Маннфред поднялся на ноги. Его глаза были пустыми, лишёнными эмоций. Теклис ничего не почувствовал. Это точно была не победа. Это был поступок, который совершают ради высшего блага, и поэтому был лишён всякого удовлетворения. Маннфред должен был стать ещё одним телом в основании, нежели побеждённым врагом. Он встретил взгляд вампира и увидел искру в кромешной тьме. Инстинкт выживания, которому придали форму и голос.

Маннфред собрался заговорить.

Нагаш прервал его жестом. Путы из аметиста сомкнулись вокруг вампира, мумифицируя его в ужасном свете. Вскоре кокон из магии смерти парил над землёй, иногда содрогаясь, когда заключённый в нём вампир пытался освободиться.

Тишина воцарилась на поляне. Нагаш замолчал и замер, его дар парил рядом с ним, готовый к передаче в руки его потенциальных союзников, если те согласятся. Однако все молчали. Некоторые были шокированы поступком Нагаша. Другие думали, что всё это было лишь уловкой. Теклис не был шокирован, как и не верил, что это была уловка.

Череп лича скрипнул, повернувшись к нему. Жуткий свет, горящий в глазницах Нагаша, вспыхнул. Теклис невозмутимо, по крайней мере внешне, посмотрел ему в глаза. Он уже дважды встречался с Нагашем, в первый раз в тихом Нагашиззаре много лет назад, когда он пытался заручиться поддержкой тёмного духа против растущей тьмы на севере. Тогда Нагаш отказался. Теклис размышлял, жалеет ли существо о том отказе сейчас, когда ему прешлось отдать одного из своих слуг в качестве платы за то, что он мог получить бесплатно. «Нет»- подумал Теклис. «Нет, ты ни о чём не жалеешь. Такие эмоции давно обратились в прах в пропасти твоей памяти»-он печально улыбнулся. «К счастью для тебя, моих сожалений хватит на всех».

Теклис посмотрел на своего брата.

— Ну, брат?

Тирион взглянул на Теклиса, а затем на Алариэль. Он как будто собирался протянуть ей руку, но вместо этого отвернулся.

— Честь удовлетворена, — произнёс Тирион. Алариэль ещё мгновение смотрела на него, а затем вернулась на трон.

— Честь удовлетворена, — мягко повторила она.

Малекит, который молча наблюдал за ними всё это время, сделал резкий жест и вернулся на своё место.

— Само время является нашим врагом. Таким образом, если уж…честь была удовлетворена, тогда я снимаю своё возражение.

Теклис посмотрел на Гельта.

— А ты, Бальтазар Гельт? — Гельт ничего не ответил. Спустя мгновение он коротко кивнул. Теклис посмотрел на других. Карадриан пожал плечами. Император кивнул. Кеклис вздохнул от облегчения. Он переключил своё внимание на Нагаша.

— Ты слышал их, некромант. Маннфред наш, и в ответ ты будешь допущен в Совет Воплощений.

— КРАСИВОЕ НАЗВАНИЕ. И ЧТО ЭТО ЗА СОВЕТ, ХРАНИТЕЛЬ МУДРОСТИ?

Теклис проигнорировал упоминание его предыдущей должности.

— Это должно быть очевидно даже для такого отдалённого как ты, — он посмотрел прямо в мерцающие глаза Нагаша.

— Это военный совет.

Маннфред фон Карштайн проклинал себя за глупость. Это стало своего рода мантрой в первые дни после его предательства и заключения. Он сидел в темноте, сдерживаемый в клетке из живых корней. Чары, наложенные на его тюрьму, были источником постоянного дискомфорта. Он не мог сотворить даже самое маленькое колдовство.

«Вот как»-подумал он, — «Вот как мне отплатили?». Он был преданным, разве нет? Однако преданность должна работать в обоих направлениях. Он служил праведно и честно, а как ему за это отплатили? Потерей всего, за что он сражался, предательством и наказанием за преступление, которое он никогда не совершал. Это Аркхан перерезал эльфийке горло и использовал её кровь для воскрешения Нагаша. Почему Нагаш не обошёлся так с ним? Аркхан послужил своей цели — теперь он был всего лишь оболочкой. Не более чем продолжением воли своего хозяина.

Может быть поэтому его и пощадили. Неферата как-то сказала — Нагаш презирает всё, что не является Нагашем. И то, что Нагаш презирает, он также и боится. «Ты боишься меня, БЕссмертынй король? Даже после всего, чем я пожертвовал ради тебя?»

В течение первых нескольких часов своего заключения он бесился и разглагольствовал, в надежде привлечь внимание охранников, или, ещё лучше, одного из Воплощений. Он думал, что если расскажет им правду, они поймут, что Нагаш обвёл их вокруг пальца. Он не мог сказать, думал ли он о последствиях. Он понимал, что теперь он в тюрьме, его не освободят, даже если он докажет свою невиновность. Но увидеть Нагаша побеждённым, или даже уничтоженным, а вместе с ним и Аркхана, была слишком изысканной мечтой, чтобы от неё отказываться.

Но охранники не пришли, если там вообще были охранники. Не пришёл никто их его врагов, чтобы позлорадствовать или обвинить. Его оставили одного в темноте, без магии, которая была его по праву рождения. Хуже, чем отсутствие магии, он мог чувствовать, как саму его сущность высасывают, как будто деревья над ним выкачивали питательные вещества из его костей. Проходящая через него магия выкачивалась и, скорей всего, превращалась в новые и яркие побеги наверху. «Вампир был вампиризирован»-подумал он не в первый раз. При других обстоятельствах, он бы наверное даже посмеялся над всем этим. Оставив всё как есть, он начал целыми днями планировать ещё более жестокие планы мести на тот неминуемый день, когда он будет свободен.

Он будет свободен. Эта уверенность поддерживала его, даже когда тюрьма высасывала из него жизнь. Его уже хоронили раньше, несколько раз. Запертый в темноте. Но он всегда возвращался. Прямо как сам Нагаш он обуздал смерть. Это был не конец. Он поднялся на ноги. Он посмотрел наверх.

— Слышите меня? Это ещё не конец! Я всё ещё жив, и пока я жив, я… — он замолчал. Кто-то хлопал. Он развернулся, и оскал исказил его черты. — Кто посмел смеяться надо мной? Покажись!

— «Кто посмел смеяться надо мной» спросил он. Может тебе список дать? — произнёс Влад фон Карштайн, выходя из тени и остановившись перед клеткой. Он выглядел здоровым для мертвеца, подумал Маннфред. На секунду он позволил себе подумать, что Влад пришёл освободить его. Затем здравый смысл снова взял верх, и он сделал шаг назад.

— Пришёл позлорадствовать, старик? — спросил Маннфред. Он посмотрел на Влада, жалея, что не может убивать взглядом. — Или может быть ты пришёл, чтобы наконец милосердно прикончить меня? Ну, я уж заждался. Я уже начал гадать сколько попыток убийств это займёт…

— Я не собираюсь тебя убивать, парень. Мир и так видел слишком много перемен по моему мнению, — Влад наклонился к корням, которые формировали прутья клетки Маннфреда и посмотрел на него. — Ты жив лишь потому, что я попросил его пощадить тебя.

— В самом деле? — выпалил Маннфред.

Влад улыбнулся.

— Ну, не совсем. Я настоял на том, что твои мучения будут лучшим предложением, чем твоя смерть. И Нагаш, будучи, ну…Нагашем, подумал, что в этом есть смысл.

— Напомни мне отблагодарить тебя при первой же возможности, — сказал Маннфред.

Влад нахмурился.

— Я сделал это для тебя, парень. Что бы ты ни думал, какой бы самообман не зарождался в том куске гнилого мяса, который у тебя вместо мозга, знай, что то, что я сделал, я сделал для тебя, — он наклонился вперёд, схватив древние корни. — Ты всё ещё мой…друг. Мой ученик. Даже сейчас. Даже здесь.

— И таким я и останусь, пока ты ходишь по этому миру, — произнёс Маннфред. Он сполз по стене и сел. Опустив руки на колени он горько засмеялся. — Я всегда буду в тени гигантов. Ты, Неферата, Абхораш…даже этот старый монстр В‘соран. Вы поделили мир ещё до того, как я понял, что происходит, — он улыбнулся. — Интересно где они сейчас.

— Неферата занимается тем, чем занималась всегда, парень. Она правит.

Маннфред хмыкнул.

— Да. Она правит землями, которые мы заработали огнём и кровью.

Влад усмехнулся.