«Наньгун Лю потемнел лицом, но все же попытался погасить конфликт и снова обратился к образцовому наставнику Чу:

— Господин бессмертный, вы так долго и усердно работали на благо нашей школы. Даже если решили покинуть нас, мы должны с вами полностью рассчитаться, как было когда-то договорено. Мы не можем допустить распространения слухов о том, что Духовная школа Жуфэн ради своей выгоды использует людей.

На это образцовый наставник Чу ответил:

— Прежде я усердно служил этому дому только для того, чтобы отплатить госпоже Жун за доброту. Теперь, когда госпожа умерла, а наши с вами жизненные принципы не совпадают, у меня нет желания здесь оставаться. В деньгах я не нуждаюсь. Мне стыдно, что когда-то я согласился принять вашу слишком щедрую плату.

Сказав это, он развернулся и навсегда покинул Духовную школу Жуфэн».

Впервые услышав эту историю, Сюэ Чжэнъюн подумал, что сказитель сильно приукрасил факты, поэтому попытался аккуратно расспросить Чу Ваньнина, чем его так обидела Духовная школа Жуфэн. Но Чу Ваньнин не любил говорить о людях за спиной, поэтому лишь покачал головой и не стал вдаваться в подробности.

Однако, судя по происходящему сейчас, слова сказителя могли оказаться истинной правдой.

Заметив, что ситуация накалилась до предела, госпожа Ван не могла не попытаться разрядить ее и мягко сказала:

— Старейшина Юйхэн, стоит ли так сердиться? Вы же знаете, что гнев может повредить вашему здоровью? — повернувшись к Наньгун Лю, она сложила руки в вежливом приветствии. — Господин бессмертный Наньгун, мы высоко ценим вашу доброту и добрые намерения, но на Пике Сышэн нет недостатка в духовных камнях и лекарственных элексирах. Мы не можем принять ваши питающие дух таблетки…

— …Ха-ха-ха, слова госпожи верны. Ваш покорный слуга просто предложил, не обдумав все как следует.

Наньгун Лю уже было собирался уйти, но остановился на полпути, все же решив закончить встречу на позитивной ноте:

— Старейшина Юйхэн, если обидел вас, простите. Прошу, не принимайте все так близко к сердцу.

Мо Жань, со стороны наблюдавший всю эту сцену, не мог не поразиться его выдержке. Надо же, Учитель практически выплеснул в лицо этому человеку стакан холодной воды, но он смог сохранить спокойствие и доброжелательную улыбку. Ого, да он и правда крут!

Думая таким образом, он опустил голову и пригубил чашку зеленого чая «Солнце сияет на заснеженной бирюзе листьев[153.6]». Кто мог предположить, что пока он смакует отменный чай, расплывшийся в улыбке Наньгун Лю устремится прямо к нему.

Автору есть что сказать:

Название камелии и ее описание взято из 12 главы «С тех пор опьянел» книги Цзинь Юна «天龙八部: Восемь рас небесных драконов». Сразу это подтверждаю, чтобы не возникло недоразумений.

Сегодня сценка в одно предложение:

Бескомпромиссный натурал Сюэ Мэн и правда как единственный в своем роде кирпич: куда нужно вставишь, в любое место передвинешь.

Дело принимало дурной оборот. Эта приемная была битком набита людьми и, как только Наньгун Лю вошел, госпожа Ван, Сюэ Мэн, Сюэ Чжэнъюн тут же встали и вежливо поприветствовали его.

Чу Ваньнин был сильно не в духе и продолжал стоять у окна.

Что до Мо Жаня, то в своей прошлой жизни он сравнял с землей эту убогую Духовную школу Жуфэн, и пусть сейчас она снова ярко сияла в зените славы, уж ему-то было известно, что это просто построенный на песке тщеславия разрозненный орден[154.1], недостойный даже упоминания. Кроме того, изначально в его планы не входило специально ставить Наньгун Лю в неловкое положение, он просто не привык кому-то кланяться, поэтому ему и в голову не пришло встать.

Ситуация вышла странная и неловкая.

Как радушный хозяин и представитель старшего поколения, Наньгун Лю не растерялся и одарил его самой доброжелательной улыбкой, в которой не было ни капли обиды. Лицо его по-прежнему лучилось энтузиазмом и желанием познакомиться поближе.

Будучи гостем и представителем молодого поколения, Мо Жань вольготно развалился в кресле и оказался застигнут врасплох с закинутыми на этажерку ногами и чашкой горячего чая в руках.

Сюэ Чжэнъюн, который только сейчас обернулся и заметил поведение Мо Жаня, почувствовал себя очень неловко.

Этот Мо Жань совершенно неуправляем и не знает, что такое правила приличия!

— А вы, наверное… в последние годы прославившийся на весь мир своими подвигами образцовый наставник Мо.

Мо Жань оторвался от чая и, прикрыв чашку крышкой, наконец, поднял на него взгляд:

— Ну да.

— И правда, такой молодой герой как…

Мо Жань тут же со смехом перебил его:

— Бессмертный господин Наньгун, вы ведь уже использовали эпитет «молодой герой» на моем младшем двоюродном брате, может, подберете для меня что-то другое?

Его тон был мягким, а улыбка теплой, поэтому со стороны этот тон мог показаться эталоном вежливости. Однако слова его были совсем не так учтивы, к тому же, даже закончив говорить, он и не подумал встать, а вместо этого снова взял отставленный в сторону чай, поднял крышечку из мятно-зеленого фарфора и сдул поднявшийся над чашкой ароматный пар.

Прикрыв длинными густыми ресницами глаза, он неспешно сделал первый глоток.

Этот молодой человек, кроме того, что был красив, талантлив и статен, вел себя очень сдержанно и с самого начала разговора поставил себя так, словно это он стоял на вершине мира заклинателей и являлся настоящим хозяином Духовной школы Жуфэн, а Наньгун Лю был не более чем надоедливым псом, крутящимся у него под ногами.

— Ха-ха-ха, образцовый наставник Мо все верно сказал. Способности этого ничтожного скромны, а познания ограниченны, так что я не смог быстро придумать достойное описание для…

— Не прибедняйтесь, — Мо Жань отставил чай в сторону и с легкой улыбкой поднял глаза, — бессмертный господин Наньгун не успел войти в комнату, а уже наговорил добрых слов с три короба. Если господин утверждает, что ему не хватает слов, то кто посмеет сказать, что владеет искусством красноречия?

— Ох, образцовый наставник Мо, я не заслуживаю вашей похвалы. Право слово, вы мне льстите!

— А кто сказал, что я похвалил вас? — пара черных глаз с насмешкой воззрилась на него. — Определенно, красноречие далеко не всегда благо.

Сюэ Чжэнъюн больше не мог это терпеть и, понизив голос, шикнул:

— Жань-эр!..

По его мнению Чу Ваньнину было простительно в разговоре с Наньгун Лю вести себя грубо. По крайней мере, у него на то были причины. Кроме того, он имел определенный авторитет и статус в мире совершенствования, Мо Жань же…

Но его племянник полностью проигнорировал окрик Сюэ Чжэнъюна и снова обратился к Наньгун Лю:

— Бессмертный господин Наньгун, эти льстивые речи вы лучше оставьте для других молодых заклинателей. Такой неотесанный деревенщина, как я, просто не в состоянии их понять, поэтому и слушать их не хочу.

Сюэ Чжэнъюн: — …

Конечно, Мо Жань прекрасно понимал, что подобным поведением своего дядю уж точно не порадует, но совершенно не раскаивался.

В этом мире слишком много мерзавцев, и со своим взрывным темпераментом Чу Ваньнин всегда будет как белая ворона, летящая выше стаи. Когда-то давно, усмиряя злого духа в доме Ло Сяньсянь, Чу Ваньнин выяснил, что причиной всех бед семьи было унижение слабой женщины. Тогда, забыв о своей репутации и о том, что перед ним клиент, он до крови избил главу дома Чэнь.

Очевидно, что Чу Ваньнин был прав, но он все равно подвергся всеобщему осуждению. Люди назвали его самого «бесчувственным», его поведение - «произволом», а его поступок - «бесчеловечным».

Мо Жань не хотел, чтобы теперь пошла молва, что его учитель «не знает правил приличия».

Поэтому он решил вести себя еще более вызывающе, чем Чу Ваньнин, и намеренно «перегнул палку», надеясь таким грубым способом, заслонив собой, защитить его. Поэтому когда, следуя правилам этикета, трое его спутников приняли лесть и наигранное участие Наньгун Лю, Мо Жань намеренно не сделал этого.