Перевод стихотворения «Прекраснейший на свете» опубликован в сборнике «Итальянская лирика, XX век», М., 1968; переводы двух других стихотворений выполнены для настоящего издания. ЗИМНЕЕ «…хру-у-у-у-сть»… внезапный скрежет — и трещина по льду прошла узором. «На берег!» — люди закричали хором, боясь, что их от берега отрежет случайным злом живой излом, в котором еще немного — и вода забрезжит. «Останься!» — Я ответил взглядом смелым. «Прошу!» — Я руку вырвать не пытался. «Останься, если любишь!» — Я остался. Над зеркалом неверным, опустелым, она и я парим единым целым, ликуя: нам одним каток достался! Одни — что сердцу может быть угодней? Без прошлого, в безумстве упоенном, мы, отраженные стеклянным лоном, скользили все быстрее, все свободней. У края хруст раздался — безысходней… У края хруст раздался — глуше тоном… И, весь похолодев, как тот, кто рядом услышал Смерть — ее смешок постылый, я наклонился, будто над могилой, — и два лица из мрака вырвал взглядом, безжизненных, чуть тронутых распадом… У края хруст раздался — с новой силой… И сладостную жизнь мою, несчастный, оплакал я, оплакал все, что бренно. О голос страха — инстинктивный, властный! О жажда жизни, как ты неизменна! Конец?.. Я пальцы вызволил из плена и выбрался на берег безопасный… Она одна на ледяной площадке осталась — полновластная царица, но вот, в конце концов устав кружиться, взошла на берег — озорные прядки, прекрасна, словно трепетная птица, во взоре — дерзость, дерзость без оглядки. Спокойно среди радостного гула, как будто не она его причина, туда, где я с приятелями чинно стоял, она пройти не преминула. «Спасибо, сударь мой! — и протянула с усмешкой руку мне. — Хорош мужчина!» ТОТО МЕРУМЕНИ [152] I Изящные балконы от глаз листва укрыла, — заросший сад не знает заботы человека… В моих стихах встречалась стократ такая вилла, пример архитектуры семнадцатого века. Ей бесконечно трудно мириться с долей новой, она грустит о частых ватагах шумных в старом саду, о пышных пиршествах под сводами столовой и о балах в гостиной, уплывшей к антикварам. Бывал здесь Дом Ансальдо, и Дом Раттацци — тоже [153], а кто владельцев виллы сегодня навещает? Авто, фырча, подкатит — и пассажиры в коже горгоной о приезде своем оповещают [154]. Залаяла собака, шаги — и дверь бесшумно открылась… Здесь, где тихо, как в монастырской келье, живет Тото Мерумени; мать не встает с постели, на ладан тетка дышит, а дядя — слабоумный. II Двадцатипятилетний Тото — раним, изнежен, неплохо образован, словесности любитель, умом не блещет… Нравственность? О! здесь Тото небрежен, сын времени, прогресса типичный представитель. Он не богат, и время «сбывать слова» [155]приспело (его кумир, Петрарка!) — статейки нынче в моде, но он избрал изгнанье, милей не зная дела, чем о былых проказах размыслить на свободе. Нельзя назвать недобрым его. Он деньги может для бедных дать, он первую пошлет клубнику другу, придет с вопросом школьник — он школьнику поможет, окажет эмигранту посильную услугу. Свои ошибки зная, он не кусает локти. Нельзя назвать недобрым его. Он добр, по Ницше: «…меня смешат ничтожества, что добротою высшей кичатся лишь затем, что у них тупые когти…» Труды окончив, можно и поиграть немножко под вековою сенью на травке глянцевитой с любезными друзьями — охрипшей сойкой, кошкой и чудо-обезьянкой, чье имя Макакита… III Жизнь все свои посулы давно взяла обратно. Он звал Любовь, лелея актрис мечтою жаркой, — актрисы и принцессы исчезли безвозвратно, теперь он делит ложе с молоденькой кухаркой. Лишь только дом затихнет, на цыпочках девица, свежа, как ранним утром на ветке плод нектарный, к нему, босая, входит и на него ложится — и он ее сжимает в объятьях, благодарный… IV Истоки чувств со временем сухими оказались — последствия болезни неизлечимо стойкой: с беднягой сделал то же мучительный анализ, что сильный ветер делает с пылающей постройкой. Но, как на месте дома, доставшегося в пищу огню, родятся шпажники — пожарищ украшенье, сия душа, которая подобна пепелищу, стихи — цветочки чахлые — рождает в утешенье… V Тото почти что счастлив. Он мысль перемежает созвучьями, — безделье простительно невежде! Тото в себе замкнулся, Тото соображает, жизнь Духа постигая, не понятую прежде. Поскольку голос небольшой — и бесконечна нива любимого искусства и свой всему черед, Тото творит — наука мне! — и ждет честолюбиво. Однажды он родился. Однажды он умрет. вернуться Тото Мерумени. — Имя героя стихотворения образовано от названия комедии древнеримского драматурга Публия Теренция Афра «Heautontimorumenos» («Самоистязатель»); то же заглавие Бодлер дал одному из стихотворений «Цветов зла». вернуться Бывал здесь Дом Ансальдо, и Дом Раттацци — тоже… — В первом случае, скорее всего, речь идет о семействе крупного промышленника Джованни Ансальдо, во втором — о семье Урбано Раттацци (1808–1873), видного государственного деятеля Сардинского королевства. вернуться … горгоной о приезде своем оповещают. — Имеется в виду дверной моло-ток в модной для стиля «либерти» форме, изображающий голову Горгоны, женского чудовища из греческой мифологии. вернуться … сбывать слова… — Цитата из «Канцоньере» Петрарки (канцона CCCLX). |