1879 СВИДАНИЕ Перевод М. Петровых — Как живешь, лесок родимый? Как проводишь вёсны, зимы? С давних пор, как мы расстались, Годы быстрые промчались, Уезжал надолго я В чужедальние края. — Я, как прежде, милый мой, Вьюгу слушаю зимой, — Вьюга ветки гнет мои, Подо льдом таит ручьи, Певчих пташек разгоняет, Снегом тропки заметает… Я, как прежде, милый мой, Светлым летом и весной Дойну слушаю свою: Там, где тропочка к ручью, Зачерпнув в кувшин водицы, Дойну мне поют девицы. — Лес мой с тихими ручьями, Годы мчались за годами, Ты ж не сохнешь, не редеешь, Год от году молодеешь… — Что мне время, коль навеки Звездным блеском полны реки, И ненастье ль, ведро ль будет — Ветер в листьях песню будит; В ясный день, в густую хмарь Мой Дунай течет, как встарь. Только в людях перемены Непрерывны, непременны, Мы ж остались те, что были, Облик свой не изменили, — Речки те же и поныне, Те же горы и пустыни, Та же синева небес, То же солнце, тот же лес. 1879 РАССТАВАНИЕ Перевод А. Гатова Что у тебя на память я попросить бы мог? Тебя, а не увядший в твоем венке цветок! Но ты теперь чужая, прошу я, потому Забудь меня навеки, когда уйду во тьму. Когда угасло счастье, сгоревшее дотла, Желать ли, чтобы вечно разлука сердце жгла? Волна, волну сменяя, уходит по реке: Зачем же предаваться мучительной тоске, Когда, как сновиденье, и даже тенью сна, Мы по земле проходим и смерть предрешена? Так надо ли годами томиться обо мне И о других, уснувших в могильной глубине? Сегодня или завтра уйду из жизни я, — Что в том? Хочу забвенья, хочу небытия! Хочу, чтоб ты забыла года, когда вдвоем Мечтали мы о счастье. Не вспоминай о нем; Чтоб я исчез в суровой и непроглядной мгле, Как будто не нашли мы друг друга на земле, Как будто были тщетны все годы, все мечты! То, что тебя любил я, простить мне сможешь ты? Вокруг — одни чужие; мечтаю лишь о том, Чтоб горестное пламя в глазах застыло льдом. Когда же прахом в землю вернется плоть моя, Там вряд ли разгадают, кто я, откуда я? Мне среди стен холодных и днем и в час ночной Молитвой будут вечный выпрашивать покой. А я хочу, чтоб кто-то у век поникших стал И дорогое имя твое мне прошептал… А там — пускай бросают в пыли дорог… В тот час Мне все же будет лучше и легче, чем сейчас! Пусть вороны нагрянут, как черная гроза, И неба не увидят ослепшие глаза! И пусть примчится буря на огненных крылах И сердце бросит ветру и растерзает прах! А ты, как день апреля, всегда сияй, цветя! Ты — с влажными глазами — невинное дитя, — Все той же белокурой и вечно юной будь. Я сам себя забуду, и ты меня забудь. 1879 ЖИЗНЬ Перевод Л. Мартынова Нередко слышу я, как, выпятив живот, Румяный жирный поп с амвона речь ведет О том, что род людской идет путем страданья, Что наслаждение — преддверье покаянья… Но разве может знать откормленный такой, Какой бывает жизнь и быть должна какой? Над тесной уличкой ночь блещет и сверкает, Лучи ста тысяч звезд мне под ноги бросает. До слуха моего доносятся едва И жалобы, и смех, и смутные слова Из мира старых стен, из-за окон разбитых, С забытых пустырей, из-за дверей раскрытых. Вот скромной спаленки я вижу полумглу. У лампы девушка вдевает нить в иглу. Та девушка бледна, глаза у ней потухли, Над покрасневшими белками веки вспухли — Ночной упорный труд погибелен для глаз, В них не осталось слез… Зачем ты родилась? Зачем живешь? Ведь жизнь тебя несет, Как веточку по лону пенных вод, Ты — тень в толпе. Куда тебя забросит Житейский пыльный вихрь? Но кто об этом спросит? Вот так и день и ночь все трудится она, И можно разглядеть сквозь занавес окна, Как ловки пальчики, как эти очи зорки! Почувствовать легко, как эти слезы горьки. Ведь на день брось иглу — и будешь голодать, — Вот, кажется, и все, что в силах ты понять! Работа сделана… Пойдет она куда? Творенья твоего священного труда Перед клиентами торговец расстилает. Огромный солитер лучится и сверкает На пальце у купца… И куплен камень тот На прибыль от ночных девических работ. Твой труд, о девушка, стал ценностью отныне: Купец его теперь предложит герцогине; Получит деньги он, отвесит ей поклон… Та ткань, в которую вплелись — жизнь, слезы, сон, — Ткань, белая как снег, на ком теперь надета? Когда тебе, дитя, на ум приходит это, Ты смотришь в зеркальце и плачешь, плачешь ты От жалости к себе. И кроткие черты Лица ты своего запечатлеть стремишься… Так вот какая ты! Страдаешь и томишься, Живешь, послушна всем, боишься ты всего. Лишенное поддержки существо. И только смерти ждешь с готовностью покорной, Как утешительницы в жизни этой скорбной. Но все же у тебя одна подруга есть — Откуда ни возьмись явившаяся здесь Пчела! Она нашла пути в твою светелку. И, отворив окно, ты приглашаешь пчелку Хотя бы до весны с тобой вдвоем пожить! Две пролетарки вы, пристало вам дружить — Букашке-девушке с букашкою крылатой. Когда, подавлена нуждой своей проклятой, Вдруг девушка взгрустнет в обиде на судьбу, К ней пчелка резвая садится на губу. И словно говорит любезно и учтиво: «Подруженька, мила ты и красива! Ты знаешь, как цветок, прелестен ротик твой! Ты очень хороша! Прекраснее святой! А глазки у тебя! Ну, как их не похвалишь!» |
