МОГИЛА МЕСЬЕ МЕСЬЕ В сгустившейся тишине, где слов не слышно совсем, Месье говорит с Месье, словно Никто с Никем. — Месье, когда смерть придет и каждый из нас умрет, похоже будет тогда, что не было нас никогда! едва я уйду без возврата, кто скажет, что жил я когда-то? — Месье, — отвечает Месье, — вы правы, и тем не менее кто скажет, я есть или нет сейчас и в любое мгновение? Так быстро время уходит, что я, когда рассуждаю (глагол в настоящем времени, изъявительное наклонение), я, право, не тот уж, кем был в предшествующее мгновение. Прошедшее время тоже сюда подойти не может. Здесь нужно, чувствую я, наклонение небытия. — Согласен, — Месье говорит, — и в наклонении этом о жизни своей поведу я рассказ, о жизни обоих нас: мы не рождались, не подрастали, не увлекались, не ели, не спали, мы не любили и не мечтали… Мы с вами никто! И мы ничего не видели и не знали. МЕТАМОРФОЗЫ В потемках Истории, в сумраке ночи иду я на ощупь, всему удивляясь, иду, спотыкаюсь, и худо мне очень. Я шляпу беру — оказалась лягушка. Жену обнимаю — а это подушка. Погладил кота — оказался утюг. Окно открываю — и чувствую вдруг, что сырость чулана в лицо мне струится; я за чернильницу принял мокрицу, почтовый ящик — за мусорный ящик, свисток паровоза — за птичьи трели, гудок машины — за умное слово, плач принял за смех, тьму принял за свет, смерть принял за жизнь, а себя — за другого. ЖАН ФОЛЛЕН Перевод М. Кудинова Жан Фоллен(1903–1971). — Нерифмованные и не скованные нормами традиционной метрики, но подчиненные строгой внутренней архитектонике, стихи Фоллена напоминают натюрморты Шардена или отдельные фрагменты картин Вермеера; его обстоятельные и внешне неброские описания обыденных вещей таят в себе глубокий гуманистический подтекст. Основные сборники: «Теплая ладонь» (1933); «Времяпрепровождение» (1943); «Существовать» (1947); «Избранное» (1956); «Часы» (1960); «После всего» (1967). ЖИЗНЬ Родился ребенок, окруженный безбрежным пейзажем. Полвека спустя он был убит на войне. Кто помнит теперь, как однажды поставил он у порога тяжелый мешок, из которого выпали яблоки и по земле покатились, и шорох катящихся яблок смешался со звуком мира, где пели беззаботные птицы. ТАЙНА Терпкая тайна жизни, в чем ты? Где ты таишься? Иногда в лихорадочном городе вдруг с лесов новостройки срывается тихий рабочий. Но воздух весенний по-прежнему пахнет сиренью. Цепкое горе находит пристанище в теле прекрасном. Зверь засыпает в жилище, которое строили люди. Мирные дни догорают… А войнам не видно конца. ЖАН ТОРТЕЛЬ Перевод И. Кузнецовой Жан Тортель(род. в 1904 г.). — Первый сборник, «Прижизненное» (1940), чуждый всякого намека на внешнюю эффектность, пронизан теплотой и задушевностью; каждое его стихотворение — это плод внутренней радости, которой поэт хочет поделиться с людьми. Конкретная образность, мелодичность, тяга к философскому осмыслению бытия характерна для сборников «Стихи дня и ночи» (1944), «Открытые города» (1966), «Пределы взгляда» (1971). «Немое, гладкое и совершенно…» Немое, гладкое и совершенно Круглое бывает солнце Зимой, далекое, Взгляд в никуда. В нем нет огня, перед закатом рыжий Круг над платанами Не возвещает ничего, Едва окрашена к полудню, Вся бледность неба кажется раствором Пустой, лишенной тени синевы. Но не зеленой синевы глубокой, А бесплотной. * * * «Ржавые листья, разжатые руки…» Ржавые листья, разжатые руки, Выпускают небо, ослабев. Неужто все пропало, все погибло? Как быть, безропотно упасть К ногам прохожих, к черным лужам? А было трепетом пронизано пространство. Тот день переполняло ликованье, Готовясь очертанья обрести. Я центром был. Влекомым ли куда-то, неподвижным, сам не знаю, Ферментом, пугалом или соблазном. И вот стою теперь, Спасая шляпу и пальто от ветра, И синим пламенем охвачена равнина. * * * |
