1870 MORTUA EST! [36] Перевод Р. Морана Свечой поминальной над мокрой могилой, Протяжным гудением меди унылой, Мечтою, в печаль окунувшей крыла, — Такой ты за грань бытия перешла. Тогда было небо, как луг среди лета, Где млечные реки, соцветья из света, Где в тучи, как в черно-седые чертоги, Заходит царица-луна по дороге. Душа твоя, вижу, раскинула крылья, Серебряной тенью, сверкающей пылью Взбираясь по облачной лестнице к цели Сквозь ливень лучей, среди звездной метели. И луч поднимает тебя в поднебесье, И песня уносит к туманной завесе, Когда колдовские жужжат веретёна И высь золотят над водой серебреной. Я вижу, как дух твой несется в пространстве. Смотрю я на прах твой в последнем убранстве, Смотрю на улыбку, что будто живая, И я вопрошаю, недоумевая: «Зачем умерла ты, о ангел небесный? Иль ты не была молодой и прелестной? Зачем ты пустилась в неведомый путь? Зачем? Чтоб звезду голубую задуть? Но, может быть, есть там дворцы золотые, Где звезды уложены в своды крутые, Где реки огня с золотыми мостами И берег поющими устлан цветами, И в дальних пределах, царевна святая, Витаешь ты пряди-лучи расплетая, Лазурной одеждой сияя во мгле, С лавровым венком на бескровном челе? О, смерть — это хаос, созвездий пучина, А жизнь — дерзновенных терзаний трясина. О, смерть — это вечность, чей лик осиян, А жизнь — опостылевшей сказки обман. Но, может быть… Мозг мой страдания сушат, В нем злобные мысли все доброе душат… Вот падают звезды и меркнут светила — И кажется мне: все ничто, все застыло. Расколется небо — и небытия Надвинется ночь… И воочию я Увижу, как в бездне, во тьме бесконечной Мирыпожираются смертию вечной. О, если так будет, — ты смолкнешь навеки, Уже не поднимутся нежные веки, Уже не согреться устам ледяным — И ангел был прахом, лишь прахом земным! На гроб твой, о дивное, бренное тело, Склоняюсь я лирою осиротелой — Не плачу, а радуюсь я,что нетленный Луч света из мрачного вырвался плена. Кто знает, что лучше — не быть или быть? Ведь то, чего нет, невозможно сгубить, Оно не страдает, не чувствует боли, А боли так многов подлунной юдоли! Быть? Злое безумье, слепые порывы… И уши нам лгут, и глаза наши лживы. Меняет ученья веков суета, Уж лучше ничто, чем пустая мечта. За призраком гонится призрак упрямый, Покамест не рухнут в могильные ямы. Не знаю, что с мыслями делать своими: Проклясть? Пожалеть? Посмеяться над ними? Зачем? Разве всене безумно? Обманно? Ты — ангел, а с жизнью рассталась так рано. Так есть ли в ней смысл? Ты, как солнце, светла… О, разве, чтоб так умереть, ты жила? А если он есть — он безверья бесплодней, И нет на челе твоем меты господней». 1871 АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ Перевод Ю. Кожевникова Ночами, когда в моем сердце томленье, Мой ангел-хранитель — святое виденье Являлся в одежде из света и тени И крылья свои надо мной простирал. Но только увидел твое одеянье, Дитя, в ком слилися тоска и желанье, Тобой побежденный он робко бежал. Быть может, ты демон сама, если взглядом Чарующих глаз, их пленительным ядом Заставила скрыться в испуге пред адом Того, кто был стражем моей чистоты? Но может… Скорей опусти же ресницы, Чтоб мог я сравнить ваши бледные лица, Ведь он… — это ты! 1871 НОЧЬ Перевод А. Глобы Ночь. В камине пробегают, дорогая, огоньки. На софу склонясь, гляжу я сквозь густую сеть ресниц На порхающих в камине голубых и алых птиц. Уж давно свеча потухла… Тихо гаснут огоньки… Улыбаясь, ты выходишь из вечерней темноты, Белая, как снег куртины, ясная, как летний день, На колени мне садишься, невесомая, как тень, И сквозь сон неверный вижу я любимые черты. Белыми руками нежно ты мне шею обвила, Голову кладешь на грудь мне и, склоняясь надо мной, Нежною, благоуханной, осторожною рукой Прядь волос моих отводишь от печального чела. Кажется тебе, что сплю я, и горячие уста, Улыбаясь, приближаешь ты к глазам моим, к губам, Безмятежный лоб целуешь, прижимаешься к щекам, — Входишь в сердце мне, как счастье, как прекрасная мечта. О, ласкай меня, дай выпить чашу счастья до конца! О, целуй мой лоб, пока он не узнал еще морщин, Не покрыло еще время снегом горестных седин Головы моей и наши не состарились сердца. 1871 ПЕСНЯ ЛЭУТАРА [37] Перевод Н. Вержейской Я иду, в них разуверясь, По печальным снам эпох; Чрез века иду, как ересь, Как невнятной сказки вздох. Я как проповедь в пустыне, Как разбитой лиры стон, Как мертвец иду я ныне Шумом жизни окружен. Миро горьких мук до дрожи Леденит мой скорбный рот: Мы с тем лебедем похожи, Что из рек замерзших пьет! Я теперь в мечтах усталых, Мысль в бездействии пустом. Был орлом на грозных скалах, На могиле б стать крестом! Что за смысл в деяньях дышит? Путь предвиденья не прост! Если мир меня не слышит, Как читать мне книгу звезд? Жизни нить я жгу, бессильный, Мысль моя — огня язык. Я хочу сквозь мрак могильный Увидать свой мертвый лик. Что ж! Когда мой путь проляжет В мир иной, к творцу светил, Обо мне кто-либо скажет: — Что и он на свете жил! |
