— Подожди.

Я останавливаюсь на входном коврике, вдавливая ноги в выцветшие буквы «sin postre no entran — без десерта не входить».

— Дай мне запасной ключ, — она делает шаг вперед и протягивает руку.

Левую руку без кольца.

Какое это имеет значение? Ты же здесь не для того, чтобы вернуть ее.

Я задерживаюсь на этой мысли, повторяю ее дважды, прежде чем натянуть свою обычную улыбку.

Ее ноздри раздуваются.

— Ключ, Каллахан.

Я трачу секунду на то, чтобы достать серебряный ключ из кармана. Когда Лана тянется за ним, ее пальцы касаются моей кожи, посылая разряд электричества прямо в мое тело. Она отдергивает руку и прижимает ее к груди.

Должно быть, она почувствовала то же самое.

Отлично. По крайней мере, я могу лечь спать сегодня, зная, что хотя она может ненавидеть меня, но ее тело с ней не согласно.

Ты идиот, если считаешь, что это какое-то достижение.

Она захлопывает дверь. Я отпрыгиваю назад, чтобы избежать потенциально сломанного носа, и опрокидываю свой багаж.

Я со стоном ударяюсь головой о деревянную дверь.

— О чем ты думал, отправляя меня сюда, дедушка?

Засов задвигается на место, прежде чем надо мной гаснет свет.

— Ты не могла потрудиться подождать, пока я сяду в машину? — я не жду ответа, но все равно произношу слова вслух.

Один за другим гаснут фонари вокруг крыльца, еще больше подчеркивая мысль Ланы.

Проваливай.

Я испускаю тяжелый вздох, возвращаясь к своему Aston Martin DBS. Двигатель заурчал, и я затаил дыхание на несколько секунд, наполовину ожидая, что Лана выйдет с пистолетом и снова пригрозит вызвать полицию. Проходит целая минута, и передняя дверь не открывается, поэтому я считаю, что можно включить верхний свет и поискать в бардачке дедушкино письмо.

Конверт спрятан на самом дне, там, где я оставил его почти два года назад, когда его не стало. Пока мои братья спешили выполнить поручения деда, чтобы получить свое наследство и акции компании «Кейн», включая работу Роуэна в сказочном парке развлечений моей семьи и женитьбу Деклана, я делал то, что у меня получается лучше всего.

Избегал того, что меня пугает.

Прократистанция не даст тебе ничего, кроме проблем.

Я провожу пальцем по сломанной сургучной печати замка Дримленд, прежде чем вынуть письмо. Мои глаза закрываются, и я делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем развернуть лист бумаги.

«Каллахан,

Если ты читаешь эту версию моего последнего письма, значит, я ушел из жизни до того, как мы обсудили наши разногласия и простили друг друга за сказанное. Хотя я опустошен тем, что это так, я хочу все исправить между нами своей последней волей и завещанием. Говорят, что деньги не могут решить всех проблем, но, я уверен, что они могут побудить тебя и твоих братьев выйти за пределы зоны комфорта и принять что-то новое. Из трех моих внуков ты всегда был самым рискованным, поэтому я надеюсь, что ты примешь еще один вызов ради меня.

Между нами, я старался не выделять любимчиков, но ты сделал это почти невозможным. В тебе есть что-то особенное — то, чего не хватает твоим братьям и отцу, что притягивает людей. В тебе всегда был свет, который нельзя погасить.

По крайней мере, никому, кроме тебя.

Мне было больно наблюдать, как то, что делало тебя уникальным, исчезает, когда алкоголь и наркотики становятся твоим костылем. Сначала я оправдывал это тем, что ты был молод и незрел. Я думал, может быть, ты перерастешь это. После реабилитации тебе стало лучше. Только когда я провел с тобой время на озере несколько лет спустя, я понял, что ты просто стал лучше это скрывать.

Я всегда буду сожалеть о том, что сказал тебе во время нашего последнего разговора. Тогда я злился на себя за то, что не вмешался раньше — за то, что хотя бы не проверил, как ты себя чувствуешь после отстранения от хоккея, и сделал самый минимум, потому что был слишком поглощен работой, чтобы уделить тебе достаточно времени. Ты страдал после травмы так, как никто из нас не мог понять, хотя я должен был постараться.

Я бы хотел проглотить свою гордость, извиниться раньше и тебе бы не пришлось читать все в этом письме. Еще лучше, если бы я никогда не использовал твою зависимость против тебя и не говорил все те обидные вещи, думая, что это будет толчком в правильном направлении.

Ты никогда не был неудачником, малыш.

Я был.»

Невидимые когти вонзаются в мою грудь, пробивая себе путь сквозь застарелые шрамы, чтобы вонзиться в мое сердце. Дедушка может пожалеть о своих словах, но он был прав. Я — неудачник. Как еще можно назвать человека, который дважды пытался завязать, но вскоре после этого срывался? Слабым. Жалким. Убогим. Вариантов бесконечное множество, но я думаю, что «неудачник» — это то, что нужно.

Я делаю глубокий вдох и продолжаю читать.

«Трезвость — это не цель, это путешествие. ТВОЕ путешествие. И как бы я ни хотел, чтобы ты стал здоровым, я пошел по неправильному пути. Не проходит и дня, чтобы я не задумался, что могло бы произойти, если бы я поддержал тебя, а не отвернулся. Стал бы ты заинтересован в том, чтобы найти свое место в компании, потому что больше не возмущался бы ее связью со мной? Или ты бы с радостью женился на Алане и работал над тем, чтобы подарить сеньоре Кастильо внуков, которых она так хотела?

Есть сотня различных способов, которыми я хочу показать, как я сожалею, но мои возможности ограничены из загробной жизни. Надеюсь, однажды — если ты возьмешь себя в руки — мы сможем воссоединиться. Но до тех пор мое завещание — это лучшее, что я могу сделать.

Итак, мой маленький любитель риска, я хочу попросить тебя об одном — в обмен на 18 % акций компании и наследство в двадцать пять миллиардов долларов— проведи последнее лето в доме на озере Вистерия, прежде чем продать его ко второй годовщине моей смерти.»

Я перечитал предложение дважды, пока все не встало на свои места.

О, черт.

Он хочет, чтобы я жил здесь с Ланой.

Конечно. И чтобы не усугублять ситуацию, дедушка забивает последний гвоздь в мой гроб единственной просьбой.

«Я прошу, чтобы никто, кроме твоих братьев и моего адвоката, не знал истинной причины продажи дома, пока он не будет продан.»

Фантастика. Любой шанс, который у меня был, чтобы воззвать к человечности Ланы или ее карману, был украден у меня последним желанием моего деда. Клянусь, он, наверное, потягивает клубничную маргариту в загробном мире, с ликованием наблюдая, как рушится моя жизнь.

Похоже, чтобы получить свои акции компании и двадцать пять миллиардов долларов, мне нужно лишь убедить Лану — единственную женщину в мире, которая скорее прострелит мою задницу, чем спасет ее — позволить мне продать дом.

Пора вкладывать деньги в пуленепробиваемый жилет.

Алана

Трясущейся рукой я возвращаю занавеску на место, когда свет фар исчезает с подъездной дорожки. Всякое подобие контроля над моими эмоциями рушится, реальность бьет по лицу кастетами.

Кэл вернулся.

Я хочу плакать. Я хочу кричать. Я хочу послать его обратно в Чикаго.

Все, что связано с тем, чтобы увидеть его снова, причиняет боль. Как будто кто-то раздробил мое сердце до неузнаваемости.

Я ненавижу то, что он все еще заставляет мою грудь болеть от простой улыбки, почти так же, как я ненавижу то, что я хотела притянуть его в свои объятия и умолять никогда больше не уходить.

Неужели ты ничему не научилась с прошлого раза?

Я немного сбавила обороты. Кэл снова перевернул мою жизнь с ног на голову, и мой разум все еще пытается наверстать упущенное. Чтобы унять тошнотворное чувство в животе, которое не проходит с тех пор, как он появился на моем пороге, я глотаю воздух.