Разумеется, ее также отстранили от дела.

Она не оставила этого так. Она пошла к Фиреку и обнаружила, что он вместе с Расселасом пьет за поимку Боевого Ястреба. Она объяснила линию следствия, рассказав все, что им с Харальдом было известно о Вастариенских завоевателях, первом Боевом Ястребе и Стиглице.

Они поблагодарили девушку за заботу и приказали выпроводить ее на улицу.

Вечер был холодный. Появилась дымка, первая предвестница альтдорфского тумана. Провидица посмотрела в ночное небо и представила себе птицу на фоне взошедшей луны. Хищную птицу, одинокую и голодную, равнодушно-жестокую и убивающую без злого умысла.

Розана почувствовала себя сиротливо и неуверенно, как это часто случалось с ней после ухода из Храма Зигмара, который занимался ее воспитанием с детства. Она могла видеть столь много — случайная и бесполезная информация поступала в ее мозг от прохожих, от камней под туфлями, но если бы она использовала свои способности, чтобы разобраться в себе, то обнаружила бы только пустоту, дыру в центре водоворота.

Будет лучше, если она сейчас пойдет домой. И ляжет спать.

Вопрос о его капитанском чине должна была рассмотреть специальная комиссия, в которую входили Расселас из Имперского Банка и полковник городской стражи, который, но сведениям Харальда, находился на жалованье Халса фон Тассенинка. Но пока комиссия не решит, понизить его в должности до простого патрульного или уволить (во второй раз) из стражи, у Харальда оставался его значок. И он всегда носил при себе нож работы Мэгнина.

Этот клинок, самый тяжелый метательный нож в мире, много раз бывал его верным товарищем во время кровавых ночных стычек. Харальд заметил, что Розана шарахается от оружия, словно это раскаленная докрасна кочерга. Вероятно, перед ней возникали видения, связанные с теми переделками, в которых побывал нож.

С ножом на бедре и со значком, приколотым поверх плаща, он направился к «Печальному рыцарю», трактиру, который пользовался репутацией самого шумного, самого опасного и самого буйного заведения на улице Ста Трактиров. Обычно стражники заходили в «Печальный рыцарь» только группами человека по четыре, с обнаженными мечами и заряженными пистолями. Но сегодня вечером Кляйндест был один.

Он протиснулся между двумя молодыми людьми, пытающимися задушить друг друга, и огляделся. Несколько завзятых хулиганов прекратили драку, встревоженные появлением стражника.

Широкоплечий кислевит, у которого на небритой половине головы висели косички, украшенные бусинами, заревел и бросился на Харальда, не замечая ничего, кроме значка. Это был Болаков, который нередко гостил в камере на Люйтпольдштрассе, если рядом оказывалось достаточно стражников, чтобы скрутить его. Когда чужестранец оказался на расстоянии удара, кулак Кляйндеста устремился ему в лицо.

Болаков споткнулся и упал. Видимо, он был слишком пьян и потому не узнал Грязного Харальда. Больше никто не повторил его ошибки. Все еще чувствуя резь в животе после неудачного дня, Кляйндест пнул Болакова в бок, смяв ему пару ребер. Сломанные ребра заставят кислевского хулигана воздержаться от пьяных драк в течение нескольких дней.

Харальд потребовал у бармена Сэма бутылку шнапса и посмотрел по сторонам, не появятся ли еще горячие головы, которые нужно разбить. Заметив худого мужчину в темном кожаном жилете, намеревающегося ускользнуть через черный ход, капитан понял, что ему улыбнулась удача.

— Стой, Ругер! — заорал он. — Или ты узнаешь, успею ли я бросить нож прежде, чем ты скроешься за этой дверью.

Мэк Ругер застыл, держа руки подальше от грузового крюка, который болтался у него на ремне. Затем он обернулся.

— Правильный выбор, — похвалил Харальд торговца «ведьминым корнем».

Ругер принял виноватый вид, гадая, которое из его преступлений навлекло на него такую напасть. Харальд мог бы привести целый список.

— Выпей со мной, — распорядился Харальд.

— Я… э… спасибо, но я уже собрался уходить…

— Это не приглашение, Ругер.

— Нет, конечно.

Ругер, «крюк» — член одной из прибрежных банд — сел, и Харальд придвинул стул к столу, поставив шнапс на середину стола. Кто-то подумал, что, повернувшись спиной, Харальд утратил бдительность, и потянулся к свинцовой гирьке у пояса. Вот только бедняга явно не заметил зеркала высотой в человеческий рост позади барной стойки. Харальд, не глядя, бросил тяжелую пивную кружку через плечо и раздробил запястье наглецу.

— Ты по-прежнему торгуешь? — спросил он Ругера.

— То тут, то там помаленьку, знаете ли, — скромно ответил «крюк».

— Ты прежде держал лавочку в «Персях Мирмидии» и продавал свое зелье студентам из университета, не так ли?

Ругер не стал этого отрицать. Возможно, он повидал больше таинственных трав и снадобий, чем скромные университетские маги или дворцовый лекарь.

— Конечно, когда «рыбники» прибрали к рукам «Перси», тебе пришлось, искать новую территорию.

Ругер пожал плечами. «Рыбники» и «крюки» были смертельными врагами. Соперничество между двумя группировками продолжалось уже не одно поколение. Харальд лично положил конец последней войне в приречье, и его имя крепко засело в сознании обеих банд, словно его вытравили кислотой.

— Ничто не постоянно в этой жизни, Ругер. Ты носишь товар с собой?

Ругер хотел ответить «нет», но передумал.

— Мне кое-что нужно, — продолжил Кляйндест. — Кое-что по твоей части.

Понимающая улыбка скользнула по губам торговца, но Харальд стер ее, залепив негодяю пощечину.

— Не воображай, будто знаешь что-то обо мне, Ругер. Никогда не совершай такой ошибки.

— Нет, капитан.

Багровая отметина на щеке торговца напоминала родимое пятно.

— Берсерки из Норски вдыхают растительный порошок перед тем, как отправиться на битву, — сказал Харальд. — Он притупляет боль, заставляет их чувствовать себя сильными, почти непобедимыми.

— «Пыль демона».

— Да, она самая. Дай мне этот порошок.

Ругер попытался возразить, но Харальд достал мэгнинский нож и положил его на стол.

— Посмотри на удивительные линии этого клинка, — промолвил он. — Это произведение искусства.

Торговец зельем порылся в своем мешочке и достал три порции — сухие листья, скрученные в виде шариков.

— Это дорого стоит, — заметил он.

— Мне, как стражнику, полагается скидка.

Это означало, что он заберет «пыль демона» даром. Ругер ничего не мог с этим поделать.

Харальд взял первый лист и растер его. Голубой порошок просыпался ему на ладонь. Он взял ее, как понюшку табака, и запихнул в одну ноздрю, глубоко вдохнув.

Повернувшись к бармену, капитан потребовал:

— Сэм, найди четырех самых крупных, самых подлых, самых сильных и самых упрямых головорезов и передай им от моего имени, что их матери интимно общались с целым стадом домашней скотины.

Когда он опустошил половину кружки со шнапсом, «пыль демона» взорвалась в его мозгу. Это был опасный эксперимент, но ему требовалось надежное средство, чтобы не думать о ранах, которые он получит в следующие несколько часов. Жидкий огонь пробежал по его венам, и он задержал дыхание, чтобы не взорваться.

Действуя как сыщик, он ни на шаг не приблизился к Боевому Ястребу. Теперь он попробует себя в роли берсерка.

К тому времени, когда он дошел до нужной кондиции, Сэм собрал для него больше четырех громил. Харальду потребовалось около минуты, чтобы обездвижить их. Он сломал стул о голову Ругера в качестве благодарности за порошок, швырнул пустую бутылку в Сэма и толкнул стол в длинное зеркало, наслаждаясь звоном, который издавали осколки при падении на дощатый пол. Все замолчали. Ему удалось привлечь внимание даже тех забияк, которые были столь увлечены своей собственной дракой, что пропустили расправу над местными кулачными бойцами. Затем Харальд сделал объявление, которое позже повторил в каждом трактире на улице:

— Меня зовут Харальд Кляйндест, капитан портовой стражи, бывший начальник Комиссии по особо тяжким преступлениям. Грязный Харальд. Я объявляю войну преступности на этой улице. Каждая шлюха, каждый торговец зельем, каждый карманник, каждый «крюк», каждый «рыбник», каждый головорез, не принадлежащий ни к одной банде, каждый сутенер, каждый предсказатель, каждый душегуб, каждый боец на дубинках, каждый убийца с ножом, каждый шарлатан, каждый жулик, в общем, все вы, ублюдки, чья мать согрешила с гномом, слушайте меня! Моя война будет продолжаться до тех пор, пока кто-нибудь не назовет имя, которое меня интересует, или не скажет, где найти человека, который знает интересующее меня имя. После этого все пойдет по-прежнему. Все слушайте и запоминайте! Моя война будет продолжаться, пока я не узнаю настоящего имени человека, которого называют Боевым Ястребом.