Иоанн превратился в гонителя еретиков и не стеснялся в средствах. Язычников заставляли принимать христианство под страхом смерти. В помощь инквизитору был предоставлен местный государственный аппарат включая полицию, не говоря уже о церковниках.

Первым делом Иоанн разрушил огромное языческое капище возле города Траллы и за шесть лет (542–548) построил здесь монастырь. Это было славное начало. Разрушение античного наследия стало его профессией. За время своей деятельности он построил в Малой Азии 39 храмов и 12 монастырей. Юстиниан отпускал большие деньги на крещение, «подъемные» для новообращенных и строительство храмов. Кнут и пряник соперничали друг с другом.

Иоанн привлек к работе по обращению язычников многих друзей- сирийцев, так что Юстиниан получил целый штат инквизиторов. Учитывая, что сирийские монофизиты отличались фанатизмом и жестокостью, цены им не было. Они помогали преображать империю. Иоанн говорит, что за время своих поездок по Малой Азии обратил в христианство 70 тысяч язычников.

Юстиниан ценил своего инквизитора не меньше чем гражданских министров. Сфера компетенции Иоанна была расширена. Теперь он преследовал иудеев и еретиков. Так ортодоксальные большевики иногда использовали троцкистов для борьбы с врагами режима.

В Малой Азии Иоанн закрывал синагоги, а еще обнаружил ересь монтанистов — последователей ересиарха Монтана. Инквизитор сжег кости покойного ересиарха, разрушил храм его последователей. После этого сами монтанисты стали предавать себя сожжению, и в Малой Азии имели место душераздирающие сцены.

В 545 году Иоанна вызвали в столицу для участия в процессе против «эллинов» (язычников) из числа высшей знати. Инквизитор взялся за дело, выявлял неверующих и уничтожал античные артефакты. Конечно, для нас, историков, эта нетерпимость кажется чрезмерной.

Император оценил рвение своего монофизитского друга и примерно в 555 году или чуть позже посадил его на епископскую кафедру в Эфесе, разрешив при этом сохранять свои убеждения. Ирония была в том, что большая часть его прихожан оставалась халкедонитами. Юстиниан знал, что делал.

Последний сомнительный подвиг при жизни Юстиниана епископ совершил в 562 году. Он опять приехал в Константинополь, чтобы участвовать в процессе против язычников. Иоанн устроил великое аутодафе и сжег 2000 античных книг и произведений искусства. Вероятно, выбирались нечестивые, соблазнительные и вульгарные с точки зрения христиан объекты, вроде современной порнографии. Ибо на творения классиков античности никто не покушался. Византийцы не трогали скульптуры Лисиппа или сочинения Плутарха, Платона, Аристотеля…

Настоящие гонения против монофизитов начались лишь через несколько лет после смерти Юстиниана, в 571 году. Его преемник и племянник Юстин II (565–578) совершил много ошибок, но попытался свалить их на своего предшественника. Критиковать Юстиниана стало модно и позволительно, это поощряли столичные бюрократы, входившие в новое правительство. Они были убежденные халкедониты. Казалось, возвращаются времена Юстина I и квестора Прокла. Политику Юстиниана в отношении монофизитов новые лидеры сочли мягкой.

В это время Иоанн Эфесский был вынужден покинуть епископскую кафедру и отправился в ссылку на один из пустынных островов Архипелага. В последние годы Юстина II епископа ждал трехлетний домашний арест (с 574 по 577 год). Затем Иоанна ненадолго выпустили, но при следующем императоре, Тиберии II (578–582), репрессии возобновились. В 578 году епископа вновь взяли под стражу. Тогда же было арестовано имущество монофизитских монастырей в Константинополе. Большинство монахов-монофизитов бежало на Евфрат и в горы Армении, где правительство уже не могло на них влиять. Сам Иоанн умер в 586 году в тюрьме, перед смертью написав на сирийском языке «Церковную историю». Произведение уцелело не полностью, в одном из мест он называет императрицу Феодору pornion, то есть шлюхой, что не мешает в других местах книги звать ее «христолюбивой государыней», словно речь шла о разных людях — молодой развратнице и покаявшейся благочестивой царице. Такова была свобода мысли и высказываний в эпоху Юстиниана, осколком которой оставался Иоанн.

Из сказанного понятно, как тонко обходился «святой» базилевс с монофизитами, как старался держать их подле себя под присмотром и как использовал для своих целей — пропаганды христианства и выполнения всяких неприятных дел вроде инквизиторских преследований язычников. После смерти Юстиниана к власти пришли более прямолинейные и менее способные люди. На них и лежит ответственность за гонения на монофизитов и последовавший в VII веке раскол империи под ударами персов и арабов. Впрочем, это — другая тема. А мы вернемся к войнам, которые вела Византия в эпоху Юстиниана.

В 532 году Юстиниан заключил мир с Ираном.

За 8 лет, пока на восточном фронте царило затишье, византийцы добились впечатляющих успехов. Велисарий покорил две страны: Африку и Италию. В 540 году казалось, что у ромеев не осталось врагов, равных по силе… Тем горше было разочарование.

Шаханшах Ирана Хосров Ануширван внимательно наблюдал за событиями на Западе. Его собственная империя была сильна и готова ввязаться в новую войну. Правда, внешнеполитическое положение Ирана нельзя было назвать стабильным. На востоке он граничил с империей эфталитов, занимавшей территорию от Хорасана до Памира (сами эфталиты — припамирские горцы, предки таджиков и пуштунов, как доказал Лев Гумилев). Хосров сумел договориться с ними о ненападении, чтобы самому, в свою очередь, напасть на Византию.

Обезопасил он и кавказские рубежи, которым время от времени угрожали дагестанские сабиры. После этого шаханшах начал стягивать войска к западной границе, готовясь выступить против Византии.

Война шла не только за тела, но и за души. Хосров заигрывал с византийскими язычниками. Есть версия, что афинская Академия была закрыта именно потому, что ученые эллины стали агентами Ирана, мы уже говорили об этом во второй части книги. Языческие интеллигенты из Афин эмигрировали в Персию, где их приветил Хосров. По Византии блуждали мифы о восточном царе-мудреце.

Любопытный случай приводит Агафий Миринейский. Этот ученый рассказывает, что многие византийские интеллигенты пытались эмигрировать в Персию, однако эти попытки завершились бесславно. И вовсе не потому, что Юстиниан препятствовал эмигрантам. Напротив, он был только рад, что ненадежные люди уезжали из страны. Вот эта история, иронично изложенная Агафием.

«Дамасский сириец, Симплиций киликиянин, Евлалнй фригиец, Прискиан лидиец, Гермий и Диоген финикияне представляли, выражаясь поэтическим языком, цвет и вершину всех занимающихся философией в наше время. Они не приняли господствовавшего у римлян учения о божестве <…> Поэтому они немедленно собрались и отправились к чужим, живущим по совершенно другим обычаям, чтобы жить там в дальнейшем (то есть в Персию. — С. Ч.). Там все они скоро увидели, что начальствующие лица слишком горды, непомерно напыщены, почувствовали к ним отвращение и порицали их.

Затем увидели много воров и грабителей, из которых одних ловили, другие скрывались. Творились и всякие другие беззакония. Богатые притесняли убогих. В отношениях друг с другом [персы] обычно были жестоки и бесчеловечны, и, что бессмысленнее всего, они не воздерживались от прелюбодеяний, хотя позволено каждому иметь сколько угодно жен, и они действительно их имеют. По всем этим причинам философы были недовольны и винили себя за переселение». Родина со всеми ее недостатками оказалась лучше, чем чуждый и далекий Иран.

Почти вся территория Ромейской державы когда-то входила в состав владений древней иранской монархии Ахеменидов. Хосров мечтал возродить древность.