Помолчав, Чу Ваньнин продолжил:

— Ты сам слышал ее слова о том, что прошлый год на острове Фэйхуа был неурожайным, и поэтому она открыла свои хранилища, чтобы оказать помощь всем, кто живет на этих бесплодных землях. Хотя третья госпожа Сун — оборотистая торговка, тем не менее, сдирая втридорога с заклинателей, с жителей острова она берет совсем немного, а иногда помогает им и вовсе безвозмездно.

Мо Жань ничего не сказал, однако ему тут же вспомнилась та маленькая девочка на базаре, что так жадно смотрела на бабочек и яблоневые цветы.

Ее одежда была потрепанной, а личико — чумазым, так что сразу можно было сказать, что этот ребенок, скорее всего, сирота. Однако она не была худой, щечки были круглые, а глаза ясные и блестящие. Если бы ей никто не помогал, разве это дитя, живущее подаяниями, не выглядело бы изможденным и болезненным?

— Третья госпожа Сун не менее двадцати раз в год плавает на материк. Только на дорогу уходит по меньшей мере семь дней, так что можно сказать большую часть жизни она провела в море. Сам видишь, какой богатый у нее дом. Так зачем женщине, которой давно перевалил пятый десяток, отказавшись от комфорта, рисковать жизнью, плавая туда-сюда по беспокойному морю? Каждый год, не жалея времени и сил, она везет в Линьи произведенные здесь товары, чтобы потом купить и доставить на остров Фэйхуа воду и припасы, — продолжил Чу Ваньнин. — А ведь деньги ей явно не так уж и нужны.

— …Я понял, — после того, как Мо Жань выслушал его, ему стало не по себе. Он тут же встал и, забрав свою половину денег, собрался уйти, но Чу Ваньнин окликнул его:

— Куда это ты собрался?

— Хочу вернуть ей деньги, которые заработал.

— Сядь, — спокойно сказал Чу Ваньнин. — Почему ты такой глупый?

— А?

— Третья госпожа Сун — целеустремленная женщина с волевым характером, которая никогда не признает поражение. Больше всех в этом мире она ненавидит заклинателей… Если ты заявишься к ней в дом и попытаешься вернуть ей деньги, она прикажет побить тебя палками и вышвырнет за порог.

— …

При мысли об этом Мо Жань содрогнулся от фантомной боли в спине. Тяжело вздохнув, он спросил:

— Тогда как же мне поступить?

— Я побеседовал со старостой деревни и договорился, что перед отъездом мы отдадим ему остаток денег, а он потом найдет возможность передать их третьей госпоже Сун, — пояснил Чу Ваньнин. — К тому времени и мы, и люди, которых мы привезли, будем уже далеко, а эти деньги, в конце концов, позволят сделать жизнь на острове Фэйхуа чуть лучше. Думаю, это в интересах третьей госпожи Сун, так что она не откажется их принять.

Опустив глаза, Мо Жань немного подумал, а потом слегка кивнул:

— Это правильно. Сделаем так, как говорит Учитель.

Чу Ваньнин тихо вздохнул и сказал:

— В этом мире все не так просто, и слишком многое является не тем, чем кажется на первый взгляд. Не стоит принимать решения, не разобравшись, стремись лучше понять суть вещей, ведь часто истина скрыта куда глубже. Я постоянно напоминаю себе, что не должен судить о людях и событиях по первому впечатлению, и что нужно дважды подумать, прежде чем действовать, но иногда все равно ничего не могу с собой поделать.

От его слов у Мо Жаня стало тяжело на сердце.

Делать выводы, не разобравшись в сути вещей, судить о людях, исходя из первого впечатления, и на эмоциях выносить вердикт о том, что хорошо и плохо, что добро и зло... Разве это не то, что он когда-то сделал с Чу Ваньнином?

Впрочем не только он, но и большинство людей, живущих в смертном мире, попав в водоворот эмоций, не могут сохранить ясный ум и, спокойно обдумав все, увидеть истину, скрытую под песком и пылью.

Сам Мо Жань в отношении Чу Ваньнина, так же, как Наньгун Сы со своей мамой… ослепленные сильными чувствами, они не стали разбираться в сути и совершили роковую ошибку, которую нельзя исправить.

Пожалуй, только такой человек как Чу Ваньнин, со стороны казавшийся надменным и холодным, продолжал держаться за веру в то, что каждый имеет право на второй шанс, и старался не обвинять людей, не докопавшись до сути их дурных поступков. Чем больше Мо Жань узнавал о нем, тем яснее понимал, что бессердечный и вспыльчивый Бессмертный Бэйдоу обладал чистым сердцем, в котором не было места ненависти и жестокости.

За показным высокомерием и равнодушием его лица скрывалась душа, полная снисхождения и милосердия ко всем людям.

Теперь, когда он узнал о существовании этой души, Мо Жань еще больше любил и жалел Чу Ваньнина, всем сердцем желая всю жизнь защищать и оберегать его. Может быть именно из-за того, что его руки были по локоть в крови, а за спиной возвышались горы трупов, он так хорошо понимал, что в этом мире нет ничего более ценного, чем сердце, сохранившее детскую чистоту и искренность.

Это как услышать пение цянской флейты в смраде сражения или увидеть цветок, что расцвел в грязном окопе.

Поэтому, печально известный как главное бедствие мира совершенствования, Наступающий на бессмертных Император, оказавшись рядом с такой душой, мысленно пообещал себе…

Если наступит день, когда Учителю потребуется его помощь, даже если ему придется плакать кровавыми слезами, даже если он будет избит до смерти, даже если тело его будет разорвано на куски, прах развеян по ветру, даже если нужно будет пожертвовать своей головой и всеми тремя частями души, лишившись права на перерождение…

Он должен защитить этого чистого сердцем и душой Бессмертного Бэйдоу.

— О чем задумался?

— Э, да ни о чем, — Мо Жань слабо улыбнулся. — Просто задумался об одной мелочи.

— Мелочи?

Мо Жань поджал губы и тут очень кстати вспомнил о том, что, когда утром они собирались на рынок, Чу Ваньнин обмолвился, что хотел бы научиться технике управления летающим мечом, поэтому сказал:

— Учитель, пойдемте со мной.

Автору есть что сказать:

Баллы Храбрости, начисленные Сукину Сыну — 200, шкала прогресса [700/800]

Психологическая подготовка Учителя завершена на [90/100].

Оповещение об обновлениях.

Последние дни болят глаза. Завтра пойду в больницу на осмотр. Не решаюсь долго смотреть в экран компьютера или дисплей телефона. Мне пришлось сохранить и закодировать все черновики, чтобы ничего не потерять, поэтому вчера на комментарии не отвечала. Извините ~ чмоки-чмоки ~

Маленькая зарисовка: «Почему Мо Жань спозаранку стирает одежду?»

Мо Жань: — Исключительно из любви к чистоте.

Чу Ваньнин: — Что ж, это очень хорошая привычка (наивно поверив, кивает головой).

Сюй Мэн: — …Моя интуиция меня никогда не подводит, что-то тут не так.

Ши Мэй: *прицокивает языком*

Е Ванси: — ..? Я не особо знакома с вашим мужским миром.

Наньгун Сы: — Понять не могу, тебя собака облизала?

Мэй Ханьсюэ: (бьет себя по коленке, ржет как конь до желудочных колик) — Ха-ха-ха-ха-ха! А я знаю! Хотел бы я первым ответить на этот вопрос!

Двое подошли к краю утеса, возвышающегося над омывающими остров Фэйхуа бурными водами. Их окружали лишь отвесные скалы причудливой формы, молодой месяц и бескрайнее море, темные воды которого, ударяясь о камни, превращались в хлопья белоснежной пены.

Мо Жань призвал связанный с ним договором меч, после чего повернулся к Чу Ваньнину и спросил:

— Учитель, как так вышло, что вы не умеете управлять мечом?

— Не то чтобы не умею, — ответил Чу Ваньнин, — просто владею этим навыком недостаточно хорошо.

— Какой именно прием вам не дается?

Чу Ваньнин с надменным видом взмахнул рукавами, однако покрасневшие уши выдали его смущение:

— Я могу летать только низко над землей.

Мо Жань был немного удивлен. На самом деле, при управлении мечом не важно, на пару сантиметров ты взлетишь или на сотню метров, — расход духовной энергии все равно один и тот же. Раз уж Чу Ваньнин был способен оторваться от земли и летать на низких высотах, не существовало никаких объективных причин, по которым он не мог бы подняться выше.