Харальд, Розана и Эльзассер посмотрели на капитана портовой стражи как на слабоумного.

— Ты идиот, Дикон, — выразил общую мысль Харальд. Капитан посмотрел на него так, словно у него был наготове ответ, но он все забыл.

— Если эта женщина умерла, думая о Вольфе, вовсе не значит, что он убил ее. Я не раз видел, как в минуту смерти мужчины звали свою мать или подружку…

— Блестяще, Кляйндест, — ощерился Дикон. — Значит, Вольф был мамочкой этой шлюхи?

Розана рассердилась:

— Она не была шлюхой, капитан. Она работала в «Приюте странника» служанкой.

Дикон фыркнул и пошел прочь, доставая свою трубку.

Харальд осмотрел труп, тщательно изучая каждую рану. Он пытался представить себе, что за животное они преследуют, а также хотел понять, что возбуждает Тварь, что доставляет ей удовольствие. Его желудок разъедала кислота, но он все-таки смог составить представление о чудовище, за которым они охотились.

— Думаю, вы правы, — заметила Розана. — Вольф был любовником девушки. Я вижу его лицо. Вероятно, я смогла бы его узнать.

Харальд оторвался от исследования мертвого тела. Укрыв останки погибшей девушки одеялом, он подоткнул его со всех сторон.

— Вы умеете рисовать?

Розана удивилась и открыла рот, чтобы задать вопрос, но потом догадалась сама.

— Да, я смогла бы нарисовать его портрет.

Харальд ухватил Шигуллу за ухо и велел ему принести бумагу и карандаш. Управляющий принялся рыться в столе, заваленном бухгалтерскими книгами, и нашел несколько чистых листов.

Розана села и приступила к работе.

— Посыльный скоро приведет хозяина «Приюта странника», — сообщил Эльзассер. — Тогда мы узнаем ее имя.

— Да? Если бы это была твоя девушка, ты бы ее узнал?

Юноша был шокирован. Эльзассер переживал опасный период. Он слишком увлекся своей работой, но воспринимал ее как игру. Если он выживет в портовой страже, то научится. Из него получился бы неплохой офицер.

Розана передала Харальду набросок. Мужчина взглянул на него и удивленно воскликнул:

— Ты нарисовала Йоганна фон Мекленберга, провидица. Только здесь у него нет бороды.

Опулс прикусила губу.

— Да, я знаю. Я пыталась этого избежать. Человек, которого я вижу, похож на барона, но это не барон.

— Наверное, барон фон Мекленберг выглядел так десять лет назад, когда был студентом, — предположил Эльзассер.

— Десять лет назад этой девушке было семь, — возразила Розана.

Харальд посмотрел на провидицу, не считая нужным спрашивать вслух.

— Я могу определить ее возраст, — пояснила она. — Но не ее имя. Мой дар напоминает ловлю рыбы в темноте: далеко не всегда удается поймать то, что нужно.

— Хм… — Харальд разглядывал портрет.

Девушка хорошо рисовала. Мысли стражника переключились на барона. Он все еще не понимал, почему фон Мекленберг заинтересовался этим делом. Кляйндест интуитивно доверял барону, хотя обычно у него не ладились отношения с вельможами, поэтому он не спешил отказываться от первого впечатления. Однако у него появились вопросы, на которые он желал получить ответ.

— Вы встречались с выборщиком? — спросил Харальд Розану.

— Да, вчера. Когда нашли предыдущую жертву.

— Что вы думаете о нем?

Вопрос застал Розану врасплох, однако она не стала уклоняться от ответа.

— Он чем-то озабочен. Но я не думаю, что он — Тварь.

— Я тоже, — встрял Эльзассер. — Будь он Тварью, зачем ему подключать вас к поискам убийцы?

Харальд обдумал слова юноши.

— Разве что он хочет, чтобы его поймали…

Дверь склада открылась, и Дикон впустил стражника, который тащил за собой лысого человека средних лет. На мужчине были башмаки и плащ, наброшенный поверх ночной рубашки.

— Это Рунце из «Приюта странника».

Хозяин трактира посмотрел на стол, и Харальд приподнял одеяло.

— Молот Зигмара! — выругался Рунце. — Это Труди.

Он поспешно отвернулся, и его вырвало прямо на Дикона.

— Вот беда, — пробормотал Харальд себе под нос, — еще один слабый желудок.

— Труди?

Тишина.

Вольф перевернулся на другой бок, но рядом никого не было. Он был не в университете и не в «Приюте странника».

— Труди?

Юноша попытался припомнить прошлую ночь, но не смог.

Где-то капала вода, а пол качался. Может, он плывет на лодке?

Ему нужно было найти ответы сразу на несколько вопросов. Куда делась Труди? Где был он сам? Что он делал прошлой ночью?

И почему он весь в крови?

Когда все закончилось, была учреждена имперская комиссия под председательством верховного теогониста Йорри. Был ли глава культа Зигмара беспристрастен в расследовании Великого Туманного Бунта? Многие задавали этот вопрос, но мало кто мог дать вразумительный ответ.

Однако когда все предположения и слухи были отметены, а самые фантастические домыслы опровергнуты, удалось установить следующие факты.

Во-первых, на памяти жителей Альтдорфа никогда не случалось столь густого, плотного, мерзкого, долгого и изнурительного тумана. А поскольку под жителями Альтдорфа подразумевалась и Женевьева Дьедонне, вампир шестиста шестидесяти семи лет отроду, были все основания объявить этот туман самым ужасным за всю историю столицы.

До конца своей жизни пустословы, случайно оказавшиеся в городе в этот период, будут докучать своим друзьям, родственникам и абсолютно незнакомым людям, которые согласятся их слушать, рассказывая фантастические, но невероятно скучные истории о продолжительности, качестве и количестве Великого Тумана.

Во-вторых, рано утром члены революционного движения начали распространять новое воззвание Евгения Ефимовича, в котором главная роль отводилась стихотворению «Пепел стыда», написанному принцем Клозовски. В стихотворении утверждалось, что Тварь скрывается во дворце Императора, а в памфлете подробно описывалось, как капитан портовой стражи Дикон (фигура, не пользующаяся любовью простого люда) нашел обрывок зеленого бархата рядом с телом убиенной Маргарет Руттманн, но сжег важную улику. В заключительной части своего сочинения Евгений Ефимович призывал всех честных граждан восстать против ненавистных угнетателей и свергнуть Карла-Франца и его прогнившую монархию.

В-третьих, как следствие спора о разделе сфер влияния, типичного для города, где большинство жителей принадлежит к одному народу, зато существует множество имперских, религиозных, местных и политических группировок, на улицу вышло несметное число вооруженных банд, враждебно настроенных по отношению друг к другу. Они якобы собирались защищать горожан от двойной опасности — тумана и неведомого убийцы. Отряды городской стражи были усилены войсковыми подразделениями, а в богатых районах города к патрулю присоединились гвардейцы. Между тем рыцари ордена Пламенного Сердца под командованием Адриана Ховена прочесывали окрестности дворца и храма Зигмара, бестактно подвергая допросу заблудившихся граждан.

В придачу к официальным службам правопорядка группа «крюков» во главе с Вилли Пиком подняла сомнительное знамя Комитета гражданской бдительности и, заняв стратегически важные пункты на городских мостах, принялась терроризировать прохожих. Студенты из Лиги Карла-Франца поклялись, что плохая погода не станет поводом для отмены состязания бражников, традиционно проводившегося в начале зимы. В результате — многие члены студенческого братства направились из университета к улице Ста Трактиров. Разумеется, число вооруженных людей увеличилось за счет агитаторов Ефимовича, проституток, которые носили оружие, чтобы защищаться от Твари и прочих выродков, а также бездельников всех мастей и сорвиголов, полагавших, что густой туман — это лучшее время для поиска приключений.

Эти три фактора в совокупности привели к сильнейшим гражданским волнениям за все время существования столицы.

Первые столкновения произошли рано утром, когда неопытный лейтенант имперских войск проигнорировал совет портовых стражников, к которым его прикомандировали. Вступив в переговоры с членами Комитета гражданской бдительности, он попытался изгнать последних с северной оконечности моста Трех Колоколов, соединяющего западную часть Храмовой улицы и восточную часть Люйтпольдштрассе. Никто серьезно не пострадал, однако лейтенанту, сброшенному в неторопливые воды Рейка, пришлось избавиться от доспехов и оружия, дабы не утонуть. Офицер усвоил урок, и вскоре мир был восстановлен.