Рейз фыркнул:

— Отлично, чтобы мы все втроем тут за тебя передрались. И ты не можешь тащить в дом твоего брата всех, кого знаешь.

— Я знаю не так уж много людей, — смущенно заметила Силана, бросила на Калеба осторожный взгляд.

— Я уже говорил, Силана, — спокойно отозвался тот. — Я не хочу, чтобы ты жила в доме мамы. Но я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной. Если ты согласишься, это будет и твой дом тоже. Зови, кого сочтешь нужным.

Потом он посмотрел на Рейза, нахмурился и добавил:

— Только спать вы должны в разных спальнях.

Она почувствовала, что краснеет. Рейз тоже покраснел, только, похоже не от смущения:

— Что? В смысле в разных спальнях? Она моя жена! Почему я должен спать отдельно?

— Все в порядке, — поспешно вмешалась она. — Рейз, вы сильно пострадали. Вам нужно отдыхать, так синяки быстрее пройдут. Лучше воздержаться пока от лишней активности.

— Никакой лишней активности в этом доме не будет, — категорично заявил Калеб.

— Тебя не спросили, когда и как нам активничать.

— Силана — моя сестра. Я не позволю, чтобы…

— Она сама может решать! Я ей вообще-то нравлюсь! И активность ей со мной нравится.

Калеб позеленел:

— Я не хочу об этом слышать.

— Хватит! — резко оборвала их Силана, чувствуя, как горят щеки. В комнате сразу стало очень тихо. — Никакую «активность» мы обсуждать не будем. Вы, Рейз, будете спать. Я и зашла только, чтобы убедиться, что все в порядке. Я помолюсь несколько часов и постараюсь исцелить вас после. Перед этим я напишу Лиаму и позову его сюда. А до тех пор, мы все будем вести себя как взрослые, серьезные люди. И не вздумайте спорить.

Она задержалась взглядом на Калебе, чтобы он понял, что его это тоже касалось, и Калебу хватило совести отвести взгляд.

— Он первый начал, — недовольно пробормотал Рейз, но после замолчал.

— Вот и хорошо, — сказала Силана и встала. — Отдыхайте, я зайду после. И ничего не бойтесь. Что бы ни случилось, я готова использовать пламя. Я никому в этом доме не дам причинить вред.

Уже закрывая за собой дверь в комнату, она услышала, как Рейз буркнул:

— Подумаешь, опасность. Я боюсь, что нас расселят по разным спальням.

***

Джанна так и не поняла потом, что же ее разбудило — ощущение чужого присутствия, случайный тихий звук?

Она повернулась в кровати, посмотрела в сторону двери. Каро стоял, прислонившись к притолоке, и смотрел спокойно и внимательно.

— А вы чутко спите. Не думал, что разбужу вас.

— Зачем вы смотрели, как я сплю? Это очень пугающая привычка, — Джанна села, устало потерла глаза.

— Я государственный агент и крайне опасный человек, — он кривовато усмехнулся. — Я и должен пугать.

Он зашел в комнату, спокойно подошел к кровати:

— Просто шучу. Я просто собирался оставить для вас записку и несколько писем. Мне нужно, чтобы вы просмотрели их, и выписали все места, которые упоминаются хотя бы вскользь. Если, конечно, ваша блажь мне помогать не прошла.

— Если она пройдет, я предупрежу заранее, — спокойно отозвалась Джанна. — Как быстро мне нужно все сделать?

Он вздохнул, устало потер переносицу:

— Со сроком вчера. Жаль, что это невозможно. А так, как успеете.

— Вы уезжаете? — Джанна выбралась из постели, заметила, каким внимательным взглядом Каро проводил подол ее ночной рубашки.

— Я всегда уезжаю, — кривовато усмехнулся он, и снова посмотрел ей в лицо. — Это мое обычное состояние, практически образ жизни.

Писем оказалось довольно много — истрепанных, перевязанных простым почтовым шнуром.

— Это оригиналы, — сказал Каро. — Обращайтесь с ними осторожно. И, когда будете выписывать названия, ставьте пометки, в каком письме и в каком ключе это упоминалось.

— Хорошо, — кивнула Джанна и добавила. — Я могу поехать с вами. Запишу все в экипаже, пока вы занимаетесь своими делами. Так будет быстрее.

Каро нахмурился:

— Вы устанете. Больше, чем за прошлую ночь. Я не могу обещать, что найду время даже покормить вас.

— Я знаю. Но так действительно будет быстрее.

Он неожиданно подошел совсем близко, почти навис над ней, и посмотрел сверху-вниз очень пристально:

— Знаете, сейчас я действительно мог бы вас поцеловать.

Джанна спокойно посмотрела на его губы, потом вздохнула и безмятежно улыбнулась:

— Сначала заслужите.

***

Писем было много, больше, чем Джанне поначалу показалось, и написаны они были разными людьми — почерк отличался, и манера строить фразы тоже. Оказавшись в экипаже, Джанна аккуратно разложила их по датам, благо конверты были подписаны, и только потом начала читать — вдумчиво и внимательно.

Каро сидел напротив молча и не мешал, сам перебирал какие-то другие бумаги, и Джанна мимоходом подумала, что со стороны они, должно быть, напоминали парочку строгих учителей за проверкой домашнего задания. Или работников архива.

Мысль заставила ее улыбнуться.

На первый взгляд переписка, которую Каро ей отдал, была личной, очень эмоциональной. Просто слова мужчины, который скучает по женщине и хочет поскорее вернуться, но не позволяют дела. Просто ответ женщины, которая ждет его дома.

И все же раз за разом Джанна улавливала в строчках какую-то неправильность, будто крохотные слова выбивались из единого потока, выпадали, как крохотные камушки из пошедшей трещинами стены.

Царапались неправильностью.

Она не говорила об этом Каро, и делала то, что он поручил — просто выписывала названия и имена, помечала, где и как они попадались.

Дорога оказалась долгой, несколько раз шла вверх, и приходилось придерживать бумаги, чтобы те не посыпались на пол.

А потом очередное письмо заставило Джанну вздрогнуть. Тот же мужчина писал той же женщине, но не о том, что видел, и не о том, семена каких цветов хотел бы привезти для сада. Нет, он писал о том, что хотел бы сделать с женщиной ночью. Когда они остались бы одни, и никто не смог бы им помешать.

Джанна почувствовала, что краснеет, бросила быстрый взгляд на Каро.

Он усмехался и прямо смотрел в ответ:

— Я смотрю, вы добрались до моей любимой части. И как? Готовы продолжать? Знаете, помогать мне — это довольно грязная работа. Приходится копаться в чужой личной жизни.

Он говорил довольно небрежно, пренебрежительно, но смотрел цепко, и Джанна чувствовала — ждал ответа, оценивал, приглядывался.

Проверял ее.

— Я знаю, что это необходимо, — спокойно отозвалась она. — Что в этих письмах хранится важная информация.

— Правда? — он с интересом подался вперед. — Только потому, что я их вам доверил? А вдруг я просто мудак, который без причины лезет в чужие чувства?

Джанна вежливо улыбнулась в ответ:

— Даже если вы мудак, вы очень занятой мудак. У вас нет времени даже на собственную личную жизнь. Если уж вы решили копаться в чужой, значит есть веский повод.

Экипаж тряхнуло, и Каро едва не слетел с сиденья, перестал усмехаться и поморщился:

— Хоть раз могли бы и оправдать мои ожидания. Я думал, вы откажитесь читать про чужие постельные игры.

Джанна пожала плечами:

— Это просто слова. Не важно, какие они, мне нужно просто выписать имена и названия, — она помедлила и добавила. — И раз уж человек пишет о чем-то в письме, должен быть готов, что это увидят посторонние.

Каро присвистнул:

— Похоже, я на вас очень плохо влияю. Всего несколько дней мы женаты, а вы уже мыслите, как шпионка. Большинство, знаете ли, не подозревают слежку и не ждут проверки от государственных агентов. И спасибо за то всем богам, иначе моя работа стала бы намного сложнее.

Джанна мотнула головой:

— При чем здесь государственные агенты? Письмо есть письмо — оно может случайно попасть не в те руки. Курьер может перепутать адреса, или конверт пострадает и его вскроют в надежде определить адресата. Письмо моет прочесть прислуга, или любопытный ребенок. Оно может выпасть из сумки, его можно случайно забыть на столе.