Никто не посмел остановить меня. Они благоразумно бросились в замок. Шэд показался из конюшни, что-то жуя, явно недовольный, что мы отправляемся в путь на ночь глядя. Я подтянул подпругу и вскочил на него.

– Извини, приятель, надо уносить ноги, пока не поздно, – я вдруг почувствовал себя ужасно усталым и бросил горцу, распахнувшего ворота. – Спасибо, Арош. Прости за неприятности из-за меня и прощай!

– Вы не должны благодарить меня и извиняться не за что, господин! – испуганно отозвался он.

Я развернул Шэда и помчался прочь. За мной лязгнули ворота, и эхо цокота копыт исчезло в глубине пропасти. Шэд прянул вниз по горной дороге, едва различимой во тьме. Луны не было. Только чрезвычайно яркие осенние звезды, показывающиеся в просветах затянувших небо туч, давали слабый рассеянный свет. Настроение у меня сделалось прескверное. Ретча я считал тем, кому можно было бы довериться в случае чего, но теперь… Возможно, стоило наведаться в обитель и выяснить все самому. Но если дела обстояли так, как он сообщил, в обители меня не ждало ничего хорошего. И я пока решил оставить все как есть.

Опустился туман. Шэд теперь шел медленно, осторожно ступая и чуть тревожно втягивая ноздрями холодный сырой воздух. Я закутался поплотнее в плащ и погрузился в размышления. И все же оставалось непонятно, почему Ретч предпочел магии ветра магию огня. Он приходился потомком колдуна, правящего когда-то обителью. Сейчас этот род был смещен Бэйзелом. Однако Ретч вполне мог бы претендовать на главное кресло в Совете магов. Он занимался запретной магией, что мог себе позволить только тот, кто подумывает стать главным магом, либо с позволения главного мага. Но Ретч, изучал огненную магию втайне…

Разумеется, вернувшись, я ничего не рассказал своим компаньонам. Меньше всего хотелось услышать упреки Гаста за мое безрассудство. Я лишь заметил, что лучше бы нам побыстрее оставить эти края, поскольку можем в любой момент столкнуться с отрядом темных колдунов, возвращающихся в Брингольд. На это Гаст даже не стал возражать, и мы вновь направились к югу, а за нами уже по пятам следовала зима.

Спустя неделю мы выехали на берег Ледяной реки, берущей начало в горах Брингольда. Несколько дней пути она текла точно на юг, а потом, плавно изгибаясь, поворачивала к морю, в которое впадала миль на пять севернее Оушэнда. Мы продолжили путь по холмистым берегам, постепенно меняющих свой буро-желтый цвет на белый – шел мелкий сухой снег, – следуя течению реки. Вода в ней казалась темной, отражая затянутое тучами небо, и уже у самой кромки ее начало стягивать льдом. Гаст, некоторое время над чем-то размышляя, наконец объявил о своем решении перебраться на другой берег. Мы остановились, и он достал карту.

– Через Ледяную нет мостов, – догадавшись, что он ищет на карте, произнес я и посмотрел на Скита. – А что, маг воды не в состоянии что-нибудь предпринять для переправы?

Скит обратил на меня раздраженный взгляд.

– А я слышал, что маги ветра могут устроить ледяной смерч – река замерзнет, и мы пройдем по ней, – заметил Инведнис.

– Не знаю, как ты, а я бы не рискнул ступить на этот лед. Даже если он пойдет первым, – Скит не преминул ткнуть пальцем в мою сторону.

– Значит, ты не можешь приказать водам разойтись, – я недобро сощурился. – Будь я магом воды, то наверняка бы смог сделать это.

– Да? И увяз бы в речном иле по самые уши! – огрызнулся Скит.

– Слабак.

– Недоучка!

– Хватит! – прикрикнул на нас Гаст несколько поздновато – ветер швырнул в лицо Скиту пригоршню колючего снега, а меня в очередной раз окатило водой. – Прекратите! Впереди небольшое рыбацкое поселение, если я точно определился по карте. Там наверняка можно одолжить лодку.

Мы тронули коней. Быстро вечерело, и вдали действительно стали зажигаться крохотные огоньки. Однако погода подвела. Наползла тяжелая, темная снежная туча, где-то даже прогремел гром. И на нас обрушилась метель. Я замерз – Скит не пожалел сил, чтобы облить меня как можно большим количеством воды – она пробралась даже сквозь плащ. Спустя час после этого душа на морозе у меня жутко разболелась голова, а потом затряс озноб. С одной стороны, не хотелось показывать себя слабым и жаловаться на недомогание, но с другой, мне с каждым мигом становилось все хуже. Только Шэд заметил. Он остановился и опустился на колени, когда я, теряя сознание, стал заваливаться на бок. Последнее, что я слышал сквозь шум в ушах, это крик Гаста, звавшего меня по имени.

Забвение длилось достаточно долго. Я бредил, мечась в жару. В бреду, незадолго до того, как я очнулся, явилась моя мать. Даже показалось, что увидел ее красивое лицо, что на челе ее собрались хмурые морщинки, что ее ладонь, прохладная и необычайно приятная от этого, легла мне на горящий лоб. «Ах ты, дурачок, – ласково прошептала она, но голос дрогнул, выдав затаенную тревогу. – Ведь в детстве ты не болел даже самой легкой простудой… Зачем ты связался с ними, Тэрсел, зачем? Этот глупец, маг воды, он чуть не погубил тебя… Знаешь, чем бы это обернулось? Я накажу его…» «Нет, не надо», – прохрипел я. Ее ладони ласково скользнули по моим щекам. «Один из твоих знакомцев неплохой лекарь… Но вот с этим ты поправишься быстрее». Почудилось, что она влила мне в рот какое-то горькое снадобье.

– Мама! – позвал я и очнулся.

Пробужденный возгласом на меня уставился Скит.

– Тэрсел! – завопил он с неожиданной радостью. – Ты пришел в себя!

– А что – не должен был? – тихо и хрипло произнес я, вспомнив, что это виновник моей болезни.

– Тэрсел, прости, – в голосе Скита я даже поначалу и не разобрал истинное раскаянье.

– Отстань, видеть тебя не хочу…, – я попытался отвернуться, но понял, что не могу пошевелиться, и ощутил слабость и ломоту во всем теле – последствия перенесенной мной лихорадки.

Скит соскочил со стула, на котором дремал до этого, и присел на постель, где я лежал.

– Тэрсел, – продолжил он виновато, то бледнея, то краснея, разобрав боль и досаду у меня на лице. – Прости, я дурак, я…

Он не нашел слов.

– Просто придурок, – зло подсказал я и тут же закашлялся.

Скит не обиделся, наоборот, он как-то неловко и немного вымученно улыбнулся и, налив в кружку горячее ароматное питье, услужливо поднес к моим губам. Отвернуться у меня вновь не получилось. Я сжал зубы.

– Тэрсел, миленький…

От «миленького» меня передернуло.

– Что?! – возмутился я. – Миленькими называй своих девок, если они только будут у тебя, потому что когда поправлюсь я…

Он воспользовался моментом и влил в рот горячий настой горьких трав. Я едва не подавился, но он, не смущаясь, повторил процедуру и заботливо утер меня салфеткой. Это стало последней каплей.

– Не смей прикасаться ко мне, – прошипел я. – Еще раз так сделаешь, и я тебя убью! Тоже мне нянька нашлась!

– Я не сержусь на тебя, – продолжил Скит. – Ты вправе ругать меня. И потом… все время, как ты болел, я сидел подле тебя и ухаживал за тобой. И не отойду, пока не поправишься!

Я простонал и закрыл глаза.

– Где Гаст? Где Инведнис?

– Они уехали в какой-то город, – с готовностью откликнулся Скит. – Они уже боялись, что не смогут привести тебя в чувство, и поехали за советом к местному лекарю – он из светлых магов.

– Да они решили доконать меня, оставив тебя со мной! – я все еще злился, но, похоже, зря, потому что Скит вновь рассыпался в извинениях, и мне стало от этого еще противнее.

Но худшее ждало впереди. Скит вознамерился покормить меня. Из ложечки. Я уперся, сжав зубы – казалось, нет ничего более унизительного, чем позволить ему сделать это. А Скит сюсюкался со мной, как с маленьким капризным ребенком, уговаривая, что если я не съем несколько ложек, то никогда не поправлюсь. Я не выстоял – он достал меня своим до тошноты приторным голосом, и я, зажмурившись, чтоб не видеть его лица, разжал зубы. Скит, торжествуя, скормил мне всю тарелку чего-то – горечь выпитого напитка начисто отбила у меня способность чувствовать вкус, – не переставая уверять, что теперь я быстро поправлюсь. Однако к вечеру мне стало немного хуже. Опять начался озноб. Скит заволновался и побежал заваривать очередную порцию лечебного питья, а я в это время провалился в небытие. И вновь, словно в бреду, показалось, что кто-то приложил ко лбу ладонь. Но прикосновение было незнакомым, чьи-то острые ногти прошлись по щекам. «Ну, что, волчонок, – произнес женский голос насмешливо. – Помочь тебе умереть?» «Дейра…» «Ты узнал меня, а зря. Теперь-то я не оставлю тебя в живых…» Я очнулся, когда услышал голос Скита и почувствовал несколько пощечин.