***

Они действительно вначале пошли на воздушный причал, и оттуда и правда открывался изумительный вид — шпили Грозовой Девы выступали из снежной, зимней белизны силуэтами, будто нарисованные. Было холодно и ветрено, и Джанна прятала руки в рукава, в напрасной попытке согреть.

Каро стоял рядом и не торопился никуда идти.

— Значит, вы провоцируете не только стражу, — заметила Джанна, глядя вдаль. Туда, где выписывали виражи скаты княжеских посыльных.

— Если вы про Кеннера, то это был наш обычный разговор. Никаких особых провокаций, если не считать того, что я прихвостень короля, а Кеннер фанатично предан княжеской семье. Нам по статусу не положено ладить.

— Я слышала, князь и король друзья, — спокойно заметила Джанна.

— Конечно, друзья. Они же оба у власти. Воевать им было бы слишком накладно, — Каро усмехнулся. — Но дружеское перетягивание власти на себя еще никто не отменял. Это такой популярный придворный спорт.

На причале было пусто, но Джанна все равно оглянулась по сторонам, прежде, чем заговорить. И встала к Каро очень близко, понизила голос, чтобы никто кроме него не мог услышать:

— Если бы князю пришлось выбирать между королем и Аравином, как думаете, кого бы он выбрал?

Каро чуть наклонился к ней:

— А вы рискуете, задавая такие вопросы.

Она промолчала, потому что он был прав, и потому что все равно ждала ответа.

Каро фыркнул:

— Князь поддержит короля, просто потому, что аравинцы не оставят его в живых, если захватят Силл Арне.

— Значит, князь поможет вам в борьбе с Вейном.

Каро покачал головой:

— Скорее до последнего будет стоять в стороне и ждать, что мы уничтожим друг друга.

Джанна нахмурилась:

— Вас это не… беспокоит?

Каро усмехнулся:

— Нет, он же не дождется.

Потом он напрягся, подался вперед, будто гончая, почуявшая кровь, и Джанна невольно тоже потянулась следом — понять, что привлекло его интерес.

Показалось, что в башне напротив, у самого окна кто-то прошел, колыхнулась занавеска, и на миг мелькнула рука.

— Отлично, нам пора, — Каро повеселел, подмигнул Джанне.

— Вы так и не сказали, к кому мы идем, — заметила она.

— О, мы идем к моему дорогому другу. Его зовут Энай, он аравинец, и поверьте, вы не хотели бы встретить его во время войны.

***

Каро шел к Энаю быстро, и Джанна едва поспевала. Он достал печать государственного агента, держал на виду, и больше стража их не останавливала, ни о чем не спрашивала.

Идти пришлось недолго — пара лестниц, коридор, и вот уже Каро замер перед дверью. Он постучал аккуратно и четко, будто отсчитывал удары.

За дверью громыхнуло, послышались сдавленные аравинские слова — Джанна как-то сразу поняла, что ругательства.

— Ваш друг не рад вас видеть? — тихо спросила она.

— Сейчас он никого не рад видеть. У моего друга сложный период в жизни, — Каро усмехнулся. Джанна ни мгновения не сомневалась в том, что сложный период у Эная случился благодаря ему.

— Трэсса д’ньягга!.. П’шли прочь! Сего’ня не принимаю! — раздалось из-за двери. Когда человек говорил на аравинском, Джанна не расслышала, но теперь поняла — Энай был пьян.

— Это Каро, Энай! — Каро повысил голос. — Открывайте!

Что-то грохнуло снова и за дверью стало неестественно тихо.

Должно быть, Энай прислушивался. Или же просто слишком боялся Каро, застыл от страха.

— Я не хочу вас видеть, — после непродолжительного молчания сказал он. Неожиданно четко, будто в миг протрезвел.

— Но придется, — Каро улыбался. Хищно, заинтересованно. Улыбался и явно наслаждался своей работой. — Открывайте.

Джанна услышала, как с лязгом провернулся в замочной скважине ключ, и дверь приоткрылась. Медленно, со скрипом. В нос ударил омерзительный, прогорклый запах вина и пота. Джанна вопросительно посмотрела на Каро и отступила на шаг. Он, казалось, не замечал запаха.

Энай смотрел на него сквозь узкую щель между дверью и притолокой.

«Вы не хотели бы встретить его во время войны», — так сказал Каро про Эная. Но сейчас он ее не пугал.

Энай выглядел сломленным. Больным и усталым, как те, кто иногда приходил в бар Рейза, чтобы напиться и забыться.

— А я д’мал вы больше не придете, — невнятно выдавил Энай, отошел в сторону и открыл дверь нараспашку. Запах стал сильнее, ударил в нос.

Джанна не позволила себе поморщиться.

— Надеялись, Энай, — поправил Каро. Зашел внутрь, будто хозяин, — Вы не думали. Если б думали, ждали бы меня в гости. Ну и бардак у вас тут.

Он был прав — в комнате все было перевернуто вверх дном, на полу валялась еда и осколки посуды. И будто кровь на стене багровело пятно от вина — должно быть Энай запустил в стену кубком.

— Проходите, Джанна, — сказал ей Каро. — Только смотрите под ноги, не наступите в осколки.

Он аккуратно подцепил упавший стул, поставил напротив Эная. Джанна зашла в комнату, осторожно ступая подошла к окну и распахнула одну из штор, аккуратно потянула на себя створку окна, впуская стылый, свежий воздух.

— У вас что, н’вая ручная жрица? — Энай сел на стул, который поставил ему Каро, обмяк будто марионетка, которой обрезали нити.

— А вы присмотритесь получше, — посоветовал Каро. — Сами все поймете.

— Нет, — окинув Джанну внимательным взглядом, медленно проговорил Энай. — Не жрица. Жрицы в’няют дымом.

— Не вам жаловаться на вонь, Энай.

Теперь, когда в комнате стало светлее, Джанна без труда различала ожоги Эная — бугристые, жуткие.

— И не вам, Каро, — он рассмеялся. Хрипло, уродливо. — Вы ст’рвятник. Давно привыкли к зап’ху мертвечины.

Каро спокойно пожал плечами:

— И дерьма. Я, увы, вынужден иметь дело с такими как вы. Работа обязывает.

Энай устало потер лицо ладонями, выдохнул и снова посмотрел на Джанну, будто пытался понять, зачем Каро ее привел:

— Что вам нужно от меня? Я и так вам все рассказал.

— Это касается вашего друга Вейна.

Джанна насторожилась, всмотрелась в лицо Эная. Тот равнодушно отмахнулся:

— Вейну плевать на меня. Он не станет ничего мне рассказывать.

— Я и не жду, что он распахнет перед вами душу. Мне нужно другое.

Он потянулся во внутренний карман форменного камзола, лениво достал небольшой пузырек, посмотрел сквозь красное стекло на свет. Джанне на мгновение показалось, что содержимое вспыхнуло кровью.

— Что это? — равнодушно поинтересовался Энай.

— Яд, — беззаботно отозвался Каро. — Аравинский. Большая редкость в Королевстве, знаете ли.

Энай напрягся, побледнел и отвел взгляд:

— Не дождетесь. Вы зап’гали меня жрицей, но не настолько запугали. Я не стану это пить.

Он подумал, что Каро пришел убить его, но реагировал буднично, без интереса.

Джанна представила, что он прав — что сейчас Каро надавит, шантажом, угрозами или силой, но добьется своего. И Энай умрет у нее на глазах.

Она видела смерть всего несколько раз: краем глаза казнь — бескровное и будто ненастоящее повешение на главной площади, случайную и уродливую смерть на Арене — гладиатор не успел закрыться, и клинок пропорол его от плеча до грудины.

Но никогда так близко. Вдоль позвоночника будто провели ледяными пальцами, ладони вспотели.

Джанна поймала себя на том, что у нее дрожат пальцы, и сцепила их до боли. Не хотелось, чтобы Каро увидел ее слабость.

Он неожиданно прыснул от смеха, звук разорвал тишину — неожиданный и неожиданно громкий:

— Вы совсем меня за монстра держите, Энай. Бросьте, если бы я хотел вас отравить, не стал бы предупреждать. Подлил бы в выпивку, раз вы так ее любите.

Он и был монстром. И показать Джанне хотел именно это, ждал от нее реакции.

Она попыталась представить какой. И понять — зачем.

— Нет, яд не для вас, — продолжил Каро. — Он для Вейна. Дней через пять вас позовут в суд. Будут судить гладиатора за то, что он использовал этот яд в бою. А вы станете свидетелем и под присягой скажете, что дали часть этого яда Вейну. Что он попросил его у вас для своей коллекции. И вы не смогли отказать.