1891 С ВОЛАМИ Перевод С. Шервинского На зорьке слышу свист бича И вижу — к хате два быка Идут себе, мыча. Я… я сидела у станка, Узнала бич издалека, Взглянуть украдкой на дружка Вскочила сгоряча! Всю пряжу спутала, хоть брось! Окно разбила… Жду его, Аж сердце занялось! Ума, знать, нету своего! Чего хотела?.. Ничего, Спросить лишь — только и всего, — Как ночь ему спалось… А он — чудной! Схватил меня И целоваться лезет вдруг При всех, средь бела дня! Рванулась у него из рук, Браню его, хоть он и друг. Такой был, право, перепуг!.. Теперь жалею я… Когда же я обратно шла, Босую ногу у дверей Об гвоздь ободрала… Да пусть!.. А парень всех милей… Теперь, жалей я не жалей, Ему, по милости моей, Работа тяжела! 1891 ЛЕТНЯЯ НОЧЬ Перевод И. Гуровой Даль еще кругом смеется. На полянах средь кустов Стайки кружатся дроздов, Но неслышно ночь крадется Из лесов. Овцы загнаны в овчарни. Слышен мерный скрип колес — Тяжело ползет обоз. На лугу кончают парни Сенокос. Вот уж засинели дали. Женщины с водой бредут. Девушки с полей бегут, Выше юбки подобрали И поют. Дети бросили возиться И кричать наперебой. Вот домой бегут гурьбой. Над печами дым клубится Голубой. Постепенно утихает Шум вечернего села. Кончив все свои дела, Люд усталый засыпает. Ночь пришла. Облака на небе тают. Спит селенье в тишине. Не блестит огонь в окне. Лишь собаки хрипло лают И во сне. За холмом — полоска света. Ярче, ярче — вот она! Поднимается луна, Словно ясный лоб поэта, Дум полна. Мягким колокольным звоном Старый бор сосновый полн. Еле слышен ропот волн, И чернеет над затоном Старый челн. Ветер набегает реже, И воды застыла гладь. Людям можно мирно спать: Тихо в небе на земле же — Благодать. Лишь любовь не спит, волнует, Дразнит юные сердца: Тайно встретясь у крыльца, Милый милую целует Без конца. 1892 EX OSSIBUS ULTOR! [71] (Легенда) Перевод В. Корчагина Жил царь когда-то молодой. Он подлецов лишал богатства, Теснил тиранов, веря в братство, Пресек насилье и разбой. Но два князька, беснуясь в злобе И двух других подговори, Схватили юношу царя И погребли в глухой чащобе. А чтоб палаческий палаш Страшил предавшихся печали, Власть поделив, они сказали: «Преступен был гонитель наш!» Попы обрушили проклятье На тех, кто вспоминал о нем; Карался пытками, огнем Надевший траурное платье… И к месту, где почил герой, Никто, никто пути не знает, — Сам ад от взоров ограждает Его могилу вечной тьмой. Не проникают к той могиле Ни скорбный плач, ни яркий луч. Ни ветерка там… Лес дремуч, Немые сосны тайну скрыли. И лишь порой, когда зарю Настигнет туча грозовая, Из бездны молния, сверкая, Слетает к спящему царю. И кажется, что царь убитый Оковы тьмы готов стряхнуть, Что бог указывает путь К могиле, временем забытой. Настанет час — огонь небес Сразит неправду вековую, Пожар разгонит тьму ночную, Заговорит, пылая, лес. Восстанет в пламени багряном Царь, молнии разящей брат, И распахнет дорогу в ад Его исчадиям — тиранам. 1892 ПОЭТ И КРИТИК Перевод Р. Морана «Я дам тебе прямой ответ: Прошу, оставь мечту о музах, Ведь ты бездарнейший поэт Здесь, в Сиракузах! Трохей хромает, ямб убог, Бессвязен стих, ужасен слог». Но Дионисий [72]не внимал, С Аяксом схожий в злобе ярой, Он запер критика в подвал Под башней старой. В Гомера тучи стрел мечи, Но если он монарх, — молчи! В короне плох любой поэт, Но, кто поэтом стал на троне, Тот — гений. И сомнений нет, Что и в Нероне, Когда он при смерти хрипел, Не кесарь, но артист скорбел. И бедный критик, от чинуш Терпя щелчки и оскорбленья, Весь день был вынужден к тому ж Страдать от чтенья Стихов, какие в час иной Он звал бездарною стряпней. С утра до вечера при нем Гнусавил раб; шуршали свитки… И подвергался день за днем Он этой пытке. Там был исписан даже свод Отрывками из тех же од. Так год прошел. И вот в тюрьму Пришел чиновник с доброй вестью: Тиран прощает все ему И просит честью Скорей явиться во дворец. Радушен царственный певец! «Я вновь стихи сложил. И мне Поют зоилы дифирамбы! Теперь я делаю вполне Прилично ямбы. В них вовсе нет плохих стихов! Хочу узнать: твой суд каков?» Являя вдохновенья вид, Поэт читает… Вьются списки. И голос выспренний звучит По-олимпийски! Придворные в восторге: «Ах, Какой талант! Какой размах!» «А ты что скажешь, Поликсен?» Но тот, не отвечая даже, Дрожа, побрел вдоль пышных стен И молвил страже: «Ключ от тюрьмы с тобою, брат? Веди меня в тюрьму назад!» вернуться Из могилы поднимается мститель! (лат.). вернуться ДионисийI Старший — тиран Сиракуз (432–367 гг. до н. э.). |
