Рейз устало потер лицо ладонью, посмотрел почти с мольбой:

— Силана, Храм…

— Это не важно, — твердо сказала она. — Рейз, я клялась не Храму, я клялась Майенн. Клялась быть верной себе и пламени в моих венах. Я столько раз нарушала клятву, но сейчас могу хоть что-то исправить. Мне не жаль этих денег, мне не жаль ни единого эйра. Пожалуйста, помогите мне.

Он выдохнул и вдруг притянул ее в объятья, прижал к себе и шепнул:

— Прости. Я просто по-настоящему за тебя боюсь.

Она нерешительно обняла его в ответ, наплевав на людей вокруг, на удивленные взгляды:

— Спасибо, что не злитесь.

Он отстранился, улыбнулся, хотя улыбка получилась вымученная, невеселая:

— Да ладно. Это всего лишь деньги. Не велика потеря, я заработаю еще.

***

По пути в лазарет, Силана забрала деньги у распорядителя. Тот бросил на нее короткий равнодушный взгляд, быстро отсчитал монеты и протянул книгу ставок на подпись. Силана аккуратно расписалась, стараясь выводить буквы ровно и компактно. Рейз размашисто написал свое имя рядом с ее, и Силана вдруг смутилась — просто вспомнила, что точно так же они подписывали брачный договор.

Лазарет располагался ближе к центральной части Арены, в самой старой части комплекса и был неожиданно большим. В длинной, сумрачной зале рядами стояли простые деревянные кровати.

— Когда-то на Арене намного чаще калечили и убивали, — пояснил Рейз, в ответ на невысказанный вопрос Силаны. — Сейчас правила намного мягче.

В воздухе пахло травами и лекарствами, и тем особым запахом боли и болезни, какой бывал только в больницах.

Тусклые чародейские светильники на стенах не столько разгоняли, сколько подчеркивали темноту.

Противник Рейза лежал на дальней кровати, а рядом с ним суетился доктор — действовал споро и бесстрастно, и с тем равнодушным цинизмом, по которому Силана всегда определяла военных врачей.

Гладиатор лежал зажмурившись, терпел боль и иногда стонал сквозь зубы.

Врач ненадолго отвлекся, оглядел Силану быстрым взглядом:

— Жрица? Не думал, что его хозяйка раскошелится на исцеление.

— Я не могу исцелять, — тихо отозвалась она.

Врач смерил ее опасливым взглядом:

— Ты алая что ли?

Силана почувствовала, как напрягся Рейз и успокаивающе сжала его руку.

— Мне нужно поговорить с этим человеком. Он в сознании?

Гладиатор медленно приоткрыл глаза, скривился:

— Да. Говорить… смогу. Что вам… нужно?

Он произносил слова очень старательно, делал длинные паузы и тяжело дышал, пытаясь справиться с болью. Наверное, эликсир от боли еще не подействовал, или же оказался слишком слабым.

Силана не знала, с чего начать, и потому спросила:

— Как вас зовут?

— Ленник, — ответил тот.

Врач фыркнул:

— Его что, на Арене не объявляли?

— Простите, я не запомнила имя.

Ленник не обиделся, просто кивнул через силу:

— Зачем вы… здесь?

— Я хотела поговорить про вашу травму.

Врач нахмурился, уголки его губ опустились, и он вмешался:

— О его травме ты можешь поговорить со мной.

— Вы знаете сами, что ничем не сможете помочь, — тихо и твердо ответила Силана. — Я видела его переломы. Обычное лечение бесполезно.

Гладиатор тяжело сглотнул, отвернул голову и сказал:

— Уходи.

— Выслушайте меня, пожалуйста, — как могла мягко попросила Силана. — Я пришла, потому что хочу помочь. Врач не вылечит ваши травмы, но жрица сможет их исцелить.

— Ты же сказала… — он не закончил, и она продолжила:

— Не я. Другая жрица, и к ней нужно обратиться как можно скорее. Пламени намного сложнее исцелять старые шрамы и зажившие раны.

Ленник хмыкнул невесело, дернул уголком губ:

— Надо же, жрицы теперь ходят и сами зазывают клиентов. Будто шлюхи.

Рейз двинулся к нему, но Силана удержала его за руку. Леннику было плохо и больно, и он едва ли мог отвечать за свои слова. Не стоило на него злиться.

— Не нужно, — попросила она. — Я знаю жрицу, которая лучше всего исцеляет именно травмы. Я могу позвать ее, если вы захотите.

Он помолчал и спросил:

— И во сколько мне это обойдется?

Силана назвала сумму и, немного поколебавшись, и Ленник снова скривился — от горечи или от сильной боли:

— Слишком дорого. Сейчас у меня нет столько.

Она знала, что так и будет — мало, кто мог заплатить столько сразу, а частями Храм принимал неохотно.

— Я оплачу ваше исцеление. Частично это моя…

«Вина» — она собиралась закончить так. «Частично это моя вина».

Но Рейз перебил ее, не давая договорить:

— В долг. Силана даст тебе эти деньги в долг. Будешь возвращать, как сможешь, по частям.

— Я не стану вас торопить с выплатой.

Рейз смотрел на нее хмуро, но Силана настояла, и когда Ленник ответил, когда выдавил «спасибо» — низко и хрипло, его голос дрогнул.

***

— Я все равно не понимаю, — сказал Рейз, когда они покинули лазарет и направились к главному залу, где осталась Джанна. — Ты же жрица, вы без денег никогда никого не исцеляете. Почему ты вдруг так переживаешь именно за Ленника?

Он все еще злился на Храм и, наверное, он был прав.

Рейз не верил в Майенн, не любил ее и не знал того, что знала любая жрица: Богиня создала все сущее, и жизнь, и смерть, все несправедливые, страшные, болезненные вещи.

Силана попыталась объяснить ему:

— Вы ненавидите болезнь, Рейз, потому что видите в ней только страдания. Не понимаете, что это такая же оборотная жизни, и что без нее, как и без смерти ничто не имеет значения.

— Это просто красивые слова.

— Думаете? Мы бережем детей, потому что знаем, что они могут пострадать, мы торопимся встретиться с близкими, потому что в любой момент можем их лишиться. Мы откладываем мелочные обиды, прощаем боль перед лицом неизбежной потери. Это необходимое условие, без которого мы не умели бы любить.

Она продолжила:

— Жрицы выбирают жизнь, созидающий, исцеляющий лик Майенн. Но даже если бы мы могли исцелить всех, мы не стали бы этого делать. Потому что это неизбежно сломало бы, уничтожило бы жизнь — страшную и невыносимо прекрасную, величайшее творение Майенн, в котором всему найдется место. Болезни и здравию, богатству и бедности, красоте и уродству.

— Тогда зачем вообще исцелять? Для чего вмешиваться, если вы так любите уродства и болезни?

Она улыбнулась и выдохнула:

— Потому что последнему чуду, неожиданному спасению, как бы дорого оно ни стоило, в мире тоже есть место.

Она не убедила его, и он скривился:

— По мне, так в твоем Храме одни лицемеры.

— Подумайте и о другом, — сказала она мягко. — Жриц слишком мало, мы не сможем исцелить всех. Высокие цены защищают нас. Иначе слишком многие приходили бы за помощью, и мы все равно не смогли бы помочь.

Рейз помолчал, застыл на месте:

— Еще и трусливые лицемеры. Но по крайней мере ты не такая. Ты готова помочь Леннику, хотя ничего ему не должна. Я только одного не понимаю, если ты веришь во все это: про жизнь и смерть, и то, что без смерти нельзя, почему так винишь себя? Почему так ненавидишь?

Она уже много раз думала об этом, когда приходили кошмары, и когда не оставалось даже уснуть.

— Потому что я сломалась, Рейз. Я не выдержала уродства, которое увидела и того, которое сотворила сама. Не это я хотела нести миру. Не боль, не гарь и не ужас.

Рейз взял ее за руку, сжал мягко и очень бережно и вдруг шепнул:

— Не только. Ты принесла не только это.

И от того, как он это говорил, становилось легче дышать сквозь запах дыма.

***

По пути в зал, Силана ускорила шаг. Она сама не могла объяснить ту странную, необоснованную тревогу, которая возникла совершенно внезапно, и подгоняла ее будто оскаленная гончая. Иногда Силана чувствовала себя так на войне, незадолго до атаки.

— В чем дело? — спросил ее Рейз. Он без труда подстраивался под ее быстрые шаги, хмурился, но не пытался остановить.