Но Чу Ваньнин спокойно ответил:

— Согласен.

Вечером накануне отбытия на Пик Сышэн доставили заказанную Сюэ Чжэнъюном одежду для свадебного банкета. Для того, чтобы сшить ее правильно и в соответствии с последней модой, он специально пригласил закройщика из Линьи. Одежда выглядела строгой, но красивой, и сам пошив был лучше всяких похвал. Даже такой привередливый человек, как Сюэ Мэн, получив свой наряд, удовлетворенно кивнул.

Держа в руках аккуратно сложенную стопкой одежду, Мо Жань поднялся на южную гору Пика Сышэн и, войдя на территорию Павильона Алого Лотоса, громко позвал:

— Учитель, дядя прислал меня передать вам эту одежду.

Дойдя до берега пруда, он увидел Чу Ваньнина, практикующего танец с мечом.

Тут же в памяти всплыло, что вторым божественным оружием Чу Ваньнина был обоюдоострый прямой меч. Однако из-за того, что этот меч имел очень сильную убийственную ауру и мощь его могла разрушить небо и землю, Чу Ваньнин не стал бы использовать его без крайней необходимости. Если меч не вынимать из ножен, он заржавеет, если мечник не будет оттачивать навыки боя, когда придет время, он не сможет контролировать и использовать собственное оружие. Так что, хотя его божественный меч был обречен оставаться в ножнах, Чу Ваньнин время от времени брал в руки другие мечи и упражнялся с ними.

Увлеченный танцем с мечом под холодным светом луны Чу Ваньнин скинул верхний халат, и на нем осталось только белоснежное нижнее платье. Нежный шелк трепетал на вечернем ветру, создавая вокруг него ореол возвышенного существа, чуждого этому суетному миру.

Вместо того, чтобы как обычно связать волосы в высокий хвост, на этот раз он собрал их в аккуратный пучок, отчего его лицо казалось еще более одухотворенным и тонким. Рассекающий воздух длинный меч рисовал в воздухе морозные узоры, ноги словно вросли в землю, тело же двигалось легко и мягко. В своих серебристо-белых одеждах в бледном свете луны он был похож на отражение лотоса в темных водах пруда. Когда его ледяная духовная энергия выплескивалась наружу, казалось, водный дракон безжалостно рвет ткань небес. Отрабатывая связку, он снова и снова нападал и отступал, открывался и ставил блок, и каждый раз его танец с мечом выглядел все идеальнее. Стоя неподалеку, Мо Жань внимательно наблюдал за его тренировкой и так и не смог найти ни одного изъяна в его технике.

Вдруг Чу Ваньнин сурово сдвинул брови и стремительно направил наполненный духовной энергией меч на лотосовый пруд. Мощный духовный поток разделил спокойные воды на две части, образовав коридор, который не спешил сомкнуться… «Отрезающий воду обнаженный меч»! Легко оттолкнувшись ногами от земли, стройное тело взмыло в воздух. Раскинув руки с трепещущими на ветру рукавами, словно сошедший на землю небожитель, Чу Ваньнин пронесся среди разверзшихся волн, и грациозно опустился на крышу надводного павильона на другом берегу.

— Учитель!

Испугавшись, что увлеченный тренировкой Чу Ваньнин умчится в неизвестном направлении, Мо Жань бросился к Павильону и спешно окликнул его. Яркая луна висела высоко в небе, ночные сумерки принесли прохладу, буйно цвели росшие вокруг павильона старые яблони. С каждым порывом ветра с ветвей слетали белые лепестки и благоухающим снежным облаком медленно опадали на покрытую инеем землю. Чу Ваньнин ступил на скат крыши. Полы его одежды чуть разошлись, и нефритовый лунный свет высветил его тонкий силуэт. Услышав окрик, он опустил голову и посмотрел вниз. В этот момент он выглядел на редкость красивым: черные глаза ярко сверкали, сбившееся дыхание стало частым и прерывистым, обычно бледные губы — ярко-красными и сочными, щеки окрасил румянец.

— Зачем пришел?

Ночной ветер немного растрепал его волосы на висках, глаза смотрели с прищуром.

— Я пришел, чтобы отдать вам одежду. Примерьте ее скорее, вдруг не подойдет?

Чу Ваньнин тихонько фыркнул, и вдруг ему пришло в голову, что Мо Жань ведь теперь тоже Уважаемый Мастер, и после своего возрождения он еще ни разу не померился силами с ним. Эта мысль настолько захватила его, что без раздумий он тут же плавно спорхнул вниз и, наставив меч на Мо Жаня, громко крикнул:

— Сначала попробуй поймать мой меч!

Мо Жань был потрясен, ведь направляясь сюда, он точно не ожидал такого поворота. В последний момент ему удалось уклониться в сторону от острия меча, которое почти вошло в его грудь.

— Если Учитель хочет устроить спарринг со мной, я не против, но давайте отложим его ненадолго. Сначала примерьте эту одежду. Дядя ждет, когда я вернусь с ответом.

— Сначала сразимся, а потом я примерю.

— Дядя будет волноваться. Портной все еще ждет в главном зале, ведь если одежда не подойдет, ее надо будет переделать.

— Тем более хватит время тянуть.

— …

Все-таки кое в чем Сюэ Мэн был очень похож на Чу Ваньнина. Дух борьбы и любовь к состязаниям в боевых искусствах были у них в крови и, если уж они что-то вбили себе в голову, удержать их было невозможно. Во время этого диалога длинному мечу почти удалось поразить жизненно важные точки на теле Мо Жаня. К счастью, благодаря прошлым усиленным тренировкам, Мо Жань смог вовремя уйти из-под удара, иначе, даже если бы он сам остался цел, пошитая для Чу Ваньнина одежда была бы продырявлена.

Снова и снова уклоняясь от сыплющихся на него ударов, в какой-то момент Мо Жань все-таки не успел увернуться. От ранения его спасла только мгновенная реакция Чу Ваньнина, который, вовремя повернув клинок, нанес ему удар плашмя, после чего с вызывающей насмешкой заявил:

— Уважаемый Мастер Мо, и это все, на что Вы способны?

В этой ситуации Мо Жаню оставалось только признать, что если этот мужчина хочет вынудить его сражаться, то ничего тут не поделаешь. Вот только в руках у него была стопка новой одежды, которую даже некуда было положить, поэтому, горько усмехнувшись, он ответил:

— Похоже, сегодня Учитель не желает мне уступать, а собирается всласть натешиться[148.1] со мной?

Глаза Чу Ваньнина стали как два штык-ножа, прямые как мечи брови сошлись над переносицей:

— Ты правда думаешь, что в этой жизни я уступлю тебе?

— Ха-ха-ха, чтоб мне сдохнуть, и то правда!

— …Так ты будешь драться или нет?

— Ладно-ладно, я буду драться! Разве у меня есть выбор? — Мо Жань со смехом покачал головой и на кончиках его пальцев зажглось алое пламя. — Цзяньгуй, иди сюда!

Цзяньгуй тут же откликнулся на призыв, но так как в руках Чу Ваньнина был самый обычный меч, Мо Жань не стал вливать в свое оружие духовную силу, а только крепко сжал рукоять плети. Когда меч опять атаковал его в лобовую, Мо Жань ловко отпрыгнул назад и, взмахнув лозой, крепко обвил ей эфес меча и запястье Чу Ваньнина. Вот только Чу Ваньнина такой ход совсем не смутил. Одним быстрым движением он высвободил запястье, стремительнее призрака переместился за спину Мо Жаня и приставил к его шее длинное лезвие.

Стоя прямо за ним, Чу Ваньнин мрачно объявил:

— Никуда не годится. Ты не стараешься. Давай еще раз.

Его теплое дыхание коснулось уха Мо Жаня, и его тело тут же обдало жаром. Кадык под лезвием меча дернулся, улыбка стала натянутой. Внезапно севшим голосом он ответил:

— Учитель, не нужно спешить с выводами. Не зря ж толкуют: не говори гоп, пока не перепрыгнешь[148.2]. И кто сказал, что до этого я старался?

Как только прозвучали эти слова, Чу Ваньнин вдруг ясно осознал, что пылающая лоза Мо Жаня обвила его руку от плеча до запястья, лишив возможности нанести удар.

Чу Ваньнин уставился на свою руку и какое-то время молчал. Вдруг глаза его вспыхнули боевым задором.

— Ах так? Неплохо, беру свои слова назад.

Мо Жань с улыбкой спросил его:

— Я вот думаю, что бы мне попросить в качестве компенсации?