Последовало несколько схваток между авангардными частями. Главные силы ромеи расположили на Острове — в укрепленном месте неподалеку от Кутаиси, ограниченном двумя реками.

Нахогаран приблизился к Острову и предложил начать мирные переговоры. Мартин сказал в ответ, что ценит мир, но персы сперва должны очистить Лазику. Нахогаран прервал переговоры, отступил от Острова и осадил Фасис. Городские укрепления здесь были возведены из дерева, а перед самим поселением лежала равнина, удобная для строительства лагеря. Персы обосновались там, вышли к морю и сумели захватить три византийских корабля. Исполнилась мечта шаханшаха Хосрова: он создал наконец свою эскадру на Черном море. Пускай эта эскадра невелика — лиха беда начало!

Мартин понял, что нужно действовать, и действовать быстро. Он оставил часть войск с обозом на Острове (под командой Вузы), а сам, в свою очередь, совершил маневр и перевел другую часть армии в Фасис.

Ромеи соорудили внешние деревянные укрепления в виде тына, чтобы разместить за ними побольше войск. Перед ними выкопали ров. С моря город обороняли грузовые суда, на которых находились отряды стрелков. Ими командовал славянин Дабрагез и болгарин Элмингир.

Вскоре у берегов разыгралась буря. Ромейские мореходы переждали ее в гавани, а все три персидских корабля прибило к берегу в районе дислокации ромеев. Их захватил Дабрагез. Так завершилась короткая история иранского мореплавания по Черному морю.

Мартин подбодрил воинов: собрал сходку и прочел подложное письмо якобы от императора Юстиниана. В письме говорилось, что на помощь ромеям пришло новое войско, оно находится неподалеку.

— Где, где? — послышались голоса солдат.

— Не дальше четырех персидских парасангов, — был ответ.

Вскоре слухи о новой византийской армии достигли лагеря персов. «Всех охватила тревога и страх», — пишет Агафий. Нахогаран отделил часть войск для охраны дорог, по которым якобы должна подойти свежая византийская армия.

Этим воспользовались ромеи и атаковали персов. Атаку удалось отбить, затем последовали штурмы, вылазки, контратаки… Во время решающего сражения византийцам даже удалось ранить одного из слонов, после чего он бросился на иранцев, а ромейская пехота перешла в наступление. Наконец, потеряв за время боев до 10 тысяч солдат, Нахогаран отвел свою армию в окрестности Кутаиси.

Юстиниану доложили, что персы потерпели серьезную неудачу, на фронте установилось затишье. Император тотчас приказал воспользоваться этим для продолжения расследования убийства Гуваза. Византийский уполномоченный — сенатор Афанасий — устроил суд. Он «величественно восседал на высоком седалище, одетый в хламиду, которую носят только самые выдающиеся из начальников». Присутствовали секретари, глашатаи, «ликторы» (исполнители наказаний, палачи). Последние вынесли орудия пытки — кандалы, петли, ошейники. Агафий пишет, что Юстиниан хотел не только напугать виновных, но и устрашить лазов в том случае, если убийство Гуваза признают справедливым в ходе расследования. Если же убийцы будут разоблачены и осуждены, то наказание покажется более строгим. Юстиниан понимал людскую психологию и незримо присутствовал даже там, в далекой Колхиде, чтобы отстаивать интересы империи.

Интенданта Рустика вместе с братом вывели из тюрьмы и доставили в суд. Роль обвинителей выполняли «мудрейшие из колхов, уже давно изучившие греческий язык». Ценное указание на то, что здесь никто не понимал латыни, говорит нам об этническом составе империи. В восточных провинциях преобладал эллинизм, здесь говорили по-гречески. Латынь была родным языком только для жителей северной части Балканского и Апеннинского полуостровов. В Элладе и южных частях Италии тоже говорили по-гречески.

Судебные речи занимают несколько страниц в книге Агафия. Из этого видно, какое значение придавал император процессу. Решалась судьба Колхиды.

Рустик напирал на то, что наказал Гуваза по заслугам: царек собирался отложиться от империи и перейти к Ирану. В военное время это означало одно: гибель византийской армии, расквартированной в Лазике. Однако сенатор Афанасий разобрался и сделал вывод, что «имело место беззаконнейшее и низкое убийство». Всплыло имя еще одного виновника — Мартина. Казнить прославленного полководца сенатор, ясное дело, не решился. Он обещал только довести эти сведения до императора, чтобы Юстиниан сам выбрал наказание для представителя военной касты. Рустика с братом признали виновными и приговорили к смертной казни путем отсечения головы. Приговоренных «провозили по общественным дорогам, посаженных на мулов специально для колхов». Перед мулами расхаживал глашатай. Он кричал пронзительным голосом, призывая «бояться законов и воздерживаться от несправедливых убийств». Затем приговор привели в исполнение, и отрубленные головы казненных покатились по земле. Такова была практика судопроизводства в Византии — гласная и открытая. Кстати, вот почему Юстиниан уничтожал латифундистов тайно: вынести приговор против них на открытом процессе не было шансов.

Лазы остались довольны казнью и вернулись к ромеям, а скверную роль Мартина судьи как-то замолчали. Это лишний раз доказывает, что ни Византия не была идеальным государством, ни Юстиниан не являлся святым правителем.

После короткого затишья иранцы вновь попытались пробиться в Абхазию и подбили тамошние племена на восстание против ромеев. Юстиниан отправил отборное войско, лучшую часть которого составлял отряд в 4000 тяжеловооруженных пехотинцев-цаннов (племя к югу от Трапезунда). Командовал ими храбрый военачальник Феодор. Лето и осень прошли в отчаянных стычках, а зимой персы отступили и убрались в горы Иверии. Византийцы заняли Абхазию и жестоко расправились с жителями этой страны.

Ситуация стабилизировалась, но что делать с Мартином? Император некоторое время не делал вообще ничего, дабы не ухудшить обстановку на фронте, но сразу после подавления мятежа абхазов приказал полководцу сдать командование в Колхиде. Его место занял Юстин сын Германа.

Впрочем, Мартин всё-таки избежал наказания за убийство. «Из уважения к его победам и благоразумию, которое он проявлял в минуты опасности», император помиловал его и заставил жить в столице частным человеком. Юстиниан не мог казнить собственных полководцев, чтобы не отбить охоту у ромеев делать военную карьеру. Многие порицали императора даже за отставку Велисария. Что говорить, если бы за отставками последовали казни? В Византии того времени любили и уважали военных людей, даже если те не всегда заслуживали уважения.

В Лазике настало перемирие. В стране осталось несколько персидских отрядов, но основная часть отошла в Иверию. Новый ромейский командир, Юстин, сын Германа, зарекомендовал себя с плохой стороны: он оказался замешан в коррупции. Видимо, далекие земли Колхиды притупляли в византийцах чувство гражданского долга. На фронте царил мир, а ромейские войска испытывали трудности со снабжением припасами. Один из людей Юстина, африканский римлянин по происхождению, предложил провернуть сделку. Он возьмет у главнокомандующего денег взаймы, пустит их в оборот, а на вырученные средства обеспечит часть войск продовольствием; сами же деньги вернет Юстину в сохранности. Юстин пошел на эту аферу.

Через какое-то время грязные махинации всплыли наружу. С тех пор дорога к трону была для Юстина закрыта. Юстиниан и его соратники не могли передать империю в руки сомнительного человека. Но, с другой стороны, опытных военных не хватало. Поэтому Юстин еще долгое время служил в армии. Вероятно, царственный дядя сделал ему внушение и на первый раз ограничился этим.

В стане персов было хуже. Шаханшах Хосров узнал о неудачах своих войск, вызвал к себе полководца Нахогарана и без проволочек его казнил. Шаханшах относился к своим военачальникам гораздо жестче, чем Юстиниан относился к своим. Казнь была крайне жестока: с Нахогарана живьем содрали кожу.