И хотя от цели гномов отделяли лишь какие-то жалкие двести метров, дойти не получилось.

Не успели гномы пройти и полсотни шагов, как сами вдруг ни с того ни с сего оказались атакованы невесть откуда взявшейся у них на пути толпой кровожадных зомби. Огромные серповидные когти заскрежетали по крепкой гномьей броне, но и гномы не замедлили с ответом. Кроша наваливающихся со всех сторон тварей, замелькали три великолепных топора. Отбрасывая и сбивая с ног зомби, засвистели выпускаемые из скорострелов тяжёлые миниатюрные болты. Но все эти жалкие потуги на защиту были нипочём воинам Смерти. На место одного изрубленного топором или отброшенного болтом зомби вставали сразу три других кровожадных монстра. Если бы в ход сражения не вмешался Фулгаод Серый Зверь, гномам в этом бою пришлось бы ой как несладко.

С таким трудом накопленную чистую разрушительную силу Фулгаоду пришлось использовать против навалившейся прорвы зомби, иначе внезапные враги попросту завалили бы гномов массой и их бы не спас даже хвалёный гномий доспех.

По воле гномьего чародея на головы сражающимся обрушился большой горный камнепад. Многотонные гранитные глыбы, низринувшиеся с неба, не задевая сражающихся гномов, стали плющить всё вокруг: и деревья, и кусты, и укрывающихся среди них врагов. Уже через пару секунд стало понятно, что своё разрушительное дело грозное колдовство Фулгаода исполнило блестяще.

По завершении действия заклинания полностью выбившийся из сил повелитель волков рухнул полумёртвым на руки товарищей.

Камнепад уничтожил почти всё войско зомби, выживших, основательно потрёпанных чудовищ осталось не больше десятка. Но не ведающие страха воины Смерти устремились в атаку даже столь незначительным числом.

С ними занявшие круговую оборону гномы справились без всякой магии. Замелькали огромные топоры, засвистели выпущенные болты. Уничтожение последнего жалкого навала зомби заняло считанные секунды.

И только покончили с одной, тут же появилась новая напасть. Из зловеще чёрной в ночи стены деревьев, окружающей образованный падением гранитных глыб каменный завал, по сгрудившимся на середине вдруг образовавшегося пустыря гномам одна за одной очень быстро стали бить стрелы. Они противно забарабанили о крепчайшую броню воинов, и, хотя гномья сталь оказалась им не по зубам, казавшийся нескончаемым поток стрел всё равно ужасно нервировал.

Вдруг один из гномов Кагнерика — Тверд Камнекол — охнул и схватился за раненое плечо. Одна из стрел невидимого лучника вошла точно в крошечную щель между пластинами наплечника. В ответ предводитель гномов лишь бессильно погрозил топором скрывающим злодея деревьям. Вычислить одинокого меткого стрелка, затаившегося где-то в густой листве, во тьме, без помощи чародея, было практически невозможно.

Арбалетчики, вскинув скорострелы, попытались стрелять наудачу в ответ, но их болты, разумеется, лишь впустую дырявили ни в чём не повинные древесные стволы. А невидимому лучнику, судя по ни на миг не прекращающемуся потоку ответных прицельных стрел, старания стрелков-гномов не причиняли ни малейшего беспокойства.

Конечно, будь у них время, Кагнерик приказал бы воинам во что бы то ни стало разыскать и сурово покарать наглого лучника, посмевшего в одиночку бросить вызов целому отряду гномов. Но сейчас на поиски у них не было ни одной лишней минуты. В любой момент на этот только сотворённый каменный завал могла нагрянуть привлечённая грохотом камнепада грозная четвёрка замаскированных демонов. А без чародея, с утомлёнными яростным боем воинами, один из которых к тому же был ранен, против свежих врагов им было уже не выстоять. Понимая всю уязвимость их теперешнего положения, Быстрый Топор, скрепя сердце скомандовал отход.

Подхватив по-прежнему бесчувственное тело повелителя волков, гномы, послушные приказу старшего, прячась от метких стрел за нагромождениями валунов, стали быстро смещаться к противоположному от стрелка краю каменного завала и очень скоро наконец скрылись от него в спасительном мраке густой чащобы.

Потом Кагнерик беспощадно гнал своих гномов добрых полчаса. И лишь когда за спиной остался многокилометровый отрезок леса, отделивший отряд от опасной поляны, он разрешил сделать привал.

Исследовав во время отдыха состояние своего отряда, Быстрый Топор выявил вместо одного, примеченного им ещё на каменном завале раненого Тверда, аж троих раненых. Тверд Камнекол, как уже упоминалось ранее, получил стрелу в щель между стальными пластинами левого надплечья. Орт Узкий Глаз, не заметивший в пылу сражения, как во время ответной стрельбы задрался подол кольчуги, схлопотал «подарочек» в нижнюю часть правого бедра.

С этими обеими пустячными ранами гномы на привале без труда управились собственными силами. А вот у третьего раненого, Фулгаода Серого Зверя, дела обстояли совсем паршиво. Не защищённый стальным доспехом повелитель волков, несмотря на все старания прикрывающих его своими телами воинов, получил-таки «подарочек» от неизвестного лучника. Стрела вонзилась чародею в спину. Войдя на добрую половину своей немалой длины в тело Фулгаода, она, вполне вероятно, натворила немало бед в его нутре, но поскольку чародей до сих пор пребывал в бессознательном состоянии, точно узнать опасность полученного ранения было невозможно. Извлечь такую опасную стрелу с засевшем глубоко во внутренностях наконечником не искушённые во врачевании простые воины были не в силах.

Оставалось уповать лишь на чудесное пробуждение тяжело раненного повелителя волков, без магической поддержки которого ни о каком дальнейшем преследовании врагов не могло теперь идти и речи.

Тшшшчч, ччшшшт, тшшшчч, ччшшшт…

Атен неспешно водил истёртым точильным камнем по идеально гладкому белому клинку, выправляя малейшие зазубрины на и без того остром, как бритва, лезвии.

Ничего не попишешь, такова традиция — претендент ночь перед испытанием должен посвятить своему мечу. Собственноручно хорошенько наточить, смазать маслом, отполировать до зеркального блеска. И проделать всё это надлежало с любовью.

Считалось, что в последнюю ночь в Серебряном Храме претендент должен сродниться со своей острой сталью, стать её живым придатком. Потому что только так можно было пройти сложнейшее испытание и получить из рук наставника роскошный золотой плащ, носить который имели право лишь лучшие из лучших воинов — паладины.

Тшшшчч, ччшшшт — скрежещет камень по стали.

Но ни поздний час, ни монотонность занятия не усыпляли измученное бесконечными тренировками тело. Наоборот, проникнувшись торжественностью момента, претендент самозабвенно отдавался немудрёному занятию.

Пока руки без устали точили меч, выключенная из процесса голова Атена невольно заполнялась опасными страхами и сомнениями.

Что, если во время завтрашнего испытания его неожиданно ослепит солнце, он на миг потеряет из виду противника и пропустит роковой удар? Или, наоборот, перед испытанием прольётся дождь, и он нечаянно поскользнётся на мокрой брусчатке, чем, без сомнения, тут же воспользуется неумолимый наставник? Или после бессонной ночи ему не удастся должным образом сконцентрироваться на испытании, он окажется недостаточно проворным, чтобы отбивать молниеносные выпады седого паладина? Или… Да мало ли ещё какая неприятность с ним завтра могла приключиться. Достаточно совсем чуток невезения — и сложнейшее испытание, к прохождению которого претендент, не щадя себя, готовился целый год, окажется безнадёжно проваленным.

Храмовые паладины не делали тайны из того, что далеко не все прошедшие годичное обучение в Серебряном Храме Паладинов и допущенные к итоговому испытанию претенденты успешно с ним справлялись. Большинство неудачников срезались на испытании из-за проблем с техникой владения тяжёлым двуручником. Но история Храма знала и немало примеров, когда во время финального поединка с наставником служивший верой и правдой до этого целый год клинок претендента из удивительного зачарованного белого металла вдруг ни с того ни с сего в безобидной ситуации оказывался выбит из его рук наставником и при падении на мостовую разлетался на части. Отвергнутый своим мечом претендент, несмотря на все свои выдающиеся способности и умения, тоже без колебаний лишался права стать паладином. Таковы были суровые законы закрытого Храма, делающие и без того трудноосуществимую мечту стать паладином почти невыполнимой.