Бунтовщики пришли под стены Гадрумета и разбили лагерь. Ими командовал Артабан. На выручку города пришел Антала со своими берберами. Артабан атаковал его и обратил в бегство, но не развил успех и вернулся в лагерь. Здесь его встретили воины Стозы, обвинили в предательстве за то, что не преследовал врага, и хотели убить. Началась перепалка. Артабан сослался на численное превосходство противника и отвел войска в Карфаген. Гонтарис объявил, что лично выступит на Бизацену во главе всех своих сил.

Перед этим он произвел чистки в Карфагене: казнил любого, на кого падало подозрение в измене, и наконец, как свидетельствует Прокопий, решил перебить вообще всех греков, находившихся в городе. Даже если это и преувеличение, оно помогает понять, на кого опирался Гонтарис. Это были наемники и остатки вандалов. Но этих сил оказалось крайне мало для того, чтобы установить хоть какой-то порядок в Карфагене. Возвращались времена пиратской империи Гензериха, но повторения этих ужасов никто не хотел. Да и обстановка была иной. Гонтарис использовал временные трудности, которые испытывали византийцы, но на окончательный успех рассчитывать не мог, хотя и не понимал этого до конца.

Наконец мятежник назначил день похода на Бизацену. Перед этим он устроил пир с участием своих приближенных, в число которых вошли армянин Артабан и грек Афанасий. Артабан решил воспользоваться удобным моментом для убийства Гонтариса.

Все приглашенные возлежали на ложах. За ними стояли по трое вооруженных телохранителей. Чтобы действовать наверняка, Артабан разместил верных ему вооруженных армян в соседнем портике и распространил слух, что Гонтарис хочет убить его, Артабана. Короче говоря, мятежнику платили его же монетой — коварством, предательством, хитростью.

Пир начался. Гонтарис сильно подвыпил и, «желая проявить щедрость», дал телохранителям часть еды и выпивки. Для них накрыли столы в соседней зале. При Гонтарисе остались только три копьеносца.

Этим воспользовались армяне. Один из них, Арташир (телохранитель Артабана), «быстро подошел к Гонтарису, как будто собираясь сказать ему что-то тайком от других». Когда телохранитель-армянин приблизился к Гонтарису, это заметили слуги и оттолкнули невежу, воскликнув:

— Это что такое, милейший?!

Гонтарис обернулся на шум, приложив руку к правому уху. В этот момент Арташир ударил его мечом и отсек ему часть лба с пальцами. Возник шум. Некоторые греки, присутствовавшие на пиру, стали кричать, что пора покончить с тираном. Гонтарис вскочил, рыча от боли, но к ему бросился Артабан и всадил в бок нож по самую рукоятку. Рана была смертельной. Гонтарис упал. Его телохранители попытались уничтожить армян, но сами пали в потасовке, которая заняла всего несколько секунд.

Дальнейшая судьба прочих бунтовщиков неизвестна. Возможно, предводителей казнили, а подразделения простых солдат раскассировали и разместили по гарнизонам. Победители направили донесение в Константинополь о своей победе.

«За это дело Артабан получил великую славу среди всех людей», — пишет Прокопий. Юстиниан назначил его наместником византийской Африки. Однако предприимчивый армянин пробыл губернатором недолго, год или полтора. За это время расстановка сил опять изменилась. После убийства Гонтариса вождь берберов Антала отложился от Юстиниана, возобновились смуты… Артабан устал и не чувствовал в себе сил покончить с берберами. Он попросился в столицу и был отозван. Впрочем, Прокопий пишет, что истинной причиной отбытия Артабана стала романтическая история: он влюбился во вдову бывшего африканского наместника Ареобинда — Прейкету, которая уехала в столицу.

Новым наместником сделался некий Иоанн, которому Юстиниан доверял настолько, что сосредоточил в его руках военную и гражданскую власть.

Иоанн разбил Анталу, но тот объединился с триполийским племенем левафов и нанес византийцам поражение. Тогда Иоанн задобрил Куцину, напал вместе с ним на Анталу и одержал победу над враждебными маврами в большом сражении. «Большую часть их, отступавших в полном беспорядке, ромеи убили, а остальные бежали до самых крайних пределов Ливии». Византийцы отняли у врага знамена, захваченные после гибели Соломона. Развивая успех, Иоанн выступил на запад и разгромил берберского вождя Яуду, подчинив своей власти Нумидию.

После этого другие царьки «следовали за ним (Иоанном), как будто они были его рабами». Примерно в 548 году берберов удалось наконец замирить. Африка покорилась Юстиниану.

Но в «Тайной истории» Прокопий умудрился даже эту победу поставить императору в вину. Мол, Африка обезлюдела из-за ненасытной жажды завоеваний Юстиниана. Этот упрек несправедлив. Резню местного населения начали вандалы и берберы, причем еще до Юстиниана. Базилевс разгромил пиратское королевство и усмирил берберов. Это было сделано дорогой ценой, но без вторжения византийцев цена покоя вряд ли бы оказалась дешевле.

На Африке Юстиниан опробовал новую форму правления. Он делегировал значительную часть своих полномочий Иоанну — человеку, которому доверял. Иоанн становится заморским вице-королем в дальних имперских владениях. Собирает налоги, вершит суд, ведет войны на свой страх и риск. Верховная власть остается у императора. Император получает отчисления с дальних провинций, направляет туда войска, а неспособного наместника может уволить в любой момент. Эта идея вице-королевства помогала византийцам удерживать дальние рубежи.

После успешного окончания африканских войн византийцы восстановили плацдарм для нападений на Италию. С этого времени дело Тотилы и остготов стало практически безнадежным. Однако Византия: опять воевала на двух фронтах. Против нее в очередной раз выступили иранцы.

Прежде чем рассказать о перипетиях персидской войны, нужно поведать о внутренних делах Византии. Юстиниана чуть не убили придворные армяне, составившие заговор. Причем его душой был небезызвестный Артабан, только что вернувшийся из Африки после подавления мятежа. Видимо, Артабан возвратился в Константинополь в конце 547 года, когда еще жива была императрица Феодора. Результатом возвращения стала драма, о которой мы расскажем на этих страницах. Артабан замыслил умертвить Юстиниана и захватить Ромейскую империю.

Идея империи состояла в том, что все граждане равны перед законом, а лучшие из них могут претендовать на звание базилевса. Правда, было совершенно неясно, кто должен выбирать «лучшего». Иногда это делал сенат, иногда — войско, иногда — партии цирка. Всё это создавало почву для нестабильности и государственных переворотов. Юстиниан был, с одной стороны, очень осторожен, а с другой — весьма популярен в народе. К императору можно было всегда прийти с просьбой, он был прост в обращении и не чуждался народа. Блуждали слухи, что он до сих пор тайком поддерживает стасиотов — народных борцов со знатью.

Почти два десятилетия император правил спокойно. Чернь восхищалась успехами ромейского оружия. В казну текло золото, базилевс отстраивал города, защищал границы и всем был мил. Однако со временем ореол венценосного «блюстителя правды» померк. В войнах с персами была разрушена «жемчужина Востока» — Антиохия. Десятки тысяч ромеев оказались угнаны иранцами и остались в плену. Бунты в Африке продолжались больше 10 лет. Война в Италии вспыхнула с новой силой. На севере Балканского полуострова угрожающе вели себя «склавины» и кутургуры. Наконец, разразилась чума, а с нею наступил кризис: сократилось число налогоплательщиков и солдат.

Всё это вызвало недовольство Юстинианом в народе, чем воспользовались его враги при дворе. Против крестьянского императора возник заговор.

Началось с того, что армянский военачальник Артабан полюбил молодую Прейкету — племянницу императора и вдову Ареобинда. Армянин считался красавцем. «Он был высок ростом… по характеру приветливый и немногословный. Император оказал ему исключительные почести», — замечает Прокопий. Артабан получил высокую должность командира подразделений федератов-наемников, расквартированных в столице. Кроме того, он сделался консулом. Но женить его на Прейекте император не мог, так как выяснилось, что Артабан уже женат, причем «еще с детских лет». С супругой он давно не жил, та оставалась где-то в армянских горах. О ее существовании мало кто знал. Но теперь Артабан прославился, и женщина напомнила о себе. А может, подсуетились «доброжелатели», чтобы устранить конкурента. В результате Прейкету быстро выдали за знатного сенатора Иоанна (сына Помпея), а первую жену Артабана извлекли из забвения и привезли к мужу. Это было еще при жизни Феодоры, и именно она стояла за этой интригой. Вскоре Феодора заболела и умерла. Артабан тотчас прогнал от себя первую жену, но на этом не успокоился. Чтобы получить любимую Прейкету, он пошел на заговор против самого императора. Его поддержали знатные армяне. Одним из заговорщиков стал Аршак — потомок династии Аршакуни, когда-то правившей в Армении. Незадолго до этого Аршак мечтал поднять восстание византийских армян в пользу иранцев. Однако идея была настолько непопулярна, что к ней никто не отнесся всерьез. Раздосадованный Юстиниан просто велел высечь неудачливого заговорщика. Аршак затаил злобу и «стал строить козни против Юстиниана и политического строя», поясняет Прокопий. Артабан был родственником армянского горе-диссидента. Аршак начал склонять его к заговору и напомнил, что отец Артабана — Ованес — казнен за участие в восстании, а «вся его родня порабощена и рассеяна по всей Ромейской империи». И при таких-то обстоятельствах Артабан довольствуется званием консула?