Перед нами не жизнь актрисы, а эпический рассказ о подвигах Геракла в постели. Совершенно очевидно, что нормальному человеку в здравом уме он не по силам. Откуда Прокопий нахватался этих сведений и на какую читательскую аудиторию рассчитывал? Складывается ощущение, что его читателями была группа диссидентов (религиозных или социальных — без разницы).

Наконец молодая женщина устроилась в легкомысленный театр- кабачок с музыкой, песнями и непристойными шутками в духе тех, с которыми Феодора уже выступала перед публикой. Простолюдины заходили в такие места нечасто — не было денег и времени. Богатые студенты, молодые философы, чиновники, юристы, состоятельные прожигатели жизни охотно искали в таких местах развлечений и удовольствий. После выступлений многие актрисы соглашались на продолжение знакомства с молодыми развращенными посетителями. Прокопий считает, что одной из легкомысленных женщин была Феодора.

«Приглашенная в дом кого-либо из знатнейших лиц, когда, говорят, во время попойки все собутыльники разглядывали ее со всех сторон, она садилась на переднюю часть ложа и не считала для себя стыдом, подняв спускающиеся до ног одежды, бесстыдно показывать всякое неприличие», — смакует подробности наш историк. То же самое повторялось и при большом скоплении народа. «Часто в театре на виду всего народа она скидывала платье и оставалась нагой среди всего собрания, повязав свои половые органы и низ живота маленькой повязкой, не потому, чтобы стыдилась показывать это народу, но потому, что никому не позволялось здесь выступать совершенно обнаженным, не имея повязок на половых органах. В таком виде, медленно сгибаясь назад, она ложилась на землю лицом кверху. И она поднималась после этого, не только не покрытая краской стыда, но даже ожидая похвал и прославления за такое зрелище. Она была не только сама бесстыдной, но и гениальной учительницей всякого бесстыдства». Связи с молодыми людьми иногда заканчивались проблемами. «Она часто бывала беременной, — пишет прекрасно осведомленный Прокопий, — но при помощи различных средств многократно умела делать выкидыши».

Феодоре нравилось обнажаться. Ее тело было красиво, а кроме того — составляло прекрасный товар, который можно было продать. Прокопий утверждает, что будущая царица (и христианская святая) по-прежнему предпочитала анальный секс.

«А о тех, которые сходились с ней, тотчас можно было со всей ясностью заключить, что общение с ней у них происходит не по законам природы, — указует Прокопий. — Поэтому более приличные люди, встречаясь с нею на площади, уклонялись и поспешно отходили от нее, чтобы, коснувшись одежд этой женщины, не заразиться такой грязью и нечистью».

Уверен, что большинству людей нашего развращенного века абсолютно всё равно, в каких позах занималась любовью молодая актриса, какие варианты предпочитала и к каким видам сношений прибегала чаще. Однако считаю своим долгом поймать Кесарийца на слове. Он же писал абзацем выше о том, как Феодора делала выкидыши. Откуда, в таком случае, выводы о предпочтении анального секса? Эти мелочи всегда ускользали от взгляда историков из-за ложного стыда. Но в таком случае мы не можем опровергнуть чиновного лгуна, который считает возможным говорить всё, что вздумается, а мы застенчиво обходим молчанием его откровения.

Прокопий пытается обвинить Феодору не только в разврате. Ей приписывается скверный характер. «К своим же сотоваркам по театру она обыкновенно относилась, как самый ядовитый скорпион: она обладала большим даром злоречия». Но мы уже начали понимать, что всё, сказанное Кесарийцем, следует делить надвое. То, что говорит Прокопий о Феодоре, можно, например, сказать практически обо всех современных журналистах. Может быть, в Феодоре погиб замечательный репортер?

Как любая женщина, Феодора стремилась устроить свою жизнь. На молодую актерку обратил внимание чиновник Гекебол, происходивший из палестинского города Тир и служивший некоторое время в Константинополе. Наконец его назначили префектом Пятиградья — провинции в Кирениаке (на востоке современной Ливии). Похоже, Гекебол отличался большим сластолюбием, и юная звезда столичных театров могла его удовлетворить. Актриска и чиновник познакомились в Константинополе, позже Феодора последовала за любовником в Ливию «с тем, чтобы служить самым позорным его страстям», как выражается Прокопий. Но что-то не заладилось. Феодора разругалась с Гекеболом, и чиновник ее прогнал. Речь ни в коем случае не идет об измене молодой женщины. Прокопий не упустил бы случая рассказать об этом. Возможно, Феодора пыталась женить Гекебола на себе, а тот жениться не захотел.

В итоге будущая императрица оказалась на улице без гроша. Это произошло перед воцарением Юстина. «Ввиду этого она попала в тяжелое материальное положение и в дальнейшем добывала себе пропитание, торгуя по обычаю беззаконно своим телом», — передает очередную сплетню Прокопий. Из Киренаики она бежала в Египет и обосновалась в его тогдашней столице Александрии.

«Затем, пройдя по всему Востоку, возвратилась в Византию, в каждом городе занимаясь такими делами, что не будет милости божьей над тем человеком, который только назовет их своим именем; как будто бы демон не хотел допустить, чтобы существовало такое место, которое не испытало на себе распущенности Феодоры. Так суждено было родиться и воспитаться этой женщине и стать прославленной среди многих городских блудниц и в глазах всех людей».

Во время путешествия по Востоку Феодора близко познакомилась с религиозными воззрениями тамошних людей. Восток был монофизитским. Женщина завела знакомства в этой среде и впоследствии много общалась с монофизитским духовенством. Наконец, после долгих месяцев скитаний, будущая базилисса возвратилась в столицу. К тому времени империей правил Юстин, и страна бурлила. Казалось, маленькому человеку, женщине, делать здесь нечего. На площадях клокотали многотысячные сходки, на улицах бандиты грабили прохожих, благо все грабежи можно было списать на «революционеров». В Константинополе Феодора поселилась где-то на окраине в маленьком домике.

Неожиданно для многих она стала интересоваться политикой. Для начала Феодора вспомнила, что принадлежит к партии венетов. Однако старые консервативные венеты ее не устроили. Феодора, бедная молодая женщина, примкнула к радикалам.

Стасиоты развернули настоящий политический террор в столице: убивали богачей и требовали реформ. Прокопий называет это разбоем, но перед нами политические убийства. Их тайно одобрял Юстиниан, а его дядя пытался дистанцироваться от сомнительных начинаний. По сути, помощь стасиотам можно квалифицировать как государственное преступление, но всё не так просто. Богатые люди не были невинными жертвами. Они имели штат клиентов, охрану, а некоторые даже содержали частные армии. Вероятно, уличные сходки проходили отнюдь не бескровно: стасиотов тоже убивали. Мы видим, что перед воцарением Юстина вокруг дворца шли настоящие бои. Богачи выступали против царя-крестьянина, опираясь на клиентов и наемников. Юстин и Юстиниан в свою очередь прибегли к поддержке стасиотов. Бунтари выступали на сходках и сражались на улицах Константинополя с приверженцами старых порядков. Такие же побоища шли во всех крупных городах империи. Новая Византия сражалась со старой.

И вот — стасиоты познакомили Юстиниана с одной из своих сторонниц, молодой женщиной по имени Феодора. Бывшая актриса теперь вела себя как набожная христианка и не предавалась разврату. Ее увлекла другая идея: идея политического переворота. Можно было отомстить старым врагам, всей этой золотой молодежи, которая властвовала над столицей при Анастасии и использовала Феодору как забаву.

Стасиоты отнеслись к Феодоре иначе, чем богатые хлыщи: в актерке видели человека, уважали за ум, готовы были закрыть глаза на прошлое и вместе с ней мечтали о будущем, которое виделось безоблачным и свободным.

Прокопий прямо увязывает роман Юстиниана и Феодоры со взрывом социального протеста в империи.