Отец понял, что за спиной происходит неладное. Лихо развернулся, кинулся к костру. Пинком закинул туда крупный сук. Взметнулись искры! Пламя вспыхнуло ярче! И на какой-то миг Леон увидел всех. Всех, кто стоял за спиной у мертвеца. Таких же, как он, безмолвных, голодных и злых. Страшных.

Поднялась суета. Огонь вспыхнул ярче. Кто-то закричал. В темноту полетели факелы. А горячие кружки в руках у Леона вдруг стали ледяными…

Мертвые сделали несколько шагов в темноту и растворились. Будто их и не было.

Но Леон знал. Знал, что они там. За гранью света.

Ждут.

Когда взошло солнце, снег вокруг костров был истоптан. И с одной, и с другой стороны. Кто-то предложил пойти по следам и найти логово мертвяков. Но желающих не оказалось.

Возвращаясь домой, Леон поинтересовался:

– Пап, а почему мы не пошли за ними?

– За кем?

– Ну, по следам. – Леону страшно хотелось спать. От этого было вдвойне холодно. Лицо, казалось, одеревенело. Даже трогать было противно. – Как предлагали.

– Мертвяк – он, конечно, дневного света не любит. Но только и всего, что не любит. Понимаешь?

– Нет, – помотал головой мальчишка.

– Не спят они днем, – пояснил отец. – Они вообще не спят. Никогда. Сидят только где-нибудь в овраге. И не шевелятся. Им же все равно. Некоторые думают, что это они спят так.

Он покачал головой.

– Враки. Днем они так же опасны, как и ночью.

– Откуда ты знаешь?

Отец пожал плечами.

– Когда война была, такого насмотрелся. Крестьян тогда только ленивый не грабил. – Он вздохнул. – И на мертвяков гоняли. Вроде как в облаву. Уж и не знаю, кого на кого ловили. А потом вроде как угомонились они.

– Кто?

– Мертвые. Говорили, что их богиня удалилась куда-то. Она-то, конечно, удалилась, а дохляки остались. Только слабые стали. Мотаются, как… – Он покосился на Леона. – Как собака в проруби.

– Пап?.. – Леон подобрался поближе, отодвинув неиспользованные факелы в сторону. – Пап?..

– Ну чего?

– А получается, что они, ну, эти, могут и днем прийти?

– Могут, – кивнул отец.

– А чего же мы тогда уезжаем?

– Ну, спать же надо. – Отец хмыкнул. – Ты не беспокойся. Днем другие смотрят. С церковной колокольни далеко видать. Если что, предупредят.

– А если снег?

– Не волнуйся, – повторил отец. – Все будет хорошо. Днем они не нападут.

– Точно?

– Точно. – Он усмехнулся, потянулся, встряхнулся словно пес. – Ах, холодно-то как! Сейчас до печи доберемся, спать заляжем, согреемся! Хорошо…

Леон прижался к нему. Так было надежнее и спокойней. Вроде ничего и не произошло.

– Я, наверное, не усну, – пробормотал он.

Отец промолчал.

Вопреки ожиданиям Леон заснул еще в санях. Отец внес его в дом на руках.

На печи было тепло, уютно и совсем-совсем не страшно.

Леон спал, а отец еще долго сидел за столом, ковыряя ложкой в тарелке с кашей.

– Как там? – спросила жена, подсаживаясь рядом.

– Плохо, – ответил он нехотя. – Сегодня совсем близко подошли. Эдак они и днем полезут.

– А помощь…

Отец раздраженно пожал плечами.

– Империи нужны ресурсы. А у нас ни рудников, ни золотоносного песка в реке. Все, что у нас есть, это мы сами и вот это. – Он показал свои руки. – А такого товара и без нас навалом.

– Ну что ты такое говоришь? – Она нежно обвила его шею руками. – Император заботится о нас. Обязательно придет помощь.

– Помощь?! Чтобы защитить деревню, нужен отряд охотников! И только-то. А вместо этого я своего сына тащу в дозор! Нельзя так!

– Может быть, что-то случилось. – Она мягко гладила его волосы. – Может быть, они не получили послание.

– Мы выслали уже три.

– Может быть, сейчас трудный момент. – Она не унималась. – Помощь обязательно придет.

Он вдруг усмехнулся.

– Именно это я говорил Леону.

– Вот видишь. – Она прильнула к его плечу. – Ты же не будешь врать сыну. Значит, все будет хорошо. Помощь обязательно придет.

– Да. Да. Пойду я спать. Ночь опять будет неспокойной.

Она отпустила его с видимым сожалением.

Уже залезая на печь, он сказал:

– Мы крестьяне. Мы не должны воевать.

– Мы и не воюем. – Она улыбнулась. – Мы просто… охраняем дом.

Он ничего не ответил. Только залез под овчину и уснул. Ночь действительно выдалась трудной.

Когда Леон с отцом добрались до линии костров, там уже царило радостное возбуждение.

– Что случилось? – крикнул отец, спрыгивая с саней.

– Хо! – К ним подковылял дед Скагге. – Мертвяка убили! Мы убили его! Пойдем, я покажу.

Он махнул Леону и заковылял прочь.

– Можно? Можно, пап?! – Леон радостно приплясывал на месте.

– Да… Иди… – Тот кивнул и устало уселся обратно на сани. – Значит, не уйдут.

– Брось. – Рядом оказался отец Карла. – И раньше так бывало.

Отец посмотрел на Леона. Махнул рукой.

– Иди посмотри. Чего встал? – И когда мальчишка убежал, продолжил: – У меня дурные предчувствия. Раньше все было иначе. Один-два мертвеца за зиму. Но не голодная толпа вокруг деревни!

– Ну, – отец Карла хмыкнул, – это же приграничье, тут всякое может случиться. Ни один год не похож на другой.

Леон в это время уже протискивался в круг оживленно галдящих мужчин.

– Дайте мальцу поглядеть! – кричал позади дед Скагге. – Мальцу-то дайте.

Но Леон уже прорвался.

Мертвяк лежал за границей костров.

Он был голый, сильно обгоревший и уродливый. Старый мертвяк, иссушенный и почерневший. Его голова лежала отдельно. Кто-то снес ее ловким ударом. Этот мертвый был совсем не похож на того, который задрал брата Леона. Тот был крупный и сильный. Этот же не вызывал ничего, кроме жалости и отвращения. И совершенно точно он не был похож на того, которого Леон видел прошлой ночью.

– Давай, давай, Вилли, расскажи, как ты ему башку снес! Давай! – кричали вокруг.

И Вилли, низкорослый толстяк с топором, довольный таким вниманием, рассказывал:

– Это просто было. Чего там и говорить. Хотя, конечно, удар-то у меня будь покоен. Еще мать, мир ее праху, говорила, что если Вилли берется дрова колоть, так щепки.

– Да слышали мы про мать твою! Ты про мертвяка давай!

– Ну, я и говорю. Он в костер как рухнет.

– Откуда рухнет, Вилли? Откуда?

– Откуда… – Тот пожал плечами. – Из темноты выбежал, значит, и как упадет. И ну барахтаться! Рычит, что твоя собака. А я, значит.

– Да брехня это все. Чего бы мертвяку в костер лезть. Он же не пьяный, ей-богу, – подал голос кто-то.

– А я говорю как было! Упал в костер. И все. Мне врать нечего. И то, что я ему одним ударом башку снес, тоже чистая правда.

– Я говорю – брехня…

Мужики продолжали спорить. Раскрасневшиеся лица, горящие азартом глаза. Каждый норовил вставить слово, уже находились свидетели происшествия. И у каждого версии были разные. У кого-то мертвяк упал в костер сам, у кого-то его сбил туда Вилли, а еще кто-то говорил, что никуда мертвый не падал. Леон осторожно выбрался из круга и пошел обратно. Ему было грустно. Будто красивый, новогодний леденец оказался всего лишь пресной сосулькой.

– Ерундовый там мертвяк, – заявил он отцу. – Старый и дохлый. Такому башку и я бы срубил.

Отец его обнял и ничего не сказал.

Вскоре мужики разошлись по своим местам. Мертвяк остался лежать на снегу. Окончательно мертвый, безопасный, никчемный. Днем его сожрут вороны.

Ночь потянулась, как бесконечная черная капля смолы, что опускается и опускается с ветки, но никак не может упасть. Долго. Нескончаемо долго.

В этот раз небеса не были затянуты тучами. И Леон то и дело задирал голову вверх, разглядывая яркие, окруженные светлым ореолом звезды. Если долго смотреть вверх, то начинало казаться, что нет ничего вокруг и что можно вот так просто подняться в воздух, лететь, лететь. От этого даже кружилась голова.