Он улыбнулся, прикрыл глаза:

— Давай… ты сильнее, чем… кажется.

Слезы застилали ей глаза. Кровь струилась алой нитью по улицам Силл Арне, чтобы открыть портал и привести в город аравинские армии. И стены зала вокруг трескались, грозя похоронить их всех вместе.

Силана потянулась к пламени внутри себя. И слова Рейза отдались эхом: сильнее. Сильнее, чем кажется.

Ревущая стена огня рвалась из нее наружу. Силана направила это пламя в печать, и закричала, выпуская с криком все, что делало больно — страх, и безнадежность этого выбора, и неизбежное горе потери.

Она вычерпывала себя до капли и думала — мы уйдем вместе. Я запоздаю лишь на пол шага.

Две искры, гаснущие в темноте.

Госпожа моя в пламени, сохрани нас в себе. Сохрани нас в ладонях своей памяти.

Безграничная моя, чудовищная, прекрасная госпожа.

Огонь в пустоте и голодная бездна, пожирающая все.

Славься.

***

Потом не осталось ничего. Ни огня, ни пепла, ни печати, ни магии.

Даже памяти не осталось тоже.

Только голоса — настойчивые, тревожные.

Силана.

Кто это?

Что это?

Отойдите, мне нужно больше места.

Вы сможете ее спасти?

Не знаю.

А его?

Я не знаю.

Ускользая в темноту, она еще успела подумать — Аврора. Чье-то полузабытое имя.

Бессмысленный набор звуков.

Но он стал для нее маяком.

***

Она вышла к черной воде. За спиной, разделяя мир на плоскости, стелился белый как перемолотые кости песок, а впереди была темнота.

Вода захлестывала лодыжки и утекала вдаль. Теплая, ласковая, она звала за собой. Крохотными искрами по ней плыли белые цветы, светились мягким теплым светом, будто искры, и гасли где-то там, за чертой.

Вейн стоял рядом с Силаной, смотрел вдаль — без улыбки и без сожалений.

— С этого все началось, — сказал он. — Я посмотрел вдаль и захотел узнать, что там за чертой. Для этого я стал магом.

Воздух вокруг звенел, будто пел, и эта песня тоже звала за собой. — Но я так и не узнал.

— Мы все однажды узнаем, — отозвалась Силана. Слова рождались где-то внутри и таяли в воздухе вместе с дыханием. — Для этого не нужно быть магом.

— Человеческая жизнь такая крохотная, — Вейн улыбнулся. — И такая бессмысленная. Мы живем в переплетении сил. Могущественных сил, которые создают наш мир. И мы закрываем на них глаза, чтобы спать, укутавшись в нормальность. В семью, в деньги, во власть. Во все эти детские игрушки. Посмотрите вдаль. Здесь они не имеют никакого значения. Но именно этот момент определяет всю нашу жизнь.

Он искренне в это верил, и он обрек на смерть тысячи людей. Но Силана больше не могла его ненавидеть.

Сама много раз совершала эту ошибку — когда теряла, когда раз за разом оказывалась слишком слабой, и люди умирали у нее на руках. И момент их смерти затмевал все остальное: кем они были, какой путь они прошли.

— Вы не правы, — сказала Силана. — И вы уже не успеете понять почему.

Он кивнул, усмехнулся:

— Да. Я все же узнаю, что там, за чертой, — он рассмеялся и добавил. — Смешно, я думал, моя магия даст мне самому выбрать. Где и как уходить. Она оказалась слабее, чем я думал.

— Вы сожалеете?

Он покачал головой, потом повернулся к ней всем телом:

— Нет. Я делал, что считал нужным. Жил, как хотел. Я жалею только, что стоял к гладиатору слишком близко, — он улыбнулся ей, беззаботно и ехидно и добавил. — Недооценил. Вас и его.

Силана сглотнула, кивнула:

— Вы считали жизнь мелочной. И смерть обесценили тоже. Иначе бы знали, что ее нельзя избежать.

Вейн фыркнул:

— Обойдемся без ваших мудростей. Вы уйдете вместе со мной.

Черная вода накатывала мягкими волнами, ласкала уставшие ступни. Силана так долго шла, и только там за чертой был отдых.

— Смотрите, — сказал Вейн.

Люди появлялись из воздуха, возникали как видения над белым песком и шли вперед за черту, вода принимала их одного за другим.

Маму, солдат, которые умирали у Силаны на руках. Тех, чьи лица она видела в кошмарах. Всех, кого она потеряла. И множество других, кого она не узнавала, но чувствовала — их убил Вейн. Их мертвые.

Последним шел Рейз. Он шел легко, уверенным пружинящим шагом, и улыбался как мальчишка.

Силана смотрела на него и думала — она никого и никогда не любила так сильно, как его в тот момент. Слезы жгли глаза, и хотелось окликнуть, задержать хоть на мгновение. В последний раз.

Силана молчала.

— Идемте, — добавил Вейн. — Иначе вас ждет лишь боль.

Она зажмурилась, и зов воды стал сильнее. Он обещал так много.

Силана верила. И все равно ответила:

— Нет. Жизнь закончится. Жизнь всех, кого я люблю, и моя тоже. И именно потому так важно прожить ее до конца. Крохотные радости, горе и любовь. Когда придет время, я отнесу их за черту.

Вейн рассмеялся:

— Я буду ждать. Смерть всегда рядом. За каждым углом, в каждой тени — жизнь может прерваться в любой момент.

Он пошел вперед, пошел последним и его силуэт терялся в черноте воды.

Силана отвернулась, сделала первый шаг назад — по белому песку, по перемолотым костям — и шепнула темноте за чертой:

— До встречи.

***

Силану разбудила молитва — тихий, знакомый голос пел слова, и они отзывались внутри, как когда-то давно, еще в детстве, когда она приходила в Храм, и воздух дрожал, до краев наполненный музыкой и чудесами.

Ее укутывало тепло, и ощущение пламени, которое она узнала бы из тысячи.

Силана открыла глаза. Верховная сидела в кресле у ее постели, держала в руках пяльцы и вышивала мерно и спокойно. Свет — непривычно яркий, будто летний — заливал комнату, золотил кончики ее ресниц и седину в волосах.

Силана вспомнила, как много лет тому назад, пришла в Храм — как торопилась, помяла платье, и все равно опоздала. Она чувствовала себя виноватой, стояла на ступенях и боялась зайти внутрь, зная, что ее будут ругать. Верховная вышла к ней сама, держала цветок в пальцах — белоснежную, будто светящуюся изнутри лилию.

Силана краснела, запиналась и путалась в словах, пытаясь объяснить, а Верховная протянула ей лилию и сказала:

"Ничего страшного, Силана. Ты опоздала, так бывает. Идем, другие заждались тебя у алтаря".

Больше Силана ни разу не опаздывала, и годами хранила тот цветок — меж страниц в старой книге преданий, которые любила читать.

— Ты очнулась, — Верховная отложила вышивку, повернулась к Силане. — Хорошо. Я уже начинала волноваться.

"Очнулась, — подумала Силана, и вдруг поняла: она выжила. И на нее накатило вдруг все сразу: боль от потери, беспомощность и несмотря ни на что — облегчение. Она выжила.

Она выжила, а Рейз…

Силана зажмурилась, заставила себя сесть — тело едва слушалось, казалось чужим.

Верховная помогла ей, поправила подушку, чтобы было удобнее.

— Я думала… вы ненавидите меня, — выдавила Силана. Голос звучал тихо и хрипло, и приходилось делать паузы между словами, иначе не хватало сил.

— Я злилась, — спокойно признала Верховная. — Злилась на перемены, которые ты принесла. На все, что случилось с Храмом.

— Тогда… почему вы… здесь?

Верховная взяла с тумбочки прозрачный кувшин, налила воды в кружку и помогла Силане сделать несколько глотков.

— Потому что наступило время отложить злость и жить дальше, — она спокойно отставила кружку, посмотрела Силане в глаза. — Я не могла тебя простить. Именно тебя, больше, чем остальных алых жриц. Когда я отправляла тебя на войну, Силана, я верила, что никакое зло, никакая скверна не смогут тебя коснуться. Что ты как пламя. Я думала, что на войне ты предала Майенн. Но злилась не поэтому. Я думала, что ты предала себя. Но я ошибалась. Ты все еще как пламя.

Силана сжала пальцы, почувствовала, как ногти впились в ладонь: