Зачем вы пришли сюда? — пророкотал голос — Зачем потревожили моих слуг, у которых есть гораздо более важные дела?

— Мы пришли, — сказал фон Диэль, — ища знания, владыка.

Он жестом показал на спутника.

— Да, — с запинкой пробормотал мгновение спустя Клейнхоффер, на чьем лице застыло потерянное выражение, — Это так. За этим мы здесь. Знанием.

Знание. Для какой цели вы ищете его? Изменить себя или ваш мир?

Фон Диэль повернулся, ожидая слов своего спутника. Глаза старика метались между студентом и гигантским существом. Его рот открывался и закрывался много раз, но не раздалось ни звука. А Лотар молчал.

— Ни то, ни другое, — наконец выдавил профессор.

Лотар фон Диэль улыбнулся и повернулся к Силе, — И то и другое.

Герхард Клейнхоффер моргнул, а затем наконец-то начал понимать, что только что сказал фон Диэль. Он резко повернулся к нему. Лицо профессора посерело, — Лотар, что ты несешь? Разве ты забыл ритуал?

Тогда, смертный, — огромное существо пророкотало, обращаясь только к Герхарду Клейнхофферу, — Зачем ты алчешь знаний?

— Я… Я… — глаза Клейнхоффера расширились. Они прижал руки к голове, на глазах слабея под взглядом колосса, — Лотар, умоляю, помоги!

Фон Диэль поднял руки, — Владыка, он ищет знания — лишь для себя.

Как неудачно, — злорадно ухмыльнулось существо, — Хотя, что он хочет знать?

Вновь рот Герхарда Клейнхоффера открылся и закрылся, но он не смог заговорить.

Улыбнувшийся фон Диэль ответил за него, — Все.

Подходящие амбиции. Да будет так.

Владыка Тзинч вытянул руку и прикоснулся к Клейнхофферу. Старик застыл.

В то же мгновение фон Диэль вновь прошептал слова заклинания, связывавшего его с кормившимся скакуном. А затем подскочил и прижал навершие жезла ко лбу Клейнхоффера. Знание текло в его спутника. Переполняло его. И Лотар фон Диэль собирался его тоже увидеть — с безопасного расстояния.

Огромный океан информации каскадом обрушивался на мозг Клейнхоффера. Фон Диэль узрел рождение вселенной и Моря Душ, создание звезд и планет, зарождение разумных существ и структуру молекул. Он увидел, как вселенную переполняет огромный поток перемен, и осознал истинную природу неутомимо ведущих её вперед сил. Лотар понял, что вселенная никогда не останавливается в постоянном изменении себя. И немедленно осознал, что никогда не сможет узнать все, потому что всегда появляется нечто новое.

Лицо Клейнхоффера искривилось от неумолимого потока познания. Его разум тонул в море информации, ибо знаний было слишком много. Они тянули разум профессора за пределы точки слома. Словно с огромного расстояния фон Диэль ощущал, как личность старика разъедал прилив данных, пока она не рухнула в бурлящее безумие. И прилив информации не прекратился даже тогда.

Медленно, продолжая цепляться за одежду фон Диэля, старый профессор сполз на пол.

Довольно, — подумал Лотар, ощущая как начал трещать его разум. Произнеся слова заклинания вновь, он потянул жезл на себя и разорвал контакт со стариком.

Лотар фон Диэль.

Студент посмотрел на огромное непознаваемое существо — Тзинча.

Желание твоего спутника было исполнено.

— Да, повелитель, — ответил фон Диэль, покосившись на лежащего беспорядочной грудой у его ног старика. И улыбнулся, — Я благодарю вас — от его имени.

Возможно, изданный существом рокочущий звук был смехом космического масштаба.

А ты, Лотар фон Диэль. Ты тоже будешь одарен даром знаний — знаний, которые сможешь забрать обратно в подлунный мир, из которого пришел.

— Примите мою благодарность и за этот дар, владыка.

Конечно же, своя цена есть и за него.

— Я понимаю, владыка, и полностью готов её заплатить.

Ты поклянешься служить мне.

Фон Диэль склонил голову. Тзинч Великий Мутатор. Тзинч Изменяющий Пути. Тзинч, избранная им сила Хаоса, — Добровольно.

Ты будешь служить мне в своем мире. Ты знаешь, чего я хочу, от чего я процветаю.

— Знаю.

Вновь воздух наполнился мерцающей рябью и запахом озона. Скакун вновь появился в крошечной комнате подвала мерцающим диском света внутри пентаграммы. В этот раз на нем тоже было два наездника. Один стоящий, а второй распластавшийся у ног его.

Лотар фон Диэль сошел с демонического скакуна. Тайная комната была такой же, какой он её оставил. «Книга Перемен» все ещё лежала на кафедре, открытая на странице, где Жиль де Коурси записал тайну первичного ритуала — тайну, которую фон Диэль мудро только частично поведал своему учителю.

В его разуме все ещё тлели воспоминания об океане знаний. Лотар бросил взгляд, по-крайней мере, на часть грядущих событий. Перемены придут в Старый Свет. Эльфы вернуться из долго изгнания на западе, желая торговать и смущая нации людей. Пошатнется сама Империя, когда её самая состоятельная провинция, соблазненная торговлей с эльфами, попытается стать самостоятельной. Подходящий момент для того, чтобы магия появилась на поле боя, впервые в записанной людьми истории став орудием войны.

Фон Диэль расхохотался. Теперь в его разуме был боевые заклинания, дарованные Владыкой Тзинчем. Он сыграет большую роль в грядущих событиях.

Перемены.

Их хотел Тзинч, Великий Мутатор — а каждый его истинный служитель ценил больше жизни. Снаружи комнаты был целый мир, молящий о переменах. Желающий приступить к делу своего владыки фон Диэль перешагнул порог.

Позади него поднял тонкую руку распластавшийся на пентаграмме Герхард Клейнхоффер. Чистое безумие сверкало в его глазах.

— Моря потерянных душ, — прошептал он, когда дверь захлопнулась за ушедшим учеником, — Ложные небеса, фальшивые преисподние. Все есть перемены и сны темных богов.

Не переведено.

Не переведено.

Ночью свет в храме был уменьшен до двух железных мангалов в знак уважения к трудным временам, и каменные столбы прыгнули в наступившую тьму, поддерживая сводчатую крышу из чистой полуночи. Настойчивые капли воды нашли путь через черепицу кровли и шипели, испаряясь, в одной из жаровен, так же регулярно и непрестанно, как кнут палача.

«Магнус, названный в честь Благочестивого» встал с корточек, положения, в котором его сандалии закрывали полы рясы, его единственной скудной защитой от холода, и возобновил уборку алтаря. Обычно уборку производили мальчики в ночные часы, но неподготовленная рука не могла прикасаться к алтарю Зигмара, а он должен был сиять как зеркало к приходу прихожан наутро. Магнус подумал, задумывался ли его тёзка над этим парадоксом, да и вообще хоть когда-нибудь полировал алтарь. Конечно, архи-лектор не собирался заявиться сейчас и сделать это, закутанный в бархатные простыни со своею любовницей, которой как бы и не было, его уединение обеспечивали крепкие ворота и клинки.

Стук в огромные двери заставил Магнуса выронить ведро и разлить воду и песок на фрагменты изображения неудержимого Молотодержца, который украшал храм Нульна. Мозаика, собранная из синих, белых и золотых плиток, имела мало смысла для зрителя, смотревшего на неё так же близко, как Магнус. Шесть плиток составляли нос героя, чей решительный изгиб сторонний наблюдатель мог разглядеть только со значительного расстояния и с точки, дающей достаточно широкий угол обзора. Бормоча проклятия, достаточные, чтобы его исключили из семинарии, Магнус обошёл свою запруду и пробрался в придел, вытоптанный голыми стопами бесчисленных процессий ныне уже мёртвых священников. Стук повторился: три резких удара, сделанных тяжёлым предметом. Магнус представил себе тяжёлый эфес меча, пока не вспомнил о молотке, отлитом в бронзе, который крепился к левой створке.

Прежде чем отодвинуть тяжёлый запор, мальчик расправил плечи. Мокрый плащ сбил его на холодный пол. Тело скатилось с него и замерло неподвижно, пока буря пробивала себе путь в храм. Магнус вскочил на ноги и всем весом налёг на дверь.