КЛЯТВА СТИКСА [88] И если некогда я был сродни стремительным орлам, которые весной короткой, не уставая, могут облететь Египет, Индию, Элладу, и если некогда моя походка пружинистой была, как поступь моряка, избороздившего моря и не забывшего, как пляшут под ногами волны, и если вдруг — как будто темный ворон Ахерона уже забил крылами надо мной — в себе замкнулся я, готовый устремиться за грань неведомых, сокрытых ритмов мира, чтоб выйти к свету из земной темницы, — так почему я медлил до сих пор? Но вот теперь, когда вы мне открыли путь, пройдя сквозь мрак легко и плавно — словно в танце, бессмертные мои бойцы, я к вам пришел и вижу, что над вами не смерть стоит, а мощный дуб с тенистыми ветвями, о Греции мы говорим, о Греции, что вам открылась, когда закат коснулся ваших глаз, и, рассыпаясь на осколки, мир погас, чтоб родина из вашей крови возродилась, я с вами говорю, бойцы почившие мои, питомцы гор, долин и моря, о всходах новой жизни, озаренных светом великой вашей жертвы, братья! И если некогда я был сродни стремительным орлам, которые весной короткой, не уставая, могут облететь Египет, Индию, Элладу, и если некогда моя походка пружинистой была, как поступь моряка, избороздившего моря и ие забывшего, как пляшут под ногами волны, и если вдруг — как будто темный ворон Ахерона уже забил крылами надо мной — все силы я собрал, готовый устремиться за грань неведомых, сокрытых ритмов мира, чтоб выйти к свету из земной темницы, — то уж теперь от вас я не уйду, я с вами каждое мгновенье, из сердца сделал я гумно, чтоб вы на нем сплясали, други, и я, прикрыв глаза, смотрю на вас — как вы скользите, за руки держась, по кругу в тайной пляске смерти, и я смотрю, смотрю, не размыкая глаз, смотрю и наглядеться не могу, как вы, бессмертные бойцы, в одном кругу прекрасный танец клефтов [89]на сердце пляшете моем! От вас я не уйду, — какой бы ни была моя судьба, написанная звездами на небе, — я сердце отдал вам для пляски тайной, пускай пылает жертвенный костер, пусть высятся в саду могильные холмы, а вы в глубинах сердца моего танцуйте танец клефтов, пока не упадут оковы тьмы, и вы, восторженны, крылаты, в порыве вдохновенном, станцуете наш древний танец по-иному — станцуете бессмертие Эллады! КОСТАС ВАРНАЛИС Перевод Е. Смагиной Костас Варналис(1884–1974). — Родился в городе Бургас (Болгария), в семье сапожника. Окончил филологический факультет Афинского университета, был учителем, а потом директором школы. В 1905 г. выпустил в свет первый сборник — «Соты», анакреонтические стихотворения, близкие по своей манере к французской школе парнасцев. В 1919 г. для продолжения образования поэт уезжает в Париж, здесь же воспринимает социалистические идеи, осознает значение Октябрьской революции в оссии. По возвращении на родину занялся журналистикой. Начинается самый плодотворный период его творчества, выходят книга стихов и прозы «Пламенеющий свет» (1922), сатирическая повесть «Народ скопцов» (1923), трактат «Соломос без метафизики» (1925), поэма «Осажденные рабы» (1927), повесть-памфлет «Дневник Пенелопы» (1946), сборник исторических портретов «Диктаторы» (1954). Обличительный пафос, бичевание уродств буржуазного мира сочетаются в произведениях Варналиса с гуманностью, светлым и добрым видением природы, человека, будущего. В 1934 г. Варналис принял участие в Первом съезде советских писателей. В 1959 г. он был удостоен Международной Ленинской премии мира. В 1975 г. в Афинах посмертно вышел сборник Варналиса «Гнев народа» — стихотворения, написанные поэтом в период военной диктатуры 1967–1974 гг. На русском языке издан том «Избранное» Костаса Варналиса («Художественная литература», 1959). Стихи, публикуемые в настоящем томе, на русский язык переводятся впервые. ОБРЕЧЕННЫЕ Вчера в подвальном кабаке, В дыму табачном, в перебранке, Под вопли уличной шарманки Мы пили, сидя в уголке. Вчера — и раньше: вечер каждый Сжигает нас хмельною жаждой. Кто к полной кружке тянет руки, Кто на пол сплюнет иногда. О, в мире нет страшнее муки, Чем жизни прожитой года! Как ни копайся в прошлом сорном, Не вспомнишь дня, чтоб не был черным. О солнце и морские воды, О небо, щедрое стократ! Шафранные шелка восхода, Гвоздикой рдеющий закат! Сияньем вашим мир украшен, Но нет вам места в сердце нашем! У одного отец недужен — В параличе десятый год; А у того жене все хуже — В чахотке тает, кашель бьет; Сынок в тюрьме, дочь на панели, — Чтоб дети даром хлеб не ели. — Кто виноват? Судьба дрянная! — Кто виноват? Господень суд! — Кто виноват? Башка дурная! — Вино всему виною тут! — Кто виноват? Кто мрак осветит? Никто не знает, не ответит. Так в темном чреве кабака Мы пьем, трусливы и убоги. Найдем, как черви на дороге, Смерть под ударом каблука. Нет избавленья ниоткуда. Чего мы ждем? Должно быть, чуда. вернуться Стикс и Ахерон — реки подземного царства. Водами священной реки Стикс клялись древние греки. вернуться Клефты — партизаны, оказывавшие сопротивление поработителям в период турецкого ига в Греции. |
