Е Ванси: — Я не опоздал. Проверьте еще раз, наверное, ваши песочные часы протекают.
Мэй Ханьсюэ: — Заклинательницы преследуют меня на каждом шагу. Даже если я выйду на пару часов раньше, то все равно опоздаю. Так что я уже смирился с этим.
Глава 127. Учитель, осторожно, здесь скользкий пол!
Чу Ваньнин так ни о чем и не спросил, а Сюэ Чжэнъюн так и не затронул интересующую его тему.
Между тем Хозяин Пика Сышэн так увлекся вином, что почувствовал тяжесть в голове и головокружение, а это, в свою очередь, сказалось на связности и скорости его речи.
Внезапно он резко придвинулся ближе и в упор уставился на Чу Ваньнина.
— Юйхэн, ты несчастен! — заявил он.
— Нет.
— Ты зол!
— Нет.
— Кто-то расстроил тебя?
Спросить его?
А вдруг ответ немного успокоит его сердце? Может, Мо Жань и не писал, что точно вернется сегодня вечером. Может, он обещал попробовать вернуться сегодня, или, может, Сюэ Чжэнъюн вообще все перепутал и он вернется только завтра…
Чу Ваньнин посмотрел на распахнутые двери, за которыми уже сгустились сумерки.
Пир подходил к концу, угощения давно остыли.
Это ведь первый день, как он вышел из затворничества, а Мо Жань даже не спешит вернуться.
Здесь собрался весь Пик Сышэн, все ученики. Пришли даже те, кто не знал и ни разу не видел его. Только он один не пришел.
Это все его вина! Именно из-за него праздник был безнадежно испорчен.
Всех этих фаршированных крабом львиных голов, засахаренного лотоса с клейким рисом и даже любимого вина из цветов груши ему было недостаточно.
Чу Ваньнин закрыл глаза и вдруг услышал шум у дверей в Зал Мэнпо. Ученики, что сидели ближе к выходу, повскакивали со своих мест и начали выглядывать наружу, громко переговариваясь:
— О!.. Смотрите! Вон там!
— Что это в небе?!
Все больше и больше людей собирались у дверей, остальные прислушивались к хлопкам и треску, накатывающему волнами, как громовые раскаты по весне.
Ученики начали выбегать наружу и, столпившись на зеленой лужайке рядом с Залом Мэнпо, запрокинув головы, смотрели на огненные деревья и серебряные цветы, что превратили ночь в день. Как будто Млечный путь вдруг буйно расцвел необыкновенно прекрасными огненными хризантемами, а затем все его звезды рассеялись по небосклону тысячами маленьких светлячков.
— Кто-то запускает фейерверки!
Ученики не прятали счастливых улыбок. Все новые серебряные вспышки выхватывали из темноты сияющие от восторга юные лица, а в широко распахнутых глазах отражались падающие звезды.
— Как красиво! Никогда не видел такого большого фейерверка! Даже на празднование Нового года было не так!
Чу Ваньнин неспешно вышел из Зала. Его настроение было безнадежно испорчено. Конечно, он был благодарен Сюэ Чжэнъюну за то, что тот устроил для него такой грандиозный фейерверк, но ему так и не удалось избавиться от щемящей сердце тоски.
— Фью!.. — пронзительный свист пронзил небо и облака.
Он равнодушно задрал голову вверх. Сноп огненно-красных и золотых искр осветил тьму ночи, подобно пущенной в небо огненной стреле.
Это было невероятно красиво.
Если бы только этот парень тоже мог увидеть...
Тук-тук! — он отчетливо слышал биение своего сердца.
Сияющая стрела поднималась все выше и выше, и, достигнув узкого серпа луны, с грохотом взорвалась, в один миг разлетевшись мириадами искрящихся золотых капель, затмивших своим сиянием Млечный путь и Лунный Дворец.
Как сорванные ветром белоснежные лепестки яблоневого цвета, яркие блики собирались в облака и бурлящие реки, затопившие своим светом все небеса. Ослепленный блеском и уставший от шумной суеты Чу Ваньнин неспешно прикрыл глаза.
— Ученик Мо Жань от всего сердца поздравляет Учителя с возвращением.
Кто-то из стоявших за его спиной учеников произнес это вслух. Он отчетливо слышал каждое слово. И каждое слово для него было, как острая игла.
Чу Ваньнин вздрогнул всем телом. Он чувствовал себя так, словно множество шипов вонзились ему в спину, а в горло засыпали раскаленные угли. Его сердце пустилось вскачь, словно взбесившийся конь, кровь вскипела в венах. Забыв, как дышать, он резко повернул голову…
Позади него только что покинувшие Зал Мэнпо ученики в изумлении запрокинули головы. Кто-то из них прочитал это вслух...
Постепенно таких становилось все больше.
И вот уже весь Пик Сышэн, мужчины и женщины, старейшины и младшие ученики, стоящие поодиночке и группами, восхищенно смотрели на сияющее ночное небо и повторяли одни и те же слова:
Ученик Мо Жань...
от всего сердца поздравляет Учителя с возвращением!
Первые слова словно нежный рокот прилива, как ласковый шепот из забытого сна…. И вся строка такая твердая и весомая, как та скальная порода, что лежит в основании самых высоких гор. Чу Ваньнин поднял голову и увидел, что под воздействием духовной силы сверкающие искры фейерверка собрались вместе и, сформировав огромные иероглифы, сложились в эту фразу.
Эти огни фейерверка не погасли, а собрались в сияющий поток, разрезавший небесную твердь на тысячи километров. Эта звездная река и эти слова, написанные на небе, как самые высокие горы, навсегда разделили прошлое и будущее Чу Ваньнина. Потому что теперь он точно знал, что тот самый единственный человек, который мог сделать его счастливым и заставить печалиться, по кому он тосковал и из-за которого испытывал жгучий стыд, этой долгой ночью также всем сердцем хотел встретиться с ним.
Он чувствовал себя, как ветка, брошенная в бурное море, и не иначе как морская вода застлала ему глаза, когда он вспомнил, как на пороге жизни и смерти у Врат Дворца Четвертого Призрачного князя, Мо Жань крепко обнял его и посмотрел на него нежно, пылко и решительно.
И негде было укрыться.
Он был со всех сторон окружен шепотом этого человека, его смехом и искренней любовью.
Чу Ваньнин не хотел даже задумываться, основывалась ли эта привязанность на их отношениях учителя и ученика, или все же было что-то еще.
Ему было достаточно того, что эта любовь просто была.
Как ни спешил, Мо Жань все-таки не успел вернуться к началу банкета.
И пусть он путешествовал от зари до зари, пусть звезды были ему плащом, а луна вместо шляпы, трудная дорога через горы заняла больше времени, чем он рассчитывал.
К счастью, в его мешке лежали сигнальные огни, изготовленные старейшиной Сюаньцзи на тот экстренный случай, если он заболеет или попадет в беду. Это было настоящее сокровище, созданное великим мастером, ведь если при помощи духовной силы что-то написать на бумаге и запечатать ее в корпус до того как поджечь фитиль, когда фейерверк вспыхнет в небе, из его искр сложатся те самые слова. В этот момент, даже если сам он будет далеко, на Пике Сышэн все равно увидят и прочтут его послание.
Этот фейерверк стоил огромных денег, ведь изготовление подобных вещей было сложным и затратным процессом, но Мо Жань, не задумываясь, использовал его, чтобы поприветствовать и успокоить гнев Учителя.
Даже если их разделяли тысячи гор и рек, даже если река времени поглотила часть их прошлого…
Он хотел, чтобы Чу Ваньнин увидел эти слова:
«Ученик Мо Жань от всего сердца поздравляет Учителя с возвращением»...
Через два часа пир закончился. Когда Чу Ваньнин вернулся в Павильон Алого Лотоса, была уже глубокая ночь.
Он весь пропах алкоголем и чувствовал себя отвратительно, поэтому решил помыться. Однако ночи в это время года были холодны, а вода в пруду ледяной. Вчера вечером Чу Ваньнин уже пытался искупаться и сильно замерз. Подумав немного, он вернулся домой, взял чистую сменную одежду, деревянный таз с мыльными принадлежностями и направился к купальне Мяоинь[127.1].
Мяоинь называлась общественная купальня ордена. Чу Ваньнин посещал ее всего несколько раз, в те первые месяцы, когда он только начал осваиваться на Пике Сышэн.
