Если бы он ошибся, если бы Великий Мастер Хуайцзуй не пришел, если бы душа Чу Ваньнина разделилась еще на несколько частей, если бы Учитель пал духом и не захотел с ним возвращаться… тогда на земле и на небесах они бы больше никогда не встретились друг с другом…

Не в силах сдержаться, Мо Жань склонился над душой Учителя. Даже понимая, что не может уткнуться в колени Чу Ваньнина, он закрыл глаза и, пытаясь обнять этот бестелесный призрак, опустил голову на кровать.

— Учитель.

В лунном свете его силуэт слился в единое целое с бесплотной душой.

Горькое чувство сдавило грудь, не давая дышать. Мо Жань сделал глубокий вдох, пытаясь восстановить душевное равновесие.

Он видел мертвое тело, видел телесную душу, а теперь перед ним была лишившаяся разума больная земная душа Учителя. При каждой такой встрече с частями души Чу Ваньнина его захлестывали все новые эмоции.

Когда он опустился на колени перед мертвым телом Чу Ваньнина, вина и раскаяние разрывали его на куски. Сгорая от стыда, он упал в ноги телесной души Учителя и, сжимая его ладони, молил пойти с ним.

Земная душа.

Что бы он ни сделал, не в его силах было коснуться этой души. Как бы ни хотел, он не мог удержать ее. И от этого его сердце обуял безграничный ужас. В этот момент он ясно понял, что это и есть тот конец, который он заслужил.

Мо Жань же с головы до ног был покрыт кровью. За какие такие заслуги он мог бы претендовать на то, чтобы снова быть рядом с этим чистым человеком и впредь следовать за ним по дороге жизни?

Мо Жань закрыл глаза, и мокрые от слез ресницы коснулись ткани подушки, которая быстро впитала соленую влагу.

Когда-то Мо Вэйюй думал, что Небеса плохо обошлись с ним. Сейчас же он понимал, что все это была лишь пустая блажь, потому что с самого начала все было совсем не так, как ему казалось. Небеса когда-то преподнесли ему щедрый дар, но из-за своего черствого сердца он видел только тьму и не смотрел на свет, поэтому в итоге все потерял.

Это он был плохим человеком.

Но Мо Жань осознал это только теперь, когда уже прошел по пути, с которого нельзя свернуть. Да, он был полон раскаяния и хотел исправить все, что натворил в прошлом, был готов потратить остаток подаренной ему второй жизни на то, чтобы вернуть Учителя и возместить ему все потери. Но сейчас он не знал, а будет ли у него шанс вернуться к исходной точке и начать все заново.

Стать кем-то вроде Наступающего на бессмертных Императора, тем человеком, перед которым склонится весь смертный мир…

Ему это больше не нужно.

Он лишь хотел прожить хорошую жизнь, и стать таким человеком, каким всегда хотел его видеть Чу Ваньнин.

Кто-то может сказать, что прежде чем строить планы на будущее, он должен был искупить былые прегрешения[108.5].

Однако его вина была слишком велика.

Он не представлял, сколько времени потребуется, чтобы погасить эти долги. Возможно, даже в день своей смерти он покинет мир с грузом бесконечных сожалений на душе. В конце концов, если бросить камень в воду, то волны со временем утихнут, но если ударить топором по дереву, рубец останется, пока оно не сгниет.

— Учитель, — погрузившись в этот серебристый лунный свет, словно в чистую душу Чу Ваньнина, он говорил с ним так, словно уговаривал ребенка. — Пойдем, нам пора возвращаться.

Мо Жань поднялся с постели и поднял духовный фонарь.

Он прочитал про себя заклинание, и земная душа тут же вошла в фонарь, быстро вобравший в себя эту слабую тень и вмиг растворивший ее в духовном огне.

Мо Жань ждал.

Он ждал, предполагая, что для слияния двух частей души требуется время. Однако, несмотря на длительное ожидание, ничего не произошло.

От страшной мысли лицо Мо Жаня потеряло все краски.

Что происходит?

Разве не было сказано, что как только души объединятся, он сразу же сможет вернуться с Чу Ваньнином в человеческий мир?

Неужели магия Хуайцзуя больше не действует?

В голове у него царил полный хаос, в ушах гудело. Мо Жань только-только успел поверить, что ему удалось воплотить их рискованный план, как реальность окатила его ледяной водой. Не в силах унять учащенное сердцебиение, он вцепился в духовный фонарь и спустился по лестнице на нижний этаж.

— Целитель…

— Это ты? Что опять случилось?

— На верхнем этаже… это точно земная душа моего Учителя? Вы не ошиблись?

Призрачный лекарь ответил с легким раздражением:

— Конечно, я уверен. Разве мог бы я ошибиться в таком?

Мо Жань не сдавался, он все продолжал расспрашивать:

— Возможно ли, что сюда как-то попала его изначальная душа или…

— Или что? – лекарь раздраженно прицокнул языком. — Каждый человек имеет три разумные души – изначальную, телесную и земную. Я работаю в этом заведении целителем уже сто пятьдесят лет. Если бы я не мог отличить одну душу от другой, разве Владыка Яма уже не отправил бы меня в круговорот сансары для перерождения?

Мо Жань сжал губы, и тут неожиданная мысль посетила его голову.

— Целитель, за сто пятьдесят лет врачебной практики встречали ли вы кого-то… возможно, у кого-то могут быть две земные души?

— Вы больны?! – взревел лекарь. — По-моему, у вас проблемы с головой. Как насчет того, чтобы здесь подлечиться, давайте я проверю ваш пульс!

Конечно, Мо не мог позволить призраку прикоснуться к себе. Хотя Великий Мастер Хуайцзуй и скрыл его истинную сущность заклятием, если он не будет осторожен, в конце концов его раскроют. Мо Жань спешно извинился и, прижав к себе духовный фонарь, выбежал из Приюта для больных душ.

Небо над Призрачным Царством всегда было темным. Однако, подняв голову, можно было легко отличить день от ночи. Если темные тучи окрашены в алые цвета холодного закатного солнца – это день, если же серебристый свет луны заливает все вокруг, значит ночь уже наступила.

К тому времени сгустились сумерки, и улица совсем опустела.

Обняв фонарь и низко склонив голову, Мо Жань брел по безлюдной дороге. Какое-то время он просто бесцельно бродил по улицам, с каждым шагом чувствуя себя все более растерянным, беспомощным и одиноким.

Эти разрушительные чувства, в той или иной степени сопровождавшие его всю жизнь, начиная с самого детства, сейчас захватили его целиком. Он вдруг вспомнил о людях, которые вместе с ним влачили жалкое существование в борделе. Когда Хмельной Яшмовый Терем выгорел дотла, все его обитатели погибли. Выжил лишь он... один…

Если подсчитать годы, то его мама могла уже переродиться. Остальные вряд ли попали в круг сансары. Он не знал, с кем из них может столкнуться здесь, если продолжит вот так блуждать по улицам.

Потом он подумал о Сюэ Мэне.

Вспомнилось, как тот бил и яростно бранил его, пытаясь отобрать духовный фонарь, как кричал:

«Он дух поветрия! Ходячее несчастье!»

«У тебя вообще есть совесть?.. Думаешь, ты достоин?»

Вцепившись в духовный фонарь, Мо Жань шел все медленнее и медленнее, пока не остановился у стены. Он опустил голову, покрасневшими глазами умоляюще посмотрел на мягкий золотистый свет внутри и тихо прошептал:

— Учитель, вы… возможно, это вы не хотите вернуться со мной?

Конечно, огонек в фонаре ничего не ответил, просто беззвучно вспыхнул на миг.

Простояв так довольно долго, Мо Жань все же смог взять себя в руки.

В этом огромном Призрачном Царстве он не знал, куда еще мог бы обратиться за помощью, но вдруг вспомнил о Чу Сюне и, ухватившись за эту мысль, как за спасительную соломинку, помчался обратно к Шатру Шуньфэн.

К тому времени, когда он добежал до Шатра, заведение уже не работало. Призрак в маске запирал дверь на засов, но отчаянный крик Мо Жаня остановил его:

— Подождите, пожалуйста, не закрывайте!

— Это вы?

Призрак в маске оказался тем самым, что отвел его к Чу Сюню.