— Ты думаешь я против?! – взвыл упавший на землю от удара Наньгун Лю. — Думаешь, я этого не хочу?! Знаешь, как я устал от всего этого! Проклятие, наложенное на меня Ло Фэнхуа[164.1], отравило всю мою жизнь! Он позволил мне занять это высокое положение без права отказаться и уйти! Давай, бери! Я уже заждался, чтобы хоть кто-то сменил меня! Досадно только, что даже мой преемник не сможет снять с моей руки это проклятое кольцо!
— Ло Фэнхуа? — шепотом повторил Мо Жань. — Такое знакомое имя, кажется, я где-то уже слышал его.
— …Конечно ты его слышал! Он был главой Духовной школы Жуфэн до Наньгун Лю, — Чу Ваньнин, который все это время внимательно слушал весь разговор между этими двумя, нахмурил брови. — Если подумать, он был главой всего два года, а потом скоропостижно скончался от неизлечимой болезни.
Мо Жань был ошеломлен:
— Но ведь орденом Жуфэн на протяжении множества поколений управляли выходцы из рода Наньгун. Как вышло, что место главы смог занять кто-то по фамилии Ло? Разве он из клана Наньгун?
— Так и есть, обычно место главы всегда занимал кто-то из семьи Наньгун, но Ло Фэнхуа стал главой ордена Жуфэн, узурпировав власть.
Услышав объяснение Чу Ваньнина, Мо Жань вспомнил, что уже встречал упоминание об этом человеке в истории ордена Жуфэн, которую он читал во время обучения, но места на страницах хроники ему было отведено совсем немного. История Духовной школы Жуфэн была слишком запутанной и в ней было слишком много семейных неурядиц, вражды и обид, а ему было не интересно вдаваться в суть этих бесконечных склок внутри одного рода, поэтому Мо Жань просто пролистал ту книгу, особо не вникая в подробности.
Широко открыв глаза, он переспросил:
— Так власть в школе Жуфэн была захвачена чужаком?
— Да. Поскольку в то постыдное дело был вовлечен нынешний глава, в обществе не принято вспоминать эту историю, — ответил Чу Ваньнин. — Путь Наньгун Лю к ведущей позиции в его ордене нельзя назвать легким. Он был еще молод, когда отец сошел с ума и умер. Несмотря на то, что перед смертью он указал на него как на своего преемника, очень искуссному в заклинательстве и весьма честолюбивому младшему брату Наньгун Лю это решение пришлось не по вкусу. В ночь, когда умер их отец, он силой отнял у старшего брата перстень главы ордена и занял место Наньгун Лю.
— Но если узурпатор его младший брат, значит он тоже должен носить фамилию Наньгун, причем тут Ло?
— Дослушай меня, — ответил Чу Ваньнин, наблюдая, как дрожащий Наньгун Лю медленно поднялся с земли и, закутавшись с ног до головы в брошенную ему Сюй Шуанлинем свободную одежду, опять начал карабкаться по позвоночнику скелета к факелу, пылающему в центре его груди. — Младший брат Наньгун Лю был очень кровожадным и жестоким, — продолжил свой рассказ Чу Ваньнин. — Всего через три месяца после того, как ему удалось узурпировать пост главы, воспользовавшись своим положением, он убил двух глав орденов Верхнего Царства. Поговаривали, что поводом стала обида, затаенная со времен соревнования на горе Линшань: вроде как из-за того, что он был незаконнорожденным младшим сыном главы Духовной школы Жуфэн, они создавали ему проблемы во время прохождения этапов состязания и были предвзяты при выборе победителя… Но на этом этот человек не остановился и впоследствии всех, на кого он затаил обиду, всех тех, кто когда-то оскорблял и порицал его, он приказал вытащить на главную площадь Духовной школы Жуфэн и выколоть им глаза. Я не видел собственными глазами это злодеяние, но по сохранившимся в летописях свидетельствам очевидцев, чтобы вывезти вырванные глаза с площади потребовалось три повозки.
Сердце Мо Жаня перехватило от ужаса, но он не проронил ни слова.
Сейчас вполне естественно было бы гневно бранить жестокого тирана, вот только в его положении разве имел он право кого-то осуждать и проклинать?
Чу Ваньнин в этой жизни знать не знает, что в прошлом существовании Мо Жань делал вещи и похуже. Так из-за личной обиды он под корень истребил почти всех людей, живших в семидесяти двух городах Жуфэн, а также во время казни начальника одного из городов использовал плод линчи[164.2], чтобы растянуть его агонию на год.
На самом деле, когда он на этот раз приехал в Жуфэн, Мо Жань всеми силами старался избежать встречи с тем градоначальником, ведь его ненависть к этому человеку была слишком глубока, и он боялся, что, увидев его, может вновь потерять человеческий облик и сделать что-нибудь безумное.
Приходилось признать, что ему до сих пор так и не удалось изменить свою жестокую натуру.
Так как он мог осуждать кого-то за кровожадность и жестокость?
Тем временем Наньгун Лю все ближе подбирался к сердцу огромного скелета, и по мере того, как он приближался к своей цели, холодное сияние меча в его руке становилось все интенсивнее.
— Ло Фэнхуа был учителем этого человека. Не в силах смириться с его бесчинствами и жестокостью, в союзе с Наньгун Лю он устроил мятеж. Однажды ночью они подняли восстание и успешно сместили этого человека с позиции лидера Духовной школы Жуфэн. Но тут жажда власти охватила Ло Фэнхуа и, завладев перстнем главы, он не отдал его Наньгун Лю…
Пораженный Мо Жань спросил:
— Он что, сам его надел?
— Верно, — ответил Чу Ваньнин. — Символ главы каждой духовной школы несет на себе мощное заклятье, кратно усиливающее духовную силу, и признает лишь одного хозяина. В ордене Жуфэн таким атрибутом власти[164.3] является перстень. Кто бы не надел его, он будет признан главой, и только смерть может разорвать эти узы.
— …Учитывая, что Ло Фэнхуа пробыл у власти всего два года, прежде чем внезапно скончался, неужели Наньгун Лю убил его, чтобы вернуть себе место главы ордена?
Чу Ваньнин покачал головой:
— В официальной хронике школы Жуфэн говорится, что Ло Фэнхуа умер от болезни, после чего Наньгун Лю вернул себе перстень главы ордена, но как там все было на самом деле вряд ли кто теперь расскажет. Сам видишь, Наньгун Лю приложил все силы, чтобы выманить этого монстра на бой, а теперь сыпет обвинениями и проклятиями… так что, боюсь, в этой истории все не так просто.
Мо Жань тоже думал, что дело это непростое, но в голове у него созрел еще один важный вопрос:
— А младший брат? Что случилось с младшим братом Наньгун Лю, после того, как его свергли?
— Умер, — ответил Чу Ваньнин. — В ночь мятежа Ло Фэнхуа «очистился от плевел[164.4]» и своими руками прервал жизнью своего ученика. Говорят, он разрезал его на множество кусков, изрубил в кровавую кашу.
Мо Жань: — …
Он чувствовал себя совершенно опустошенным, не в силах избавиться от мыслей о том, что если бы в этой жизни Чу Ваньнин узнал о его былых деяниях, то не захотел бы тогда его Учитель также «очиститься от плевел» и порубить его на куски?
Из омута душевных терзаний его выдернул громкий грохот. Это Наньгун Лю все-таки смог пронзить мечом скрытого внутри огромного скелета человека. Скелет оскалил зубы и издал исполненный страдания оглушительный рев, ударил рукой по земле, сминая мандариновые деревья вместе с висящими на них золотистыми плодами.
Острый цитрусовый запах смешался с запахом крови, накрыв всю округу странным дурманящим ароматом. Монстр вдруг замер, затем опустился коленями на землю и в брызгах лавы его белые кости в один миг превратились в пепел и рассеялся, как дым на ветру…
Наньгун Лю извлек свой длинный меч из тела и, подхватив подмышки выпавшего из скелета мужчину, в экстазе закричал:
— Я сделал это! Я свободен! Теперь проклятие уничтожено… Разрушено проклятие! Ха-ха-ха!
Оседлав ветер, он вместе со своей ношей спустился на землю как раз в тот самый момент, когда у озера Ганьцюань появилась первая группа совершенствующихся из Дворца Шилэ.
