Траханаке. Имей чуточку терпения! Узнаешь… Я подумал: идти не идти, идти не идти… и решил из любопытства пойти посмотреть, что это за чепуха такая. Быстро оделся и отправился.

Типэтеску. К Кацавенку?

Траханаке. Погоди, узнаешь… Вхожу я к Кацавенку. Он почтительно встает, приветствует меня и предлагает кресло. «Почтеннейший, почтеннейший, — и так и этак, — очень сожалею, что мы как-то охладели друг к другу, потому что я, говорит, всегда вас уважал как главу нашего уезда…» — и всякие другие деликатности. Я говорю: «Уважаемый, вы меня звали, чтобы показать документ. Показывайте документ!» Он говорит: «Опасаюсь, что это будет для вас тяжелым ударом, я должен вас заранее подготовить, вы такой человек…» — и прочее такое, и опять деликатности. Я говорю: «Уважаемый, имейте чуточку терпения, где документ?..» Он снова: «Видите ли, дамы…» Вон куда метнул, мерзавец! Бедная Зоечка! Только бы она не узнала! Она у меня такая чувствительная!

Типэтеску. Что? Он осмелился? Негодяй! (Встает взволнованный.)

Траханаке (останавливая его).Подожди, послушай! «Видите ли, говорит, дамы не всегда ценят достоинства и моральные качества мужа и не всегда проявляют уважение, которое они, так сказать, должны к нему питать…»

Типэтеску волнуется.

Наконец, чего зря тянуть… Я припер его к стене и говорю: «Послушайте, уважаемый, чуточку терпения. Покажите-ка документ!» Он видит, негодяй, что некуда деваться, и вынимает письмецо. Угадай, от кого и кому?

Типэтеску (с трудом овладевая собой).От кого? От кого, Захария?

Траханаке. Погоди, узнаешь. (Смеется.)Письмо от тебя к моей жене, к Зое, любовное письмо по всем правилам… А? Что ты на это скажешь?

Типэтеску (растерянно).Не может быть, не может быть!

Траханаке. Я прочел его раз десять. И знаю теперь наизусть! Слушай: «Дорогая моя Зоечка, почтенный (то есть я) уходит вечером на собрание (позавчерашнее собрание). Я (то есть ты) остаюсь дома, потому что ожидаются депеши из Бухареста, на которые я должен немедленно ответить; может даже случиться, что министр вызовет меня к телеграфу. Поэтому не жди меня и приходи сама (то есть моя жена Зоечка) к твоему петушку (то есть к тебе), который тебя обожает, как всегда, и целует тысячу раз! Фэникэ». (Пристально смотрит на Типэтеску, который до крайности взволнован.)

Типэтеску (совершенно взбешенный, мечется по комнате).Не может быть! Я этому мерзавцу кости переломаю!.. Не может быть!

Траханаке (спокойно). Конечно, не может быть. Кто бы мог вообразить такую подлость! (Наивно.)Изволь, братец, я допускаю подлог, когда можно… Но есть же предел? Ах, Фэникэ, ты бы посмотрел, какая это чистая работа, ты бы сам подумал, что это твоя рука, присягнуть можно! (Останавливается и наблюдает за Типэтеску, который расхаживает со сжатыми кулаками. Удивленно.)Посмотрите-ка на него, как разволновался! Ладно, братец, скажи, как я: он подлец — и точка! Что ты так переживаешь? Таков мир, ничего не поделаешь, не нам с тобой его переделывать!

Типэтеску (по-прежнему волнуясь).Негодяй!

Траханаке. Ну-ка, братец, имей чуточку терпения и повторяй за мной то, что я ему сказал: «Ты силен, уважаемый, в макиавеллиевских шуточках, силен — ничего не скажешь, но не на такого напал…» Ведь он, как увидел, что я на это не клюнул, — знаешь, куда метнул? Говорит, если я не придаю значения этому делу, то публика, мол, отнесется к нему по-другому. В воскресенье письмо будет напечатано в газете и выставлено в витрине редакции, чтобы каждый желающий мог им полюбоваться.

Типэтеску (взбешенно).Я его пристрелю! Уничтожу! Доставить его сию же минуту сюда — живым или мертвым! — вместе с письмом. (Бросается к двери.)Гицэ! Полицмейстера сюда!

Траханаке (бежит за ним следом).Имей чуточку… (Возвращаясь один.)Горяч, никакой выдержки. А в остальном хороший парень, умница, с образованием. Но уж больно горяч; для префекта это не годится. В обществе без морали, без принципов надо иметь капельку дипломатичности…

Типэтеску (возвращаясь на сцену).Негодяй! Каналья!

Траханаке. Да успокойся, дружище, оставь эти пустяки, у нас есть более важные дела. Вечером собрание. Решено? Выставляем кандидатуру Фарфуриди? Я узнал, что на собрание хотят прийти эти учителишки, Кацавенку, вся их компания, и затеять скандал. Надо предупредить Гицэ, пусть примет все меры. Мерзавец Кацавенку будет вечером выступать против нас.

Типэтеску (все более горячась).Не беспокойся, старина. Вечером Кацавенку будет не на собрании, а в холодной.

Траханаке. Ну что ж, пойдем завтракать?

Типэтеску. Нет, благодарствую, у меня дела. Иди сам. Передай мое почтение мадам Зое.

Траханаке. Хорошо, но к обеду обязательно приходи. Вечером я пойду на собрание, а ты останешься с Зоечкой — ей скучно одной. После собрания у нас преферанс.

Типэтеску (рассеянно).Хорошо.

Траханаке. До свидания, Фэникэ!

Типэтеску. До свидания, Захария.

Траханаке (идет к двери, сопровождаемый Типэтеску).Не волнуйся по пустякам. Таков уж теперь мир. В обществе, где нет ни морали, ни принципов, нельзя кипятиться… надо иметь чуточку терпения… (Уходит.)

Типэтеску, потом Зоя.

Типэтеску (ходит по комнате, ничего не видя, спотыкается и наконец падает на стул, хватаясь за голову).Что мне делать? Что делать? А Гицэ все не идет!..

Зоя (выходит из правой двери с таинственным видом и приближается к Типэтеску).Фэникэ! Фэникэ!

Типэтеску (быстро встает).Зоя!.. Ты знаешь?..

Зоя (в отчаянии).Знаю! Как я несчастна, Фэникэ! Я все знаю… Я была в соседней комнате. Я пришла следом за Захарией, но не решилась показаться ему на глаза, хотя он и не верит… Я слышала все, все, все!.. Я пропала, Фэникэ. Когда Гицэ уходил, я его позвала и все ему рассказала. Только он может нас спасти.

Типэтеску. Когда ты узнала?

Зоя. Сейчас же после Захарии. Вот. (Подает ему записку.)

Типэтеску (нервно читает).«Милостивая государыня, в нашей редакции находится документ, подписанный нашим уважаемым префектом и адресованный Вам. Этот документ мы могли бы Вам уступить в обмен на услугу, которую Вы могли бы нам оказать, используя свое влияние на уважаемого префекта. Будьте настолько любезны, зайдите в редакцию, чтобы уладить этот вопрос в интересах обеих сторон». (С отчаянием.)Когда? Когда? Когда ты потеряла записку, Зоя?

Зоя (сквозь слезы).Не знаю. Позавчера вечером, когда я уходила от тебя, она была при мне, а когда пришла домой, не знаю… может быть, ее уже не было… По дороге я вынимала платок; возможно, письмо и выпало, — оно лежало в том же кармане!

Типэтеску. Ах! Какое несчастье!

Зоя. Я отправилась к Кацавенку… Я только что от него. Он согласился отдать письмо, но с условием, что мы обеспечим ему избрание в депутаты. Иначе послезавтра оно будет опубликовано.

Типэтеску (яростно).Борьба не на жизнь, а на смерть! Он хочет нас погубить! Мы должны его погубить! А Гицэ все не идет…

Зоя. Гицэ я послала к Кацавенку, пусть выкупит у него письмо за любую цену.

Типэтеску. Стало быть, Гицэ там?

Зоя. Конечно.

Слышен шум.

Типэтеску. Это, наверно, он… (Бросается к задней двери, открывает ее и подается назад.)Прячься… скорее. (Хватает Зою за руку и выбегает вместе с ней в левую дверь.)