Их сплетенные разгоряченные влажные от дождя и пота тела терлись друг о друга, так что теперь они могли каждым сантиметром кожи чувствовать обоюдное желание. Иссушенное страстной жаждой дыхание двух мужчин с каждой секундой становилось все более хриплым и тяжелым.

На самом деле какими бы страстными и глубокими ни были их поцелуи, они не могли утолить охватившую их жажду.

Голова Чу Ваньнина начала кружиться, перед глазами вдруг стали появляться нечеткие фрагменты сцен с переплетенными телами, дрожащими от слабости ногами, ярко-красными занавесями и простынями…

Внезапно он со всей ясностью осознал, что это сцена из его сна.

В этом видении Мо Жань, вцепившись в его талию, яростно вбивался в его тело. С неприлично громким звуком бедра этого Мо Жаня ударялись о его ягодицы, безжалостно разрывая тело, в попытке проникнуть как можно глубже в его нутро. Хотя молодой человек в его видении был так же красив, как и настоящий Мо Жань, у него были повадки дикого зверя и глаза атакующего жертву хищника.

Чу Ваньнин не мог понять, почему его подсознание подбросило ему это видение именно сейчас. Может быть, представлять себе что-то подобное в моменты сильнейшего сексуального возбуждения — это нормально и естественно для человеческой природы?

Но Мо Жань ничего не знал о его грешных мыслях. Он был уверен, что Чу Ваньнин не просто ничего не знает о плотских отношениях между мужчинами и женщинами, но и совершенно не представляет, что значит заниматься с кем-то любовью. Он боялся напугать и причинить ему боль в его первый раз, поэтому не спешил переходить от прелюдии к более решительным действиям. В этой жизни он не хотел, чтобы любимый человек терпел какое-то неудобство и пострадал от его необузданной страсти.

Чем больше они переплетались друг с другом, тем сильнее и невыносимее становилось желание Чу Ваньнина. Не в силах терпеть эту пытку, он одной рукой вцепился в Мо Жаня, а другой — в сбитые простыни. Ему хотелось опустить руку вниз и приласкать себя, чтобы хотя бы немного облегчить собственные страдания. От осознания этого его лицо залил стыдливый румянец. Нет, он совершенно точно не мог позволить себе делать такие постыдные вещи на глазах у любимого человека.

Но тот самый разгоряченный орган внизу его тела настолько увеличился, что теперь самым непристойным образом выпирал из его исподнего.

Чу Ваньнин с отчаянием осознал, что своими безуспешными попытками любой ценой сохранить лицо, причиняет себе лишь еще большие страдания.

Он хотел, страстно желал и жаждал прямо сейчас выплеснуться и получить облегчение, но исключительно из упрямства продолжал бороться с собой. Постепенно глаза феникса начали затуманиваться, а разум помутился...

Он перестал что-то понимать и о чем-то думать, бездумно отдавшись на волю собственных чувственных ощущений...

На самом деле Чу Ваньнин точно знал, как именно двое мужчин могут доставить друг другу удовольствие в постели. Его сердце переполняли любовь и желание, ведь он в самом деле любил этого мужчину и был готов пойти до конца, вместе с ним погрузившись в это бушующее море страстей и чувственных удовольствий.

Вдруг перед его глазами вновь задрожала размытая иллюзия.

Странно... почему это Пик Сышэн... Зал Даньсинь…

Лишь только эта мысль промелькнула в его голове, как его тут же затянуло в водоворот нового видения.

Чу Ваньнин увидел Мо Жаня, сидящего на большом троне на том месте, где раньше стояло кресло принимавшего высоких гостей главы ордена. Сам он сидел прямо на Мо Жане, лицом к лицу, и был совершенно нагим. Несмотря на то, что он был самым постыдным образом обнажен, одежда Мо Жаня была почти в идеальном порядке, за исключением приспущенных штанов, но даже так его срамное место было прикрыто ногами самого Чу Ваньнина.

Не сводя с него немигающего взгляда, Мо Жань еще глубже вошел в него и развязно подвигал бедрами.

— Приятно[188.4]? — насмешливо спросил он.

Кажется, в этот момент, как будто страдая от сильной боли, он затряс головой.

Не обращая внимания на его стиснутые зубы, Мо Жань просунул палец ему в рот, силой пытаясь вырвать из него стон.

— Покричи! Кричи, я сказал!

Но он продолжал упорствовать, и из его горла вырвался лишь приглушенный всхлип.

Мо Жань перестал играть с ним и, обхватив его за талию, не сдерживаясь, насадил на себя до основания. После этого безжалостные руки неспешно соскользнули на ягодицы Чу Ваньнина и яростно сжали их до красных пятен.

— Кричи! — хриплым от ярости голосом приказал он.

— Нет...

Одной рукой обхватив его талию, а другой продолжая сжимать ягодицу, Мо Жань чуть приподнял его, а потом начал медленно натягивать на свой член до самого упора, внимательно следя за реакцией Чу Ваньнина. Убедившись в том, что несмотря на то, что его тело дрожит, тот продолжает упрямо молчать, он усилил нажим и сам начал двигать бедрами, еще сильнее углубляя проникновение, которое из-за невысокой амплитуды больше напоминало быстрое скольжение двух плотно пригнанных к друг другу деталей. Сходя с ума от этого трения, буквально нанизанный на его член Чу Ваньнин мог только тихо шептать:

— Нет, не надо...

— Разве это тебе решать? — мужчина на троне усмехнулся. Хотя он перестал двигаться, его горячая возбужденная плоть все еще находилась глубоко внутри тела Чу Ваньнина, пульсируя вместе с биением его сердца.

— Кроме того, разве тебе самому это не нравится? Смотри, здесь ты очень даже твердый.

Образы и звуки стали терять четкость, рассеиваясь клочьями серого тумана. Похоже, из-за сильного перевозбуждения его мозг в итоге породил эту безумную фантазию.

Совершенно потерянный Чу Ваньнин тупо лежал на кровати в номере гостиницы. Тело его сотрясала мелкая дрожь, член стал болезненно твердым.

Что с ним творится… и что ему теперь делать?..

Иллюзия становилось все более туманной, но он все еще видел, как сидевший на троне Мо Жань вышел из него почти полностью, но только чтобы снова одним рывком яростно насадить его на себя.

Это было невыносимо... возбуждающе…

И он не выдержал и, обессиленно упав на этого мужчину, простонал:

— А… а...

Тяжело дыша, Мо Жань продолжал вторгаться в его тело, безжалостно трахая его.

— Ты так развратно кричишь. Неужели не боишься, что люди тебя услышат?.. Блять... ты хочешь, чтобы я затрахал тебя до смерти?!

Видение Чу Ваньнина становилось все более размытым...

И, наконец, исчезло совсем...

Это иллюзия, обман зрения, подделка, ведь это совершенно точно не могло быть правдой.

Просто горячечный бред, наложившийся на бесконечно преследующий его кошмарный сон.

Однако почему-то, вопреки всем законам природы, ощущение того вторжения и обладания его телом все еще было слишком реальным.

Должен ли он... сделать это наяву?

Все еще не до конца придя в себя, Чу Ваньнин чуть прикрыл свои прекрасные глаза феникса и тихо сказал:

— Входи…

Мо Жань ошеломленно замер.

Чу Ваньнин знает, что нужно делать?

Откуда ему это знать?

Этот чистый, как белый лист, мужчина в жизни своей даже эротических рисунков не видел, так откуда у него вдруг такие познания?!

— Ну... это ведь… так делается? — пробормотал Чу Ваньнин.

Задав этот вопрос нависшему над ним мужчине, он покраснел так, что, казалось еще чуть-чуть, и он начнет истекать кровью.

— Откуда... откуда ты узнал об этом?

— …

Конечно Чу Ваньнину было очень неловко признаться в том, что он настолько распутный, что ему снятся такие развратные сны, поэтому он уклончиво ответил:

— Случайно увидел в одной книге в библиотеке… — и тут же поспешил добавить. — Кто-то свою книгу забыл.

Мо Жань, конечно, ни на секунду не усомнился в правдивости его слов. В глубине души он почувствовал облегчение и некоторый трепет.

Поцеловав уголки губ и кончик носа Чу Ваньнина, он сказал:

— Не спеши.