В лаборатории космической биологии было ярко и стерильно как в операционной медицинского блока. Впрочем, до самого медблока отсюда было рукой подать — две двери направо, на всякий случай. К стенам и полу были прикреплены всевозможные аппараты, названия которых простому смертному выговорить не дано, а посередине помещения, упираясь торцом в противоположную двери стену, стоял огромный гибрид томографа и масс-спектрометра. Назначение у всей этой техники было различное, но цели они служили одной — изучение и исследование других жизнеформ. Ежели таковые им повстречаются.

В помещении стояла тишина, только тихонько шуршал кулер компьютера на одном из столов да одна из люминесцентных ламп неисправно моргала. Поэтому Виктор чуть не отскочил к столу, когда за томографом внезапно раздался звон пробирок.

— О, Виктор! Не стойте столбом, заходите! — из-за аппарата вышел невысокий худой старик с растрепанной седой шевелюрой и горящими голубыми глазами.

За работой профессор Норован не обращал внимание на свой внешний вид. Главное, что в пробирку ничего не падает, и то ладно. Правда, привычка коверкать чужие имена на французский манер порой раздражала куда больше его неряшливости.

— Вы даже не представляете, какая космическая удача улыбнулась нам, юноша! — ученый просто сиял от счастья. — Знаете, что там, под нами?

Вик растерянно посмотрел под ноги — на покрытый термокраской пол.

— Да нет же — внизу по отношению к гравитации, на орбите нашего черного чуда! — Ученый всплеснул руками на манер какого-то древнего жреца, воздев их к потолку.

— Планетоид? — неуверенно спросил парень.

— Да! Именно! Но не простой планетоид… — тон профессора приобрел заговорческие нотки. Он подошел к одному из столов и включил проекцию. — Он целиком покрыт коркой из стекла!

На голограмме проявился сизо-буроватый шар, словно политый густым слоем карамели. Кое-где на его поверхности торчали острые полупрозрачные иглы под какими-то нереальными углами. Местами они закручивались вокруг общего центра или изгибались дугой рядом с черными кубообразными скалами.

— Вы знаете, что это значит, юноша? — отвлек Вика от любования профессор.

— Кремний? — основной компонент обычного песка и стекла, из него получаемого, всего лишь оксид кремния.

— Вы абсолютно правы, друг мой! Кремний за пределами Солнечной системы минерал достаточно редкий, образующийся возле древних звезд. Однако не это привлечет внимание Компании.

— А что же?

— Вас не удивляет странная форма скал, молодой человек?

— Ну, возможно, высокая гравитация звезды при постоянном потоке тепла и низкой планетарной гравитации….

— Нет, вы ошиблись, — доктор наук улыбался, как кот, нашедший на столе забытую хозяином банку синтетической сметаны. — Гравитация как раз высокая.

— Как? Планетоид размером с земную Луну….

— Именно! При диаметре в пару сотен километров он весит как газовый гигант!

— Разве такое возможно? Хотя, подождите….

— Да, именно, — учёный задержал дыхание. — Анобтаниум….

— В таких количествах?! Это безумие, ни на одном космическом теле…

— Никогда не обнаруживали более нескольких сот граммов, да и те метеоритного происхождения! Но сейчас, похоже, мы получили подтверждение теории профессора Эймера, мир его праху. Сверхтяжелый электромагнитный металлоид образуется возле сверхмассивных древних обьектов!

— С ума сойти…. — Вик покачнулся вместе с научными постулатами земных астрофизиков.

"Если по достижении колонии они отправят в Компанию такой сюрприз…. Каждому из членов команды хватит гонорара за открытие месторождения до конца жизни! А то и правнукам достанется… Хватит, чтобы семья жила нормально…"

— Это еще не все, мой дорогой… — улыбка профессора стала почти зловещей. — Зонд обнаружил на планете метан, аммиак и высокоуглеродные молекулярные цепи с высоким содержанием азота!

— Это значит, что на планете когда-то была жизнь? Тогда почему они не распались от звездной радиации? Атмосферы же нет!

— Атмосферы нет, но анобтаниум производит достаточно мощное магнитное поле. И, возможно, жизнь там есть сейчас. Согласитесь, если на Земле есть бактерии, способные жить в полной темноте без кислорода, получающих энергию из неорганики, почему бы им не обитать возле Черных звезд?

— Теоретически… До сих пор наука считала почти невозможной жизнь в подобных местах из-за радиации, но в случае с естественным магнитным щитом…

— Нужно отправить экспедицию! — профессор внезапно схватил Виктора за плечи.

— Что? Куда? На планету?! — Виктор растерялся. — Это же опасно… Гравитация…

— О, не волнуйтесь, молодой человек! У нас достаточно времени, чтобы подготовиться! На борту есть тяжелые скафандры с экзоскелетом и дюжина специалистов по безопасности — уж с парой колоний прижатых к земле силой тяжести бактерий они как-нибудь справятся. Вы только представьте: наконец-то будет открыта жизнь в таких экстремальных условиях! Да еще на кремниевой планете! В условиях постоянного электромагнитного напряжения! — похоже, ученый не остановился бы и перед Советом Науки, если бы тот решал судьбу их похода.

— А капитан разрешит спуск?

— Ха! Пусть попробует мне запретить! — и добавил, уже мягче. — Я поговорю с этим солдафоном. Он вроде человек неглупый, в отличие от этих болванов. — Похоже, профессор собирался пойти к капитану прямо сейчас.

— Постойте, по часам бортового компьютера еще глубокая ночь — пойдем к нему утром, предоставив все результаты в человеческом виде.

— Что ж, вы правы, Виктор, — профессор поправил очки. — Хех, вечно этим неучам приходится все разъяснять и переводить с языка высоких материй…

— Рота, подъе-ом!

Громогласный ор начальницы, усиленный закрепленным на шее под воротником резонатором, лавиной прокатился по кают-компании, сметая с диванов прикорнувших бойцов. Первым вскочил скатившийся на пол мужчина лет двадцати восьми-тридцати на вид. Сколько ему было на самом деле — засекречено, как и место рождения и список родных. Быстрым движением пригладив растрепанные русые вихры, неприлично отросшие за время гибернации, он насколько возможно бодро отрапортовал о готовности отряда к бою.

— К бою, говоришь? — почти прошипела Анна. — Я что приказала делать?

— Бдить. То есть, бдеть… Сэр, — безопасник не опускал глаз даже под строгим взглядом начальства.

— Правильно. А еще проверить все коридоры и технические помещения на предмет поломки или возможности диверсии.

— Но, сэр, мы все про…

— Молчать! — от ее голоса вздрогнули даже уже построившиеся позади товарища коллеги. — Вместо того, чтобы рассредоточиться и нести дозор, вы, лейтенант Самус, развалились на удобных диванчиках и мирно дрыхли, пока потенциальный враг вас окружал!

— Но, сэр, мы все проверили…

— Инженеры мне уже доложили, как вы там проверили, — Анна скривилась. — Я доверила тебе самый маленький участок, Самус. Простейшее задание, с которым ты не справился.

Самус все же опустил глаза. Начальник службы безопасности повернулась к остальным.

— За такую халатность весь отряд награжден ночной вахтой. Я потом у инженеров спрошу, на каких камерах вы засветились и во сколько. Так что отлынивать не придется. Иначе Андресу отдам на перевоспитание.

Означенный парень, все это время безмолвно стоявший за ее спиной, мрачно кивнул. Отряд вздрогнул — этого сероглазого синтетика все немного побаивались.

— А теперь вон с глаз моих, недоросль зеленая!

Отряд, и правда состоявший из молодых парней и девушек, запинаясь друг о друга, рассыпался по залу, выбегая в коридор следом за своим командиром.

Дождавшись, пока зелень сгинет в коридорах отсека, Анна покачала головой, и, раздосадованная, направилась в свою каюту. Самус, ее бывший зам, уже полгода (не считая гибернации) не в фаворе. После травмы, полученной во время Второй Марсианской кампании, и без того шубутной парень иногда совсем слетал с катушек. Нет, он не бросался на людей с криком и подручными средствами в качестве оружия, как получившие отпечаток войны на всю жизнь. Но иногда он делал вещи не то чтобы глупые, но нелогичные, подчас идущие в ущерб приказам.