Поговорив с солдатами и помолившись, Велисарий оставил обоз и жену в лагере под охраной пехоты, а сам с конницей двинулся вперед.

В авангарде скакали кавалеристы-федераты из варваров. Остальная часть конницы шла следом. Ее ядро составляли отборные щитоносцы и копьеносцы самого Велисария.

Федераты примчались в Децим. Здесь они увидели тела изрубленных ромеев из отряда армянина Иоанна, а также трупы Амматы и некоторых вандалов. Местные жители рассказали, что недавно здесь произошла схватка. Самого Иоанна не было, вандалов — тоже. Федераты растерялись и не знали что делать. Тогда их разведчики взошли на ближайший холм, чтобы осмотреть местность. С юга приближалось большое облако пыли. Самые зоркие заметили, что это скачет множество вандальских всадников. Федераты срочно послали к Велисарию за подмогой, но сами заколебались. Кто-то хотел идти в наступление. Другие возражали, резонно заметив, что для атаки недостаточно сил. Пока шли споры, варвары под предводительством самого Гелимера стремительно приближались к отряду ромеев. Вероятно, вандалов было до 8000. Они сильно растянулись на дороге.

Вандалы захватили удобный холм, атаковали сверху и обратили «массагетов» в бегство. Отброшенные федераты достигли местечка в семи стадиях от Децима. Там обнаружили конный отряд боевых товарищей — ромеев — численностью 800 человек. Ими командовал копьеносец Велисария — Улиарис. Но ситуацию это не изменило: оба отряда продолжали бегство и стремительно ускакали к Велисарию. Настала кульминация битвы. Если бы Гелимер продолжил атаку, он смял бы византийскую конницу. Ведь паника имеет свойство усиливаться и распространяться. Прокопий сам удивляется дальнейшим событиям, как удивлялся, наверно, и Велисарий.

«И тут я не могу сказать, что случилось с Гелимером, — говорит Кесариец, — как это он, имея в руках победу, сам добровольно отдал ее неприятелю». Ромеи приписали это вмешательству Бога, который решил покарать ариан.

Гелимер занялся погребением брата и упустил благоприятный момент. Велисарий же времени не терял. Он встретил бегущих, приказал остановиться, пристыдил, перестроил и разобрался в ситуации. Услыхал о смерти Амматы, о преследовании вандалов Иоанном, разузнал всё, что нужно, о местности. И напал на врага, пока тот медлил.

Вандалы подтянулись на равнину, но утратили строй и превратились в беспорядочную толпу. Тут появились конные полки византийцев и атаковали на всей скорости. Закипел рукопашный бой. Варвары не выдержали удара византийцев и обратились в бегство, потеряв многих убитыми. Разгром был полный и безоговорочный. Так в один день ромеи одержали две победы над двумя вандальскими армиями.

Гелимер бежал со своими кавалеристами на равнину Буллы, по дороге, ведущей в Нумидию, то есть на юго-запад от Карфагена, в глубь континента. Отряд армянина Иоанна и «массагеты» вернулись к византийцам уже в сумерках. Велисарий отвел их в Децим и там заночевал. По сути, битва при Дециме отдала в его руки вандальскую Африку. Следовало добить врага и захватить главные опорные пункты.

На другой день подошла пехота ромеев, оставив укрепленный лагерь. Вместе с нею следовала супруга Велисария — Антонина, авантюристичная женщина, которая любила интриги и приключения. Всё войско упорно двигалось к Карфагену. В итоге город заняли без боя. Велисарий вступил в королевский дворец и сел на трон Гелимера. Он велел устроить обед в трапезной, где король обычно проводил свои пиршества. Затем началась работа по обустройству города.

Византийский главнокомандующий оставил прежних чиновников, служивших вандалам, на их должностях. Это помогло навести порядок и начать государственное строительство по византийскому образцу. Было восстановлено богослужение в православных храмах, вышло из подполья духовенство, вновь засияли лампады и раздались слова православных молитв.

Остатки вандалов попрятались в своих церквах. Велисарий дал побежденным обещание безопасности и сдержал слово. Ни он, ни Юстиниан не были кровожадны и охотно даровали прощение. Установив временное управление городом, полководец занялся укреплениями. Стены Карфагена оказались заброшены, часть их лежала; в руинах. Велисарий начал восстанавливать защитную систему африканской столицы.

Гелимер хватался за любой способ, чтобы опрокинуть ромеев в море. Он решил поднять местных землепашцев на войну с византийцами. То есть предстал в роли крестьянского вожака. Конунг сулил свободу крепостным и освобождение от налогов — вольным крестьянам. Часть людей король пытался поверстать в солдаты. Часть — уговаривал уйти в партизаны и убивать ромеев. Варварский конунг едва не превратился в африканского Спартака. Юстиниану и Велисарию нечего было противопоставить подобной тактике, кроме разве что грубой силы.

Словом, Гелимер получил возможность переиграть судьбу и ухватился за эту возможность. Король приказал крестьянам убивать ромейских солдат, а взамен обещал деньги. «И действительно, — сообщает Прокопий, — они убили многих из ромейского войска, но только не воинов, а рабов и слуг, которые из жадности к деньгам тайно приходили в деревни и тут попадались. Их головы крестьяне приносили к Гелимеру; получив плату, они удалялись, он же считал, что так он истребляет вражеских воинов». Этот замысел конунга провалился, как и все остальные. Он не смог вести даже крестьянскую войну. Для этого нужны особые таланты, коими бездарный король не обладал.

В это время отборные войска вандалов геройствовали в Сардинии. Их вел брат Гелимера — Цазон. Он высадился в гавани Караналии или Каралиса (совр. Кальяри), немедленно вступил в бой с врагом, с первого натиска взял город, убил тирана Году и его людей. После этой короткой схватки Сардиния вернулась к вандалам; правда, пользы от победы не было никакой. Цазон послал в Карфаген быстроходный корабль с рапортом об успехах. Корабль спокойно вошел в гавань… и был захвачен византийцами. Плывшие на нем вандалы предстали перед Велисарием. «Они были поражены увиденным и потрясены внезапностью перемены», — посмеивается Прокопий.

Вернемся к приключениям Гелимера. Конунг прибыл на равнину Буллы. Он стал собирать остатки разбитых войск. Гелимер обратился за поддержкой к маврусиям. Однако и эти попытки провалились: кочевники не желали объединяться со вчерашними недругами. Дело в том, что византийские шпионы и дипломаты развернули бурную деятельность и попытались, в свою очередь, привлечь на свою сторону берберские племена. Это принесло плоды. «Те, кто правили маврусиями в Мавретании, Нумидии и Бизакии, отправив послов к Велисарию, объявили себя подданными базилевса и дали обещание сражаться в союзе с ним», — утверждает Прокопий. Некоторые предлагали заложников и просили прислать знаки власти: то были «серебряный с позолотой жезл и серебряный головной убор, покрывающий не всю голову, но, как венок, отовсюду поддерживаемый серебряными пластинками; белый плащ, застегивающийся золотой пряжкой на правом плече наподобие фессалийской хламиды; белый хитон с вышивкой и золоченая обувь». Велисарий велел всё это изготовить и отослать берберам. Кроме того, вождям направили денежные подарки.

Впрочем, выяснилось, что берберы намерены жить сами по себе, ограничиваясь номинальной зависимостью от императора. На помощь Велисарию они не пришли, вандалам помогать тоже не стали. Они выжидали, чтобы начать новую войну — сами за себя.

Гелимер направил письмо Цазону, рассказав о поражениях и прося о помощи. Воины Цазона покинули Сардинию и пристали к берегу Африки на границе Нумидии и Мавретании. Коней раздобыть не удалось, вандалы пешим ходом добрались до равнины Буллы, где соединились с армией Гелимера. Конунг и его брат кинулись друг другу в объятия. Они рыдали, сжав руки. «И каждый из вандалов, находившихся с Гелимером, обняв прибывшего из Сардинии, делал то же самое», — замечает Прокопий. Теперь Гелимер мог выставить примерно 10 тысяч бойцов.

Собрав такую армию, конунг счел себя достаточно сильным для продолжения войны. В конце концов, под его началом были теперь отборные воины. Они ждали решительных действий от своего вождя. Гелимер повел их на Карфаген.