И это его версия, на которую я все еще злюсь годы спустя.

Я бросаю все необходимое на прилавок.

— Готова? — он смотрит с улыбкой.

Я хмурюсь.

— Пожалуйста, постарайся выглядеть немного менее возбужденным из-за того, что собираешься пытать меня.

— Есть много способов, которыми я с удовольствием буду пытать тебя, и каждый из них тебе понравится.

В моей голове не осталось связных мыслей.

Ты удивлена? Ты всегда знала, что он флиртует.

Знать и переживать — две совершенно разные ситуации. Мой пульс подскакивает, когда он стучит по соседнему барному стулу, и я падаю на него с грацией новорожденного жеребенка.

Кэл встает и моет руки, как врач, готовящийся к операции, прежде чем вернуться, чтобы протереть пинцет и иглу спиртом. Я закрываю глаза и кладу руки ладонями вверх на стойку.

Первый укол пинцета, ковыряющего мою кожу, заставляет меня вздрогнуть.

— Тебе все еще нравится сидеть на пристани ночью? — спрашивает Кэл.

Я ценю отвлечение.

— Ага.

— А Ками?

— У меня была… была… радионяня до того, как я споткнулась.

Его губы хмурятся.

— Эта штука — смертельная ловушка, — еще один щипок на моей коже заставляет меня стиснуть зубы.

— Тогда почему ты был там?

— Потому что один из нас был благословлен даром под названием баланс.

Я открываю один глаз, чтобы одарить его зловещим взглядом.

— Ты меня напугал, и в итоге я споткнулась о торчавший гвоздь.

— Он так и ждал своего часа, — он со вздохом качает головой, прежде чем вернуться к тыканию в мои руки.

— Все не так уж плохо.

— У тебя в коже около двадцати заноз, которые говорят о другом.

Я не могу понять, вызван ли его раздраженный тон порезами на моей руке или тем, что он единственный, кто может вытащить их все.

— Одна готова. Осталось еще девятнадцать.

Ублюдок.

— Так. Готово, — Кэл укрепляет свое место в аду, вытирая мне руки спиртом.

— Мне кажется неправильным говорить спасибо после того, как ты мучил меня целый час, но спасибо.

— Это было максимум двадцать минут, ты, большой ребенок, — он пока не пытается отпустить мои руки.

— Ты улыбался, когда я кричала, психопат.

— Это навеяло хорошие воспоминания.

Я бью его в грудь, только чтобы вздрогнуть, когда моя воспаленная кожа соприкасается.

— Ой.

— Пусть это будет уроком, что физическое насилие никогда не является ответом. — Он щиплет меня за нос.

— Говорит мужчина, пытавшийся задушить полицейского.

Его ноздри расширяются.

— Мы снова вернулись к этому?

— Я не уверена, что когда-нибудь забуду это, пока жива, — я достаю телефон и показываю ему фото, которое Изабель прислала мне.

Его рот открывается.

— Она прислала это тебе?

— Ага. Прямо перед тем, как пообещала удалить его со своего телефона.

— Значит, у тебя единственной есть копия? — он делает шаг вперед.

— Нет.

Я так сильно сосредотачиваюсь на том, как он вторгается в мое пространство, что не замечаю, как дергается мой нос, пока это не происходит.

Черт побери.

Он протягивает руку.

— Дай мне посмотреть твой телефон.

— Нет, — я нажимаю кнопку блокировки сбоку и делаю еще один шаг назад.

— Алана.

— Каллахан.

— Дай мне телефон.

— Нет, — моя задница ударяется о прилавок.

Улыбка Кэла становится шире.

— Попалась.

Я притворяюсь, что ухожу, но он предвидит этот шаг и легко выхватывает телефон из моей руки.

— Кэл! — я прыгаю к телефону.

Он поднимает его высоко над моей головой.

— Всего пара секунд.

Я не ровня его росту, поэтому жалко подпрыгиваю вверх и вниз. В какой-то момент он отвлекается на мои сиськи, уставившись на них так, будто не видел целую вечность.

— Серьезно? — я скрещиваю руки.

Он подмигивает, прежде чем разблокировать мой телефон с трех попыток.

Мой рот открывается.

— Ты шутишь, что ли?

— Как мило, что твой пароль — мой день рождения.

— Я не… — 0720.

Вот дерьмо. Это правда.

— Я не меняла его с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, — предлагаю логическое объяснение.

— Конечно, нет.

— Его легко запомнить, — в этот момент я хватаюсь за соломинку.

Он открывает фото и удаляет его, прежде чем с улыбкой вернуть мой телефон.

— Ну вот и все.

— Я знала, что должна была отправить его в журнал сплетен, как и предложила Вайолет, — бормочу я себе под нос.

— Действительно жаль, — он уходит с самой широкой улыбкой на лице.

Алана

На следующее утро я просыпаюсь от того, что бригада мужчин из «Lopez Luxury» чинит причал. Молотки стучат по новым деревянным доскам, старых нигде не видно.

Как ты спала при таком шуме?

Ками зовет меня по имени, но я слишком сосредоточена на своей миссии. Я дарю ей быстрый утренний поцелуй, выбегаю через заднюю дверь и мчусь по травянистому газону. Мои легкие вздымаются с каждым прерывистым вздохом.

— Подождите! — я машу руками в воздухе.

Один из рабочих поднимает глаза, прежде чем подать сигнал остальным. Одни перестают стучать молотками, а другие начинают переговариваться между собой.

— Где старый причал? — я прижимаю руку к груди, пытаясь отрегулировать дыхание.

— Нам сказали избавиться от него.

Черт возьми, Кэл.

— Куда он делся?

— Наш парень увез все на самосвале тридцать минут назад.

Мой желудок проваливается.

— Он уехал?

Мужчина кивает.

О, нет.

— Сейчас же иди внутрь, — приказывает Кэл из-за моей спины, и у меня по спине бегут мурашки.

Я разворачиваюсь.

— Ты разрушил мой причал.

— Я разрушу гораздо больше, если ты не затащишь свою задницу в дом, — его голос — это глубокий рокот, который я чувствую внутри.

Когда я оглядываюсь на него, у меня по коже пробегают мурашки.

— В чем дело?

— В чем дело? — его взгляд скользит по моему телу, доводя до точки.

Я смотрю вниз и впервые за утро обращаю внимание на свою пижаму.

Неудивительно, что грудь так болела во время бега. Не то чтобы я удосужилась надеть лифчик перед тем, как помчаться по лужайке, как сумасшедшая.

— Вот дерьмо.

— О, черт возьми, это так. Пойдем, — он дает мне знак идти впереди.

Мы делаем всего несколько шагов, прежде чем кто-то свистит позади нас. Я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, кто это. Даже без линз я могу различить Эрни Хендерсона, местного рыжеволосого и любопытного почтальона, идущего ко мне с коробкой в руках.

Он останавливается, чтобы помахать мне.

— Хорошо выглядишь, Кастильо! Хочешь еще немного побегать для меня?

Этот мелкий…

Эрни даже не интересуют женщины, но, если это означает вывести Кэла из себя, он подразнит меня в любое время. Он такой же, как его мать.

Чертова Изабель.

Я поднимаю средний палец, отчего моя рубашка поднимается вверх. Свежий ветерок дует на мою теперь обнаженную задницу. Кэл хмыкает, сдергивая свою толстовку, прежде чем натянуть ее на мое тело, в процессе взлохмачивая мои волосы.

Его запах окружает меня, как плащ. Я еще раз потягиваю носом, но встречаюсь с прищуренными глазами Кэла.

— Что?

— Иди внутрь. Сейчас же.

Я, должно быть, двигаюсь недостаточно быстро для Кэла, потому что он шлепает меня по заднице, заставляя кожу покалывать. Я приостанавливаю свой подъем на небольшой холм.

— Какого черта это было?