я прошел через все эти трудности не для того, чтобы еще раз доказать, что я неудачник.

Когда-нибудь я смогу рассказать ей все о наследстве, но сегодня не тот день — как бы мне ни было плохо от того, что я скрываю правду.

Ее взгляд приковывает меня к месту.

— Кого волнует продажа дома?

— Меня, — мой голос дрогнул.

Ее губы поджимаются от отвращения.

Ты теряешь ее снова и снова.

— Почему? — спрашивает она.

— Потому что я взял на себя обязательство продать его и не могу отступить, — мое горло как будто кто-то обхватил рукой и сжал.

— Обязательства перед кем?

— Перед собой, — я говорю абсолютно честно.

— Что?

— У тебя много счастливых воспоминаний в этом доме, и хотя у меня они тоже есть, этого недостаточно, чтобы я хотел сохранить его. Не в коем случае.

Она заметно сглотнула.

— Почему?

— Потому что он напоминает мне о некоторых худших моментах моей жизни. Мать, которую я потерял. Отец, которого больше нет. Дедушка, который бросил меня, когда я в нем нуждался, — я делаю глубокий вдох. — Я не думаю, что когда-нибудь смогу по-настоящему двигаться вперед в своей жизни, когда этот дом все еще висит над моей головой, — слова, которые я произношу, полностью правдивы, но все же они ощущаются как ложь.

Ты делаешь это, чтобы защитить своих братьев и их будущее.

Если я поступаю правильно, то почему мне так хреново?

Она качает головой.

— Если ты серьезно относишься к нам, то ты пойдешь и получишь помощь, пока все не стало еще хуже, независимо от необходимости продавать дом. Я отказываюсь смотреть, как история повторяется — для меня и для моей дочери.

— Больше не повторится. Я могу тебе это обещать.

— Как я могу тебе доверять?

Хороший вопрос, как никакой другой, и вопрос, который заставляет мое сердце сильнее биться в груди.

Я прижимаюсь к ее подбородку.

— Потому что я не смогу пережить потерю тебя снова. Одного взгляда на жизнь, которую мы могли бы прожить, если бы я изменился, достаточно, чтобы убедить меня, что я никогда не буду счастливее, чем с тобой, даже если мне предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы сможем двигаться вперед вместе. Ты спросила, готов ли я приложить усилия? Я так чертовски готов, что готов продать дом хоть завтра.

На ее лице мелькают разные эмоции.

Печаль. Неуверенность. Смирение. Именно последнее делает кислоту в моем желудке невыносимой.

Лана делает несколько глубоких вдохов, прежде чем взглянуть на меня из-под ресниц.

— Тогда сделай это.

Мои брови хмурятся.

— Сделать что?

— Выставь дом на продажу завтра, прежде чем мы уедем в Дримленд.

Мой рот открывается.

— Завтра?

— Разве это проблема? Это ты хочешь продать его, чтобы жить дальше, так что вот твой шанс. Свяжись с риэлтором первым делом утром.

Сжатие в груди делает дыхание почти невыполнимой задачей.