— Как мы можем достучаться до этих несчастных — вернее, непросвещенных — душ? — спросил Бланд.

— Я об этом позаботилась, — сказала сестра Лизель. — Я наняла глашатаев, которые будут сообщать на улицах новости, касающиеся нашей кампании, пересказывать упрощенные версии тех материалов, которые мы поместим в газетах. Историю о ваших молниеносных действиях прошлой ночью уже услышали на всех площадях и рынках. Прямолинейный подход сослужит нам хорошую службу, но я думала о более тонких методах воздействия. Насколько я понимаю, отец-настоятель, Детлеф Зирк не проявил заинтересованности к нашим благородным начинаниям?

Женевьева прикусила губу. Детлеф рассказывал ей о визите Бланда.

Жрец уныло покачал головой:

— Он изменит свои убеждения, но на данный момент он не чувствует — вернее, не видит — опасности. Печально, очень печально. Жаль, что столь талантливый человек находится во власти устаревших предрассудков.

— Если театр не хочет служить Храму, мы должны создать свой собственный театр.

— Сестра Лизель, — не выдержал отец Нок. — Расходы, расходы! Наша казна и так истощилась из-за организации ночного патруля и покупки дополнительного оборудования. Наш долг серебряных дел мастерам составляет…

Сестра дождалась, когда Бланд отклонит протест Нока, и продолжила:

— Я согласна, что на данный момент мы не располагаем возможностями для создания традиционного театра. Однако, оказав поддержку уличным лицедеям, мы добились ощутимых результатов. «Истребитель вампиров» очень популярен среди молодежи. Я предлагаю продолжать эту политику и оказать покровительство кукольникам. С давних пор повелось, что простолюдины оставляют своих детей перед палатками с кукольным театром, а сами идут выпить или делают покупки. Почему нам не обратить их небрежение во благо, используя развлечение в образовательных целях?

Лизель достала заляпанную чернильными кляксами рукопись.

— Конечно, я не Джакопо Таррадаш, однако и у меня есть зачатки драматургического дарования. Это переложенная мною популярная легенда о Каттарине и Павле. Отец-настоятель, вы будете довольны, узнав, что я вложила в уста царевича несколько монологов, основанных на ваших недавних выступлениях. Конечно, я велела резчику придать кукле, изображающей Павла, сходство с вашим драгоценным обликом. Вы лицо нашей кампании, наше главное оружие против надвигающейся ночи.

Женевьева помнила реального Павла. Это был высокий мужчина с раздвоенной бородкой и в придачу однорукий (следствие неукротимого темперамента царицы). Интересно, как ему удалось осуществить свой подвиг? Остается только предположить, что кто-то держал кол напротив сердца древнего чудовища, пока он махал молотом.

— Все это очень воодушевляет, сестра. А что думают люди?

Как поняла Женевьева, среди прочих новшеств Лизель организовала маленький опрос среди горожан. Она направила на улицы послушниц в светских одеяниях и велела им задавать каверзные вопросы о Храме Морра, Антиохусе Бланде, вампирах и способах обращения с ними.

— Сегодня наши изыскания показали значительный прогресс по сравнению с днем вчерашним. Две трети опрошенных поддерживают лозунг «В пепел или под землю!». Следовательно, многие горожане, которые раньше выражали легкую обеспокоенность относительно вампиров, перешли в категорию «сильная ненависть и страх». Почти все те, кто раньше придерживался нейтральной точки зрения, переместились в категорию «слегка обеспокоены». Все глупцы, заявлявшие, что не имеют ничего против вампиров, продвинулись до категории «безразличные». Наши сотрудники называют это «фактором Ибби Рыбника».

— Едва ли такое название соответствует возвышенному духу нашей кампании, — заметил Бланд.

— Это единичный случай легкомыслия усиливает энтузиазм людей, отец-настоятель. К тому же прозвище Ибби Рыбник запоминается лучше, чем… Как его звали?

— Ибрабод Фюртвингл? Иблохал Фонебонио?

— Не важно, отец-настоятель. В действительности его звали Ибрахим Флюштвейг.

— Точно. Я бы и сам вспомнил.

— Несомненно. Однако большинство людей не обладают вашими дарованиями. Прошлой ночью Ибби Рыбник был всего лишь убитым портовым бандитом. Затем он стал мучеником, олицетворяющим род людской, за которым ведут охоту живые мертвецы. Теперь он уничтоженный потенциальный вампир, первый павший враг в нашей кампании.

— Но ведь не каждый, кого укусил вампир, превращается в нежить? — уточнил Нок. — У нас будет перерасход.

— Алхимики все еще обсуждают этот вопрос, — ответила Лизель.

— Вот еще одна проблема, которую мы должны решить, — объявил Бланд, и его глаза вспыхнули. — Трата — вернее, разбазаривание — драгоценных средств на попытки понять природу живых мертвецов. Алхимики должны создавать более эффективные и надежные средства убийства — вернее, уничтожения — этих демонов, а не причудливые теории о том, откуда берутся вампиры. Зло находится за пределами нашего понимания. Его нужно сжигать или вырезать.

Лизель захлопала в ладоши и обвела взглядом всех присутствующих. Другие сестры тоже присоединились к ней. Женевьева была вынуждена последовать их примеру. Пока звучали аплодисменты, Лизель вытащила восковую дощечку и стило и записала слова Бланда.

— Я отправлю это в «Шпилер» завтра утром, отец-настоятель, — сообщила жрица, поспешно делая заметки. — «Трата др… средств… попытки понять… алх… должны… более эффективные и надежные средства уничтожения… нужно сжигать или вырезать». Отлично сказано.

Женевьева надеялась, что на этом собрание закончится. Она подозревала, что ей пора подправить грим.

— У нас остался еще один вопрос, — сказал брат Прайс, который молчал во время доклада Лизель.

— Ах да, — откликнулась сестра Лизель. — Нам нужно соблюдать осторожность.

Прайс хлопнул в ладоши, и сестры, выстроившись цепочкой, начали покидать святилище. Женевьева не знала, должна ли она к ним присоединиться, однако Прайс удержал ее взглядом. Когда все вышли, Лизель и Нок опустились в свои кресла и посмотрели на новенькую.

— Госпожа Годгифт — это наше новое секретное оружие, — гордо объявил Прайс. — Она обладает редкими способностями.

Лизель сдвинула очки вниз, окинув Женевьеву оценивающим взглядом.

— Я полагаю, на телохранителя, который выглядит как телохранитель, нам рассчитывать не приходится.

— Таких найти просто, сестра, — возразил Прайс — Слишком просто. Наши враги учуют их за несколько улиц, а вот сестру Дженни проглядят.

Похоже, он не убедил Лизель, но женщина не стала спорить.

— Нам удалось больше узнать о заговоре? — поинтересовался Бланд. — Сознаюсь, я почти рад, что вампиры на Краю Мира сговорились убить меня. Это доказывает, что мы на правильном пути. Видимо, мы задели нужные струны.

— Некоторые струны лучше вообще не трогать, — пробормотал Нок.

Прайс положил свои огромные ручищи на стол.

— Вампир-убийца охотится за вами, отец-настоятель, — промолвил он. — Нам это было известно, но наши шпионы донесли, что она уже в Альтдорфе. Ее здесь видели.

— Она? — Улыбка Бланда почти коснулась его глаз. — Самка вампира?

— И опытная убийца. От ее руки умерли Владислав Бласко, лорд-маршал города Жуфбара, и граф Рудигер фон Унхеймлих, покровитель Лиги Карла-Франца.

Женевьеве не оставалось ничего, кроме как выпучить глаза от удивления.

— Нам противостоит хитрое и опасное создание, отец-настоятелъ, — сказал Прайс. — Не кто иной, как вампир Женевьева Дьедонне.

Мелисса вела любимца Женевьевы по улице Ста Трактиров, осторожно пробираясь среди вечерней толпы. Был конец лета (период, который вампиры ненавидят больше всего из-за долгих светлых вечеров), и последние розовые полоски догорали в небе. Множество пьяных компаний околачивалось подле своих любимых трактиров. Только отупелые клиенты «Пьяного ублюдка» прятались в тени, втихомолку заливая горе вином. По чистой случайности, не иначе, вампирша свернула в Грязный переулок. Там собирались самые дешевые городские шлюхи, завлекающие клиентов, заткнув нижний край юбки себе за пояс. Детлеф немедленно прикрыл глаза своей юной спутнице, положив широкую ладонь ей на лицо, и потащил девочку вперед, распекая ее, как и положено ответственному взрослому.