В первой линии Фируз выстроил большую часть армии — 25 тысяч человек. Вероятно, это были лучшие бойцы. Остальным иранец велел остаться позади и ждать приказаний. В резерве был оставлен отряд «бессмертных» — старая гвардия персидских царей (свое имя гвардейцы получили потому, что их отряд имел постоянную численность; за ним всегда ходили кандидаты, которые не были приняты в их число; но лишь кто-то выбывал из основного состава, как его место занимал кандидат; по тем же принципам, как помнят читатели романов Дюма, во Франции формировалась рота королевских мушкетеров).

Фируз принял на себя командование центром армии. Одному заместителю, «Питиаксу», он отдал правое крыло, другому, Фарасману, — левое. Ромеи терпеливо ждали атаки.

В это время наемник Фара прибежал к Велисарию и Гермогену с новым планом действий. Вождь герулов сказал:

— Думаю, что, оставаясь здесь со своими герулами, я не смогу причинить врагам большого вреда. Если же мы спрячемся у холма, а затем, когда персы вступят в сражение, внезапно окажемся у них в тылу и начнем поражать их сзади, то нанесем большой урон.

«Это пришлось по душе Велисарию и его соратникам», — отмечает Прокопий. Герул скрылся в засаде.

До середины дня персы не начинали боя. Но как только наступил полдень, иранский полководец решился.

Сначала иранцы и ромеи пускали друг в друга стрелы, «которые своим множеством, можно сказать, совсем затемняли свет». Обстрел был плотный, обе стороны несли потери. Но у иранцев было больше лучников, и смертоносный ливень обрушился на византийскую армию. Персы били по площадям. «Сменяя друг друга, они постоянно сражались свежими силами, не позволяя противникам заметить того, что происходит», — вспоминал Прокопий.

Однако ромеи получили одно важное преимущество: ветер. Он поднялся со стороны византийского лагеря и дул прямо на персов. Это мешало воинам Фируза прицелиться и ослабляло действие стрел.

Наконец метательные снаряды иссякли у обеих сторон. Настало время идти врукопашную. Противники начали действовать копьями, наскакивали друг на друга отдельными отрядами, отступали и нападали снова. Наконец иранский военачальник «Питиакс» попытался опрокинуть левый фланг ромеев и создал здесь угрожающее положение. Под его началом находились свирепые горцы кадусии — отборная пехота.

Кадусии прорвали оборону византийцев, «обратили в бегство своих противников и, сильно наседая на бегущих, многих убили». У ромеев на этом крыле стояли резервные полки под началом Суники и Эгана, а также герулы в засаде. Фара со своими герулами напал первый. Он выскочил, обстрелял кадусиев с тыла и внес сумятицу в их ряды. Подоспевший Суника с конницей ударил кадусиям во фланг. Иранские горцы обратились в бегство. Этот успех имел решающее значение, потому что соседние отряды персов также побежали.

«Неприятель был разгромлен совершенно, так как ромеи, соединив вместе все находившиеся здесь войска, учинили страшное избиение варваров», — пишет Прокопий. На правом крыле, где действовали Фара, Суника и Эган, было истреблено 3000 иранцев. «Остальные, с трудом добежав до своей фаланги, спаслись». Ромеи не преследовали врага. Персы отхлынули, перестроились и снова стояли против армии Велисария, готовые к атаке. Сражение еще не закончилось.

Фируз Михран произвел перегруппировку. Он перевел на левый фланг значительную часть воинов, включая бессмертных. «Заметив это, — пишет Кесариец, — Велисарий и Гермоген велели Сунике и Эгану с их шестьюстами воинами двинуться на угол правого фланга… а позади них они поставили многих из личного войска Велисария».

Персы прозевали этот маневр и кинулись в атаку. Ими командовал Фарасман. Плотные колонны иранцев набросились с такой яростью, что оттеснили ромеев, сбили их строй и обратили в бегство часть из них. Линия обороны опасно выгнулась…

Но тут ромеи применили искусный маневр. Их центр попятился, зато крайний фланг сохранил устойчивость и атаковал неприятеля. «Нападая на врагов сбоку, они разрезали их отряд надвое: большинство персов оказалось у них с правой стороны, некоторые остались с левой». В их числе был знаменосец Фарасмана. Ромеи тотчас воспользовались подарком судьбы: византиец Суника налетел на знаменосца и поразил его копьем. Знамя рухнуло. Иранцы оказались окружены, но бессмертные предприняли отчаянную контратаку, чтобы отбить стяг. Их возглавил сам Фарасман.

Ромеи мужественно встретили этот удар. Суника лично набросился на Фарасмана, сбросил его с коня и убил. Это был решающий успех. Погиб начальник левого крыла персов, один из главных полководцев. «Тогда варваров охватил великий страх, и они, не помышляя больше о защите, в полном беспорядке обратились в бегство», — сообщает Прокопий. Бежать было некуда. В давке и толкотне ромеи перерезали 5000 противников. Всё смешалось, и Велисарий понял: критический миг настал. Он отдал приказ преследовать персов по всему фронту. Иранцы схлынули, как огромная волна. Щиты и шлемы ромеев замелькали повсюду. Персы бросали ненужное теперь тяжелое оружие, а ромеи нещадно избивали их.

Однако преследование продолжалось недолго. Велисарий приказал не увлекаться погоней. Он стремился ослабить врага и перебить как можно больше людей, но знал, насколько переменчиво счастье.

Войска разошлись. Персы увели разбитую армию в свои пределы. Победа была полная, но как бы «незаконченная». И всё же именно теперь по-настоящему засверкала звезда Велисария. Он обрел славу, а Месопотамия надолго освободилась от персидской опасности. По мнению британского военного историка Б. Лиддел Гарта, эту победу Велисарию принесло блестящее использование «стратегии непрямых действий», когда византийский полководец позволил нанести врагу первый удар, измотал его силы и перешел в наступление.

Что касается Гермогена, то вскоре после победы он вернулся в столицу. Оборона границы легла на плечи Велисария.

Говорили, что Хосров сильно разгневался на потерпевшего поражение Фируза Михрана и даже отобрал у него богатую тиару, которую князь носил на голове в знак своего общественного положения. Это было ужасное наказание для аристократического общества. Если человек не носит золота, как его отличить от простолюдина?

Однако и после этого поражения Хосров не смирился с тем, что проигрывает войну. Он жаждал взять реванш.

Шаханшах направил другое войско в византийскую часть Армении. «Оно состояло из персоармян и сунитов, соседей аланов», — пишет Прокопий. Название первого народа понятно, а кто такие суниты? Это кочевое племя Предкавказья; впоследствии оно вошло в Тюркский каганат и образовало удел для одного из тюркских принцев.

С ними было три тысячи сабиров — конных кочевников с Терека. Командовал армией молодой иранец Мир Мерой. Это был умнейший человек, аристократ, советник шаханшаха Хосрова. Мир Мерой играл одну из главных ролей при подавлении революции маздакитов и считался способным полководцем, так что ромеям достался серьезный противник.

Персы предприняли атаку в районе Трапезунда, чтобы выйти к Черному морю. Мысль о выходе к черноморским берегам будет преследовать Хосрова и его советников на протяжении нескольких десятилетий, только впоследствии атаки иранцев сместятся к северу, в Лазику.

Мир Мерой привел 30 тысяч солдат, Ситта и его боевой соратник Дорофей, командовавшие в Армении, могли выставить против него лишь 15 тысяч бойцов. Но они заняли горные проходы, и все атаки персов завершились ничем. Мир Мерой отвел войска. Эти события известны как битва при Сатале (город в 100 верстах к югу от Трапезунда). Дождавшись ухода врага и пополнив войско, Ситта сам вторгся в Персоармению. Он завладел «так называемым Фарангием, откуда персы, добывая золото, отправляют его своему царю», говорит Прокопий. Во главе захваченного района византийцы поставили христианина по имени Симеон, который перебежал от персов.

Персидский фронт начал понемногу разваливаться. Знатные армянские князья Нарсес и Грагат (Аратий) Камсараканы «вместе со своей матерью добровольно перешли к ромеям», вспоминает Прокопий. Их принял примикерий опочивальни базилевса (постельничий, спальник). Его тоже звали Нарсес, он был евнухом. Этот Нарсес встретится нам не раз. Он происходил из Персоармении. Вероятно, его еще в детстве оскопили и продали в Византию. Там он стал делать карьеру. Юстиниан заметил этого умного и честного армянина и продвигал по службе.