Сюэ Мэна затошнило от омерзения:

— Однако, великий мастер Ханьлинь — настоящий извращенец. Неужто у него по всему телу эти мерзкие жуки? — вдруг что-то вспомнив, он повернулся к Ши Мэю. — Кстати, во время своего обучения на Острове Линьлин ты ведь не пересекался с Хуа Биньанем? Если когда-нибудь решишь поразить меня, не стоит показывать эти фокусы с жуками, лучше просто закажи мне выпивку.

Ши Мэй, развернувшись к нему всем корпусом, со смехом сказал:

— …Молодой господин действительно слишком переживает.

К этому времени Пик Сышэн тоже приступил к оповещению своих учеников, и если другие школы, воспользовавшись случаем, блеснули своими магическими техниками, то Сюэ Чжэнъюн использовал простейшее заклинание по усилению голоса, чтобы проорать на всю округу:

— После того, как въедем в ущелье — никакого мата и брани! Кто не может себя контролировать, заткните рот заклинанием безмолвия! Все слышали?!

Эхо от его зычного голоса пронеслось над горами, сотрясая деревья, останавливая облака, бесконечно закручиваясь и возвращаясь: «Все слышали? ...слышали! шали!.. ли!..»

Толпа заклинателей: — …

Автору есть что сказать:

«Сюэ Мэн правда натурал?»

Мэй Ханьсюэ: — У меня с Сюэ Мэном отношений нет.

Цзян Си: — Я и Сюэ Мэн? Это невозможно!

Мо Жань: — Я и Сюэ Мэн? Мерзость какая!

Чу Ваньнин: — У меня с Сюэ Мэном нет будущего.

Ши Мэй: — Я с Сюэ Мэном? И кто из нас актив?

Наньгун Сы: — Для меня Сюэ Мэн недостаточно красив.

Сюэ Мэн: — …Парни, вы вообще думаете о моих чувствах?!

Визуализация от переводчика:

豆孤灯 dòu gūdēng доугуден «бобовый одинокий светильник» — плошка с соевым жиром и фитилем.

Оставив лошадей, они начали восхождение, и первые сутки прошли практически без происшествий, но вечером второго дня, когда, остановившись для привала, люди отдыхали и медитировали, произошел несчастный случай.

Посреди ночи один из заклинателей отошел в лес помочиться. В процессе он почувствовал, как зудит его бедро и, опустив голову, обнаружил гигантского ядовитого комара, который, пристроившись у него между ног, с воодушевлением пил кровь. Одним шлепком прибив тварь, парень по привычке пробормотал:

— Блядь какая, смеешь кусать уважаемого меня!

Как только замолкло эхо его слов, из-за деревьев послышался странный шум. Испуганный заклинатель сразу же вспомнил предостережение Наньгун Сы перед восхождением на гору и, даже не натянув штаны, в ужасе бросился бежать, не разбирая дороги, громко выкрикивая:

— Спасите! Учитель! На помощь!

Этот заклинатель из Палаты Цзяндун был одним из личных учеников Хуан Сяоюэ, сопровождавших его в походе. Его громкий истеричный вопль, подобно каменной глыбе, упавшей в спокойные воды бездонного омута, вмиг поднял людскую волну и взбудоражил всю округу. Спокойно отдыхающие в тишине люди повскакивали со своих мест и теперь в изумлении наблюдали, как ученик Палаты Цзяндун со спущенными штанами в ужасе бежит из леса прямо к ним.

Сверкая голой задницей и размахивая хуем, он рыдал и орал, пытаясь убежать от несчетного множества мелких черных змей, часть из которых уже обвила его ноги.

Хуан Сяоюэ испуганно воскликнул:

— Мой ученик?

— Не ходите туда! — предостерег его Наньгун Сы.

Как бы быстро он ни бежал, на воющего в голос незадачливого ученика с каждой секундой забиралось все больше змей. В конце концов, он споткнулся и растянулся на земле, истошно вопя:

— Учитель! Учитель, спасите меня!

Хуан Сяоюэ хотел было броситься ему на помощь, но тут вмешался Наньгун Сы:

— Эти змеи — волоски с усов и бороды водяного дракона. Убьете одну — она тут же превратится в двух, чем больше уничтожите, тем больше породите и тем сильнее будет их жажда мести. Если уважаемый даос не боится бросить вызов духу дракона, то, конечно, вы можете вмешаться и вступить в бой.

Услышав это, Хуан Сяоюэ струсил и отступил, продекламировав для очистки совести:

— Общее благо важнее личных интересов[211.1].

После этого он совершенно бесстрастно наблюдал, как на глазах у множества людей похожая на прилив волна из змей накрыла его ученика. Страдая от невыносимой боли, он корчился под накрывшим его копошащимся покрывалом из змей, превратившись в низкий черный холмик. Буквально на глазах этот холмик сдулся, и когда черный прилив схлынул, на месте человека, кроме лужи крови, не осталось ничего... ни единой косточки…

После этого происшествия люди предпочитали помалкивать, чтобы не сболтнуть лишнего.

Длинный язык до добра не доведет. Теперь эта истина стала очевидна для всех.

Во избежание проблем Сюэ Чжэнъюн наложил заклинание безмолвия не только на себя, но и на Сюэ Мэна. Просто так уж вышло, что в повседневной жизни отец и сын были склонны выражаться очень свободно, откровенно и цветисто, а теперь сказанное шепотом крепкое словцо, вроде «сукин сын», в один миг могло превратить этих достойных мужей в обед для тысячи змей.

Так, соблюдая предельную осторожность в словах и поступках, на третьи сутки, глубокой ночью, люди пересекли горную гряду Паньлун и подошли к Кургану Героев Духовной школы Жуфэн под горой Цзяо.

Магический барьер горы Цзяо отличался от барьера на горе Хуан. Так как водный дракон презирал обман, этот барьер был полностью прозрачным и снаружи можно было в подробностях рассмотреть, что творится у подножия горы.

Осмотревшись, Цзян Си спросил:

— Так это и есть место захоронения героев многих поколений Духовной школы Жуфэн?

Лунный свет ясно освещал неподвижное лицо Наньгун Сы. Помолчав немного, он ответил:

— Верно.

Гора Цзяо была образована из плоти и крови водяного дракона. После того, как основатель школы Жуфэн подчинил этого злого духовного зверя, он заключил с ним кровный контракт, согласно которому после его смерти тот должен был принять вид горы и оберегать души погибших героев, сокровища, родовой храм и зал предков[211.2] Духовной школы Жуфэн.

Сколько он себя помнил, Наньгун Сы каждый год в день зимнего солнцестояния поднимался на эту гору вместе с отцом, чтобы почтить умерших предков. В прошлом, когда он приходил сюда, то видел уходящие ввысь величественные белые каменные ступени и стоявших в карауле с двух сторон от горной тропы тайных стражей ордена Жуфэн. Он все еще помнил развевающиеся на ветру темные одежды и журавлей на штандартах в их руках…

— Добро пожаловать, молодой господин.

Он снова как наяву услышал приветственные крики и увидел, как люди из его ордена преклоняли перед ним колени, а на самом верху в храме предков Тяньгун[211.3] его отец уже готовился совершить ритуал жертвоприношения и поклонения духам предков.

— Молодой господин Наньгун, оставьте сантименты на потом[211.4], грядет большая битва и сейчас не время мешкать. Вы должны как можно скорее открыть магический барьер, чтобы мы смогли сразиться со злом и восстановить высшую справедливость.

Наньгун Сы резко повернулся, чтобы взглянуть на говорившего, которым оказался Хуан Сяоюэ.

В эпоху расцвета Духовной школы Жуфэн подобные люди и рта открыть не посмели бы, даже если бы Наньгун Сы взбрело в голову наградить их десятком пощечин. Сегодня же прямо перед могилами его предков они смотрели на него свысока, бахвалились и демонстративно бряцали оружием.

Наньгун Сы был вынужден это сносить, потому что это был его долг!

До боли сцепив зубы, он держал себя в руках и терпел.

— Все, отступите немного назад, — с этими словами он вышел вперед и встал перед горными вратами.